— ...И-и-и-и внезапный клиффхенгер в конце! Как же мы без внезапного клиффхенгера в конце? — Усмехнулся посетитель, ударяясь со своим другом в обсуждение сюжета фильма.
Клиффхенгер — ещё одно новомодное словечко? Да вроде нет, Жак-Жак слышал его, будучи мелким. Обозначает сцену с намеком на продолжение в конце. Ну, что там будет дальше — его уже не волновало. Фильма, на который он попал, вору хватило сполна.
Группа детей пронеслась мимо, утягивая своего старшего друга на новые авантюры. Видимо, у них созрела очередная коллективная забава. «Шнаузер» с семьей стояли у стенда с сахарной ватой. В большей степени они молчали — предположительно, сказался неудачный инцидент перед показом. Патлач кому-то звонил по телефону и пересказывал сюжетные повороты, свои впечатления о них, так, будто был один в пустой комнате. Даже случайно испортил кому-то в зале пару сюрпризов, судя по возмущенным лицам.
А что Жак-Жак? А Жак-Жак, поправив воротник и растянув суставы, вновь пошел своей дорогой.
Первая половина киноленты ему показалась затянутой. Конечно, актеры спасали дело, да и диалоги утягивали внимание, но сильное ощущение, что ничего не происходило, чуть не вогнало его в сон. Он даже начинал жалеть, что стянул билет у тех двух парней, и принял участь пережить эту нудятину вместо них. Но потом пошло полегче — криминальные интрижки, погони, раскрытия персонажей и их прошлого нагнали нужный ритм. Истории переплелись в узлы, сюжетная прямая изогнулась чуть ли не в цикл, если не в спираль, и вот уже, казалось бы, разговорная драма об обычных дворовых ребятах и их скучной жизни вылилась в крышесносящий экшн, интриги на каждом шагу и схватки со злодеями, всю первую половину фильма готовившими им пули.
«Хотел бы я также...» — Протянул задумчиво он, минуя постеры и скрипя зубами на стенды с дорогущим попкорном. — «Может, даже не тупил бы во всяких опасных моментах, как олухи из фильма. Видишь ослабленного злодея — стреляй, что думать-то? Не страдать же морально от каждого убитого негодяя. Зато главный герой крутые вертухи крутит. Надо бы попробовать научиться также делать.»
И с шагами в послеполуденное солнце он, наконец, покинул «Коммунар».
Народу стало побольше. Сказывалось и время, что близилось к вечеру, и недавний конец показа. Люди стояли перед кинотеатром и поодиночке, и в группах, и уходящие, и только-только подошедшие. Показались и студенты из местного политеха, и некоторые освободившиеся пораньше работники. Если бы не положительное настроение от фильма, Жак-Жак бы уже примерно прицелился на пару жертв и их карманы. Однако, зрелище без хлеба охладило его пыл. В кои-то веки он ощущал себя не как человек, проходящий мимо, а как такой же зритель, как и они. Часть чего-то целого, разделяющий с этим целым опыт.
«Ладно, пусть живут.» — Усмехнулся мысленно он, двигаясь сквозь толпу. — «Никаких грустных хлебальников, сегодня прекрасный день.»
Однако, стоило ему пройти шагов пять от кинотеатра, как глаз вора внезапно зацепился за что-то блеснувшее. Несколько солнечных лучей отскочили от металла, приковывая внимание Жак-Жака, как лампа — мотылька.
Золото.
Если быть точнее — золотой крест, с несколькими красными камешками, что украшал собой вытянутую прямоугольную зажигалку, напоминающую формой магазин от пистолета. Ручку покрывал металл, похожий на серебро, с выгравированными рисунками пламени и каких-то крылатых и рогатых существ, а плоская крышка отщелкивалась специальной кнопкой, после чего из-за креста тут же вырывался язык пламени, без лишнего чирканья колесика об палец, камни, подошвы, и иных попыток выжечь искру. Как часы.
С помощью этой восхитительно-дорогой зажигалки, явно вышедшей из-под руки какого-нибудь зажигалочного мастера, закуривалась с виду простая, даже невзрачная сигарета, без символов, кнопок, логотипов. Почти что сижка по рублю. И курил её седой старик. Визуально — худой, как спичка, но крепкий. Уж покрепче Жак-Жака как минимум. Он оценил это по его цепким, туго обтянутым кожей кистям. Мужчина смотрел в сторону от кинотеатра, либо наблюдая за чем-то, что не замечал Жак-Жак, либо просто задумавшись.
