Одиночество подобно тягучему дегтю, который заставляет задыхаться, забираясь в нос и уши. Одиночество подобно дегтю, на который липнет всё, что только может прилипнуть.

Всё внутри колется, словно она надела связанный из жёсткой шерсти свитер. Внутри Сёко острые кинжалы, разросшиеся смертоносным веером, которые упираются острыми концами в кожу изнутри, стремясь прорвать её.

Сатору и Гето смеются, обмениваются шутками, которые понимают только любовники и как будто светятся подобно праздничным фонарям. Сёко плетется позади, ощущая, как всё внутри болезненно колет от каждого смешка, от каждой шутки, которые она понять не может.

Она отсчитывает секунды до следующей сигареты так, будто от этого зависит её жизнь.

Сёко безразлично обводит взглядом проходящих мимо людей. У каждого из них своя собственная жизнь, свои связи и привязанности, а такие как она — тени. Бледные оттенки насыщенных эмоций и знакомств кого-то, чья жизнь сияет ярче солнца.

Сугуру и Годжо живут. Наслаждаются жизнью, стараются взять от неё всё, пока Сёко плетется за их спинами тенью, принося с собой тяжёлый запах сигаретного дыма.

Сёко просовывает руку под куртку и старается почесать грудную клетку, из которой пытаются вырваться плотным комком острой темноты все внутренности. Будь она не шаманом — здесь бы уже родилось очередное проклятье.

Она изо всех сил отгоняет мысли о том, что ей жизненно необходимо было их внимание. И желание стать ближе она заталкивает в далёкий угол, запирая его под семью замками. Она им не подходит…

На кончиках острых кинжалов был яд, отравляющий само её существование.

Ей не хотелось знать, насколько густая тьма таится внутри, только вот она вылезает наружу, не желая оставлять потёмки чужой души неозвученными. Из неё рвалась истина вместе с ядом, вместе с уколами одиночества.

От гнетущих мыслей её отвлекло сосущее чувство в животе, напоминающее собой не накормленную бездну, которая желала поглотить весь мир в своём неистовом голоде. Сёко поморщилась, прикладывая ладонь к пустому животу. Она сегодня не ела.

— Эй, клоуны, — она прерывает их идиллию, вынуждая обернуться. — Я зайду купить еды, пока мы не ушли.

Сатору начинает суетиться и требует взять ему сладкого, как обычно это делают маленькие дети. Разве что он не дёргает её за руку или за одежду, лишь оживлённо поблескивая голубыми глазами из под стекол черных очков.

Гето вежливо улыбается, когда Сёко поворачивает голову в его сторону, молчаливо спрашивая, нужно ли ему что-то. В этом плане Сугуру был намного приятнее, нежели его любовник. Переговоры стоило вести с ним.

— Возьми на свой вкус.

Иери безразлично кивает, разворачиваясь на пятках в нужную сторону, направляясь в ближайший филиал «Макудонарудо»*. В будние дни там собралось не так уж и много народу, поэтому стоять в очереди ей придется недолго.

Ожидая своей очереди сделать заказ, она чисто из вредности ищет в меню острые десерты. Годжо терпеть не мог острую еду, капризничая, подобно настоящему ребёнку.

Ей должно полегчать, когда она снова увидит исказившееся точеное лицо раздражающего сокурсника, будто бы он ботинком вляпался в самое настоящее дерьмо, а не съел что-то острое. Сёко и Гето до сих пор любили портить его сладости острыми добавками.

Очередь перед ней быстро исчезла, пока она плавала на просторах своих мыслей.

Сёко заказывает «Филе-о-Эби», Терияки Макбургере со свининой и соусом террияки, мороженое, отдельно острый соус и три газировки. С какой-то тоской она проводит взглядом надпись о кукурузном крем-супе, понимая, что шутка над Годжо важнее, чем полноценный обед.

Острый соус она без каких-либо сожалений добавила в мороженое и в банку, которая обязательно достанется Годжо.

Гето наверняка придется сбегать за нормальной водой, потому что Сёко просто сложит руки на груди и будет наблюдать.