Он был высоким, слегка сутулился в шее, но, несмотря на возраст, стоял с ровной, прямой спиной. Ни тремора, ни немощного вида, ни даже трости — хоть и с морщинами, дряблой кожей и уставшим взглядом, если на него посмотреть со стороны, не вглядываясь, он мог сойти за приличного такого человека в свои тридцать-сорок. На такой образ играли и зачесанные назад волосы, ровно подстриженные и умеренно поредевшие, не до лысины или плеши. Разве что блестели слишком нехарактерно, видимо, из-за лака.
Стоило фокусу немного сойти с зажигалки и головы, как также была подмечена и другая сильно бросающаяся в глаза особенность. Эту особенность звали «сутана»: не то юбка, не то накидка, не то что-то ещё, вылезшее прямиком из шоу про экзорцистов или какой-нибудь экранизации древних «Трех Мушкетеров» с их инквизицией и церковниками. Что-то подсказывало Жак-Жаку, что старик одеяния священников натянул не потому, что хотел вписаться в какую-нибудь группу подростков, переодевающихся во всяких мультяшек и животных. Даже на его поясе висело какое-то извращенное подобие чехла с вложенной в него Библией.
«Ишь, какая важная курица.» — Жак-Жак встал на месте, отвернувшись от мужчины и цепляя его образ редкими взглядами, чтобы было не так подозрительно. — «Туфли из кожи, лакированные, вроде даже подкованные, зажигалка с золотом и серебром. Тебе на кой все это, святой батёк? Ещё и на старости лет? В рай с собой ты эту зажигалку не заберешь.»
Признаться, даже сутана выглядела какой-то... Дизайнерской. Возможно, так выглядела вся одежда членов духовенства, кроме, разве что, каких-нибудь монахов, но вор не удивился бы, заметь он этот наряд на манекене в брендовом бутике, одном из... трех, наверное, во всем Селисе. Пока Жак-Жак рассматривал его, священник докурил и кинул бычок на обочину, после чего оттянул рукав и...
«РОЛЕКСЫ! Ролексы, блять!» — Округлились глаза вора, стоило заметить престижный браслет из какого-то дорогого металла с навороченным циферблатом. — «КУДА-А-А тебе Ролексы, дед! Ты че?! Пожалей детей, оставь денег на наследство! Если они у тебя вообще есть.»
Нет, теперь этот день не будет хорошим, если этот старик уйдет отсюда, не потеряв хотя бы одной из своих побрякушек. Иначе грустным будет уже хлебальник Жак-Жака, и он себе этого не мог позволить, ни в какую. Тем временем, мужчина, оценив свое время и хмыкнув, направился куда-то дальше в город. И вор, прячась в своем пальто и притворяясь обычным гражданином без злых умыслов, тенью двинулся за ним.
«Давайте посмотрим... Книжки мне не нужны. Особенно Библия. Не думаю, что в этой есть золотые страницы. Да и спросом они не пользуются, чтобы загнать в магазин, к примеру. Кому нужно — найдет и купит, дефицита нет. Да и снять её проблематично. Как и туфли — стянуть их было бы эффектно, не спорю. Но не мой это уровень. Ролексы... Зараза, я бы стащил. Нет, их нужно бы стащить. Но не выйдет. Слишком большой вес, не получится забрать без прямого контакта, лицом к лицу. И я этого не хочу. Может, у него хоть крестик золотой есть, у такого-то праведника?»
Священник шел неторопливо, из-за чего Жак-Жаку приходилось подолгу задерживаться у разных магазинов или за людьми, чтобы набрать дистанцию. Он слишком быстро нагонял его своими молодыми выносливыми ногами. Однако, к счастью, старик решил остановиться у ларька с молочными коктейлями. Жак-Жак, как и подобает, встал в пяти-шести метрах от него, за небольшой группой ребят, не переводя с цели внимание.
«А им вообще можно молочное? Разве у них там нет каких-то постов? Отказов от свинины, к примеру? Или это не у них... Или не сейчас...» — Задумался он, смотря, как его цель заказывает себе что-то из меню и дружелюбно улыбается своими вставными металлическими зубами. — «Ты гляди, даже протезы из какого-то металла. Спасибо, что хоть они не золотые. Я надеюсь.»