Под грудной клеткой всё натягивалось от предвкушения предстоящей шалости.

Сёко вдыхает свежий воздух, вновь оказавшись на улице вне тесных стен, больше напоминающих собой клетку. Но в клетке вместо чудовищ или животных были битком набиты люди. Единственное, что на улице осталось так же — это шум, исходящий от людей.

Она направилась к однокурсникам. Сейчас те действительно были похожи на любовников, а не на парочку лучших друзей. Годжо привалился спиной к стене, в то время как Гето опёрся о стену рукой… Создавалось впечатление, что они вот-вот соприкоснутся губами.

Столь романтично розовый момент разбивает Сёко своим появлением.

— Соситесь дома сколько влезет, — Сёко почти захотелось показать им язык.

Годжо фыркнул, уже готовый затеять спор. Бить её никто не собирался, она не Гето. Вдруг не переживёт?

Только все возмущения растаяли как утренний туман, в котором при загадочных обстоятельствах иногда исчезали люди. Потому что в руках Сёко держала пакет с едой для неё и Гето, а в другой мороженое и газировку Годжо.

Возможно, Годжо стал бы что-то подозревать, потому что в руках она держала не только мороженое, но все его мысли уже сосредоточились на сладком лакомстве. Он точно ребёнок, который видит цель и не видит препятствий.

Первый укус наверняка стал для него болезненным. Годжо нетерпеливо откусил часть мороженного, вместо того, чтобы осторожно его лизнуть, за что сейчас расплачивался.

Всей остроты шутки он познать, к сожалению, не мог, ибо эффект глушился холодным мороженным… Но и этого хватило, дабы он закашлялся и вцепился руками в уже открытую банку газировки, подготовленную специально для него.

Он, казалось, не научился не доверять Сёко, потому как жадно стал пить… Даже его уши покраснели.

Гето, сначала ставший заложником собственного смеха, теперь бежал за нормальной водой, пока она сложила руки на груди, жмурясь как довольная кошка… Даже думать не хотелось, как он ей отомстит.

Годжо смог отдышаться, когда выпил живительной влаги… Он опёрся руками о свои колени, пока плечи его вяло поднимались и опускались от жадных вздохов. Его почти стало жалко, но нет.

— Сёко… — тёмные очки съехали на нос. Он поднял голову так, что покрасневшие глаза сейчас впились в хрупкую женскую фигурку. — Я тебя убью.

Сёко вздёрнула голову, лукаво прищурив глаза. Это придало ей такой вид, словно она насмехалась над наглостью несмышленого ребёнка.

— Ну попробуй…

Её лицо внезапно стало каким-то липким, по волосам потекло… А в руках Годжо держал банку газировки, которую достал из пакета с едой.

Сёко кинула в него первое, что попалось под руку. Собственную туфлю. И попала ему точно в лоб.

— Это война!

***

Гето разумно предложил им успокоиться, вот только уставшие и испачканные шаманы не захотели останавливаться. Они обратили внимание на Гето и, не сговариваясь, нападать на него стали вдвоём.

Им пришлось вернуться, чтобы вымыться и сменить одежду.

На Сёко была только растянутая футболка, прошедшая с ней огонь и воду с самых нежных лет и недавно купленные широкие шорты, предназначенные для домашнего комфорта. Потёртая футболка сильно контрастировала с новыми шортами, как будто перемешали дорогое мороженое и дерьмо из ближайшего двора.

Годжо обнаружился в гостиной. Опустошенные глаза Сёко медленно провели взглядом по литым мышцам, обтянутым идеально белой кожей, которую не портили даже мелкие шрамы. Красивые изгибы и очертания уводили взгляд всё ниже, пока зрелище не было прервано полотенцем, повязанным на бёдра.

— Оденься, стриптизер, — Сёко напрягается, чтобы сморщить нос.

У неё было на диво невыразительное лицо, словно кто-то неумелый пытался придать камню эмоции, а вышло то, что вышло. Чтобы показать эмоции, ей приходится напрягаться, даже если просто нужно приподнять уголки губ.

На то, чтобы вовремя изобразить нужную эмоцию на лице ушли годы тренировок перед зеркалом. Тяжело поддерживать социальные контакты с людьми, когда ты подобен холодному камню.

— Ты сама не можешь оторвать от меня глаз! — ещё чуть-чуть и он точно задрал бы гордо нос.

— Я женщина, идиот, — она даже показательно дёрнула бровью, прикладывая для этого все доступные силы.

— Ты женщина? — у него, казалось, очки от удивлена сползли.

Возникшую тишину рассек шлепок — звук удара ладони о лицо. Сёко обернулась только чтобы увидеть раздражённого чем-то Гето. Брюнет зачесал рукой назад распущенные, влажные волосы, в какой-то момент заставив Сёко завидовать ему. Она не умела ухаживать за волосами.

— Прости, Сёко, — он виновато улыбнулся, утаскивая голого Годжо к ним в комнату.

— А ты его сутенер? — Сёко хрипло рассмеялась. — У меня есть знакомые, которые готовы платить за его услуги!

Послышался возмущенный крик Годжо, а после шум, звуки ударов и падающих тел, после чего всё затихло.

Сёко ссутулила плечи,

ощущая, как на неё давит тяжёлая плита, стараясь сломать хрупкие позвонки и растереть их в порошок под собой. Кажется, она даже слышала неприятный хруст, но волны боли так и не последовало.

В гостиной стоял новенький телевизор, забавно выпячивая линзу, подобно большому, круглому животу. На нём тут же загорелось изображение, вынуждая гостиную заполниться различными звуками.

Сёко видела телевизоры всего пару раз, хотя в последнее время они получили большое распространение.

Она развалилась на мягком диване, вытягивая тонкие, бледные ноги, устроив их на твердом подлокотнике. Взгляд её прилип к ярким картинкам на телевизоре, где крутили какое-то кино.

Один раз ей повезло увидеть телевизор в детстве, но тот быстро исчез под множеством любопытных детских глаз. А потом она увидела телевизор в чужой квартире, когда выполняла одно из заданий.

А сейчас был третий раз. И первый, когда она могла им свободно воспользоваться.

Это вызывало какой-то нежный, робкий трепет в груди, только вот он быстро загибался из-за пугающей тишины за пределами гостиной. Сёко лишний раз убеждается, что она осталась одна. Пропасть между ними неумолимо растёт.

— Сегодня мы уже никуда не пойдём, — Гето входит в гостиную.

Она отмахивается, закидывая руки за голову.

Гето приподнимает её ноги, садится на диван и опускает их себе на колени.

— Ты теперь в мою личную подставку для ног переквалифицируешься? — Сёко уже пожалела, что не может курить в съемной квартире.

Гето мило улыбнулся и… скинул её с дивана.

— Ты охуел? — спокойно поинтересовалась Иёри, сложив руки на груди. — Патлы вырву.

— Ну попробуй.

***

Сёко пришлось запереться в комнате, когда она с боем вырывала у Гето небольшую прядь волос. Гето ещё какое-то время пытался попасть в комнату, но разумно решил свои попытки оставить.

Вышла из комнаты она только на следующий день, так как откосить от задания ей не позволили. В окно уже стучалось одно из поглощённых Гето проклятий.

За едой в этот раз пошёл Гето, избавив их от подстав.

Завтрак прошёл относительно спокойно, пока они добирались до транспорта. Можно было бы использовать проклятья Гето для этой задачи, но после первых же таких полётов Сёко чисто по-дружески послала их в пешее эротическое.

Тем более гражданские просто не поймут.

На месте задания они были уже ближе к обеду.

— Я отойду, — Сёко лишний раз опустила плечи, чувствуя, как настроение старательно пробивает собой дно, едва не достигнув собой подземного царства.

Гето всего лишь взял Годжо за руку, как ему казалось, незаметно…

Сёко излишне грубо сжала сигарету губами.

Стало немного легче… Но внутри собрался омерзительно ядовитый комок, мешающий дышать.

Сёко немного задыхается.