У ларька было несколько высоких круглых столиков, а также растянутый навес, из-за чего со своим простым ванильным коктейлем священник решил остановиться именно здесь. Видимо, даже не в самую жаркую погоду, неприятно ходить под солнцем во всем темно-фиолетовом. Впрочем, то, что он не двинулся по делам дальше, даже сыграло на руку Жак-Жаку — не придется вытаскивать свой новый трофей на ходу.
«Нет, крестика тоже нет. Либо он под одеждой, там я его также достать не смогу без прямого контакта. Что ж, зажигалка, так зажигалка. У меня как раз кончаются спички. Если стяну — не придется лишний раз тратиться. Ну, на какое-то время.»
А затем священник вновь достал сигарету. Вторая за сколько, минут пять? Десять? Такая же простая, белая с коричневым фильтром, без брендовых значков и прочего. Жак-Жак даже не заметил, откуда священник её вынул. Может, сам накрутил их и таскает в карманах?
«У тебя легкие из чугуна что-ли, так часто курить? И как ты до своего возраста дожил? А может тебе вообще сорок, просто иссох от курения, как чернослив? Может, вообще двадцать.» — Вор присмотрелся, замечая, как священник вынимает зажигалку. — «Так, а теперь все внимание на нем. Нужно понять, где он её хранит.»
От сигареты, впрочем, старика отвлек продавец. Видимо, маленький магазинчик с молочными коктейлями не мог себе позволить пропахнуть табаком. С чем, впрочем, был не согласен уже сам священник, отчего между двумя завязался спор. Сперва, конечно, он выглядел как брошенное замечание и короткая фраза в ответ, но после повторной попытки закурить продавец стал настойчивее, похлопал старика по плечу и, видимо, пригрозил даже позвать стражей.
Со следующей секунды владелец лавки сдал все возможные позиции — старик расправил плечи и повысил голос так, что его словесные обороты, подобные проповеди, слышали, наверное, на другом конце города. Правда, вместо слов мудрости, речь его содержала обвинение в неуважении старших, а также разного рода апелляции к авторитету.
Оценить красоту языка Жак-Жак не мог, ибо улавливал только сам голос, достаточно стойкий, яркий и красивый для пожилого курильщика.
Ораторство святого отца быстро взяло верх, отчего продавец махнул на него рукой и, что-то пробормотав про себя, вернулся назад в ларек, после чего стянул тент над священником. Тот, впрочем, пожав плечами, все же поджег сигарету и растянулся в блаженной улыбке. Зажигалка оказалась в правом кармане сутаны.
«Бинго.»
По оттянувшейся ткани Жак-Жак сразу же вычислил примерную глубину кармана. Учитывая форму зажигалки, она не должна так глубоко уйти. Значит, достаточно будет сперва подтолкнуть её к краю, а затем вынуть.
«Ну, план достаточно простой. Остается только дождаться нужного момента...» — Седой мужчина отвлекся на что-то, ставя коктейль к столу и доставая из ещё одного кармана маленький кнопочный телефон. Его глаза сконцентрировались на всплывшем тексте. — «...и погнали.»
Жак-Жак спокойно двинулся с места, не смотря на священника и фокусируя взгляд на затылке случайного прохожего. На подходе к цели он, якобы невзначай, потянул платок из кармана пальто и выронил ключи. Тут же обернувшись на звон металла об асфальт, Жак-Жак заметил, что священник даже не развернулся, продолжая читать сообщение. Вор хмыкнул, после чего шагнул назад и, опускаясь к ключам, столкнул зажигалку к краю кармана старика.
Подняв связку ключей и повертев, карманник вернул их на место, а затем повернулся обратно и, держа голову седого в периферийном зрении, подхватил выступающую из его кармана крышку и ловко вытянул свой трофей, тут же пряча в рукаве. Теперь руки — в карманы, и дальше по делам. Дед даже не заметил, что у него что-то пропало, только сейчас выпрямляясь и допивая коктейль. Что же у него там за сообщение такое было? Жак-Жак никогда не узнает. Да и больше не увидит он его, наверное. Так что, какая разница?
Стянутая добыча вывалилась прямо в глубокий карман, пока вор, насвистывая мелодию из фильма, двинулся по делам. И не важно, куда приведут его ноги! Главное, что домой он придет с новеньким роскошным трофеем. Радостно топая, вор даже не заметил, как за ним из-за дома проследили два силуэта, без слов наблюдая, в какую сторону направляется беззаботный вор в пальто.
Кивнув друг-другу, силуэты шагнули назад, исчезая во тьме селисского переулка.
***
Нитки, мотки, катушки, пряжа, булавки, иголки, крючки, бисер, бусы, фигурки, цветочки, хлопок, пуговицы, молнии, шелка, рулоны иных тканей... Да, самый обычный швейный магазин. «Ариадна» предоставляла широкий ассортимент, при этом сохраняя достаточно демократичные цены, из-за чего, когда у Жак-Жака что-то рвалось, отцеплялось или изнашивалось, к примеру — его старенькое пальто, первым делом он топал сюда. Нитки в ларьках слишком хлипкие и невзрачные, а здесь — как раз, что надо.
— Хорошая погода на улице, не находишь? — Спросил вор, теряя себя в ярком цвете красных пластмассовых шариков. — В такую и гулять приятно. Хоть и одному.
— А-ха... — Послышалось в ответ от кассы.
Вор мельком взглянул на девушку, что тут неизменно работала каждый раз, когда он приходил за новым мотком, иглой или чем-либо ещё. Но задерживаться не стал, и быстро вернулся обратно к товару. Один раз он решил попробовать воровать с помощью лески с крючком, и за материалами для своего инструмента притопал именно сюда. Тогда, правда, идея выгорела — крючок слишком сильно цеплялся за все подряд, и контролировать его было тяжело. Либо Жак-Жак просто не успел отточить навыки прежде, чем забросил идею.
«Высок на леске, но не сорвусь вниз. Взор свой — на цель, не упусти приз.» — Достав из кармана новенькую зажигалку, Жак-Жак повертел её в руках, после чего тут же убрал в карман внутренний. — «Не упустил.»
— Слыхал, что браслеты из бисера вновь набирают популярность у молодежи. У каждого второго такой замечаю, из шариков, звездочек. Вот уж думаю, может самому сварганить? Сойду за своего. — Усмехнулся он.
— А-ха... Можно... Можно...
— Если и плести, то из чего-то, похожего на цитрин. Тебе бы подошли камни зеленого цвета, или синего. — Кивнул он, после чего наконец отвлекся от бисера на нитки. — О, а эти кстати хорошего оттенка. Думаю, на свитере даже не будет заметно швов. Ну ка... Ага, как влитые. Ещё бы под темные полосы подобрать и... Ага, эти тоже сойдут.
Парень подкинул пару мотков, но один выскочил из его рук. Подхватил на подлете к полу.
— ...вот дрянь, когда успел? Брюки изнашиваются, прикинь? Вроде не так часто на колени падаю. Вон... ага, вон пара дырочек уже есть. Непруха, непруха. Возьму ещё ткани тогда, пожалуй.
— ...А-ха... Можно...
— Видела новый фильм в кино крутят? Только что оттуда. Хороший, но кровавый, особенно под конец. У главного злодея там ещё вилла была, или ферма. Вроде, все же ферма, да, но такая, богатенькая. Вид на озеро. Лесок рядом. Красивое поле. Даже не знаю, в каком это кубе... Или мини-кубе. Внутри ещё столько статуй было, и трофеев разных, что это почти музей! Славно, наверное. Хм-м-м...
Жак-Жак осмотрел ещё раз все предложения «Ариадны», утверждая в голове, что больше ему ничего не нужно, после чего подошел на кассу у входа.
За ней сидела та самая девушка, с которой он постоянно вел беседы, приходя сюда. Немного нелюдимая, либо проходящая свой подростковый возраст, либо недавно закончившая его. Сколько он видел, она редко с кем-то общалась, обходясь хмыками и кивками. Прямые коричневые волосы, кудрящиеся на кончиках, выходили из под кепки, которую девушка не снимала даже в помещении. Толстовка красного, почти розового цвета, на которой был прикреплен бейджик. Очки, слегка увеличивавшие её глаза.
Глаза... Жак-Жаку всегда бросались её ровные маленькие стрелки, как кончик запятой. Он не знал, дело ли в макияже или генетике, но эти острые полоски придавали её глазам какой-то необычный вид. Может нежный, может аккуратный, может хитрый, с прищуром. Они не выходили из его головы где-то час после визита в Ариадну, и этот раз был не исключением. Он засмотрелся на них и даже забыл, что так-то пришел покупать нитки, да пуговицы.
Да и она, «Соня» по бейджику, прямо сейчас увлеклась черчением чего-то в своем планшете. Лишь когда Жак-Жак, простоявший минуты две, поставил на стойку свои покупки, девушка перевела взгляд на них, затем на него, после чего отложила в сторону девайс и принялась за работу.
— С вас... — Стоило ей начать, как вся сумма уже оказалась на стойке.
— Благодарю, благодарю. — В ответ кивнул Жак-Жак, пихая все в карман. — Удачного тебе дня.
— А-ха.
И, приятно улыбнувшись, вор вновь двинулся по своим делам, напоследок бросая взгляд на вернувшуюся к планшету Соню. Помахать не успел, но ничего. Не страшно.
«В следующий раз занесу ей гостинец какой, если не забуду.» — Хмыкнул он, вновь вытягивая из кармана сворованную зажигалку. — «Золотце ты мое, как же я удачно тебя встретил. Вблизи ты выглядишь ещё дороже.»
Вор протер узор, чувствуя его текстуру на коже, после чего стал вертеть трофей в руке. Увесистая, конечно, но все-равно легкая, чтобы держать пальцами. Вот прокручивание вокруг оси, вот покачивание между безымянным и средним, из руки в руку, подброс с ловлей в воздухе, ещё один, ещё. Роскошный предмет подлетал ровно вверх и с тяжестью плюхался обратно в ладонь, чтобы подлететь ещё выше.
Бросок — поймал, бросок выше — поймал, бросок ещё выше -
— КАР!
Над Жак-Жаком пронеслась тень, плотно хлопнув по воздуху. В ладонь зажигалка так и не приземлилась. Взгляд тут же уцепился за пару оседающих перышек и быстро заметил ворону, что, взмахивая крыльями, набирала высоту вдоль улицы. В её лапах солнечным зайчиком блеснула его зажигалка.
— Сука, КУДА?! — Стоило осознанию прийти в голову, как Жак-Жак тут же рванул ей вслед. — Стервятник хренов, верни!
Но ворона, какими бы умными птицы её вида не были, не понимала криков случайного селисца, а если и понимала, то была к ним совершенно равнодушна. И так, на глазах у бегущего Жак-Жака черная птица, с каждым взмахом, взмывала все выше над зданиями, улетая в сторону одной из местных семиэтажек.
«Сука, не догоню... На крышу летит, да?» — Не сбавляя в скорости, Жак-Жак высматривал черное пятно в небе, которое, действительно, поднималось прямо к верхушке панельного здания. — «Значит, несет в гнездо. Ничего, я знаю короткую дорогу. Эта зажигалка будет моей!»
Тут же Вор перемахнул через перила вокруг игровой площадки. Решил сократить дорогу насквозь. По препятствию в виде столика для настольного тенниса вор бесцеремонно проехался, прервав чью-то игру. Следом — выскочил на лестницу и прыжками миновал ступеней пять, затем приземлился на дорогу ниже и вновь рванул вперед, чуть не врезавшись в какого-то велосипедиста.
«К этому дому есть срез, это помню. Выходил к нему, когда пару раз сбегал тут от какой-то шпаны. И... Вот сюда!» — С этой мыслью Жак-Жак нырнул в соседнюю подворотню. — «Жди меня, моя зажи-»
Перед его лицом возникла алюминиевая бита.
Мгновение, за которое сигнал от мозга заполнил все нервы в теле, и Жак-Жак нагнулся, чувствуя, как ветер от орудия продувает по всей спине. Пробежав пару шагов вперед, он попытался оглянуться.
Хрясь!
Что-то твердое врезало по щеке, так что отдало в челюсть и голову. Вор едва смог удержаться, чтобы не свалиться кубарем. Выдержав равновесие, он отбежал к зданию, наспех выставляя перед собой руки и в сумбурном подобии стойки.
Ещё один удар, но от него парень уже сумел увернуться, быстро перебирая ногами к другой стене.
— А ты, я смотрю, тот ещё шустряк.
Стоило Жак-Жаку встать покрепче на ногах, как он окончательно приготовился защищаться, быстрым взглядом окинув все вокруг. Ударивший его встряхнул рукой, пока владелец биты перегородил единственный свободный выход из закоулка.
Первым глаза остановились на том, кто был ближе — высокий, где-то между 185 и 195 в росте. Парень с треугольным лицом и начинающими расти бакенбардами, растрепанными черными волосами и пластырем на подбородке. Белая футболка, камуфляжные штаны, завязанная за рукава в узел вокруг пояса ветровка, напульсники и какие-то другие браслеты на крепких руках. Видимо, занимается спортом. На ногах — тяжелые берцы, вес которых вор не хотел бы ощутить на своих ребрах.
Его напарник, в коричневой кожанке и джинсах с шипами, в руке — алюминиевая бита. Опасное оружие. Футболка с огромным крестом, и такой же — на подвеске, вместе с акульим или волчьим клыком. Чуть пониже, но все ещё выше Жак-Жака, сантиметров на три, может на пять. Прямой нос, квадратное лицо и «надорванное» ухо без куска, но уже давно зажившее. Его кроссовок карманник боялся меньше, но компенсировало их орудие, чуть не снесшее ему половину лица.
Неудачная пара для драки с худощавым вором.
— Ну что, где теперь твои угрозы? Где колкости про «цирк», м? — Русый парень с бурой прядью размахнулся и врезал оружием по мусорному ведру, разбрасывая по земле содержимое. — Или здесь тоже есть камеры, которые мы упустили?
Только сейчас, всмотревшись, Жак-Жак узнал противников. Те двое, вроде Чех и Чай, из кинотеатра. Парни, у которых он стащил билеты. И сейчас он заперт с ними двумя в подворотне. Такой, в которую не то, что вовремя — вообще не прилетят стражи.
Непруха.
— Ты там оглох, крысеныш? — Спросил тот, что с баками, «Чай», прохрустев всеми суставами в руках. — Или, может, тебе язык развязать?
Ответа не последовало. Жак-Жак молча переводил напряженный взгляд с одного на другого, иногда цепляясь за окружение в поисках выхода из ситуации. Впрочем, как бы мозг не искал, а по итогу возвращался к двум парням, что сужали расстояние вокруг Жак-Жака.
Один вроде средненький, но против биты приема вор не знал. Второй — определенно сильный, в калач скрутит — дай только повод. И поводов Жак-Жак дал сполна. Он их буквально завалил этими поводами, ведя себя в кинотеатре, как царь во дворце.
Теперь ему же из этого говна выкручиваться.
Слишком маленький переулок, слишком мало места для маневра, слишком крупные и сильные парни. А стоящий сзади Жак-Жака дом вот-вот был готов упереться в его спину, стоило ему сделать ещё шаг назад.
Жак-Жаку показалось, что он почти перестал дышать.
— Да ладно тебе, давай, поболтай. Мы просто хотим поговорить, да? Давай, расскажешь нам, что было в фильме. Может, мы подобреем и ещё раз сходим, все втроем. — Чай, шагал из стороны в сторону, наблюдая за вором. — Угостишь нас чем-нибудь.
— По нескольку раз. — Добавил без энтузиазма Чех. — Поднимем настроение друг другу. Поделимся добром.
— После пары воспитательных, само собой.
Чай шагнул вперед, от чего Жак-Жак пришел в себя — тут же распахнув свое пальто, он сунул руки в нижние внутренние карманы и выхватил один из своих козырей, отразивший солнечные лучи — округлые и плоские, но толстоватые стальные кастеты.
— Воу, воу, боец! Это ты откуда такие блестяшки вытащил, у папы со стола стянул? Или, может, в шоколадном яйце попались? — Усмехнулся Чай, на всякий случай все же отступив назад.
— Да он — скелет обтянутый, че ты его боишься. — Упрекнул его Чех. — С одного хлопка ляжет к чертовой матери.
— Ну так подойди и хлопни. — Хоть они и препирались, но по глазам Жак-Жак видел, как оба были готовы разорвать его, стоит ему расслабиться хоть на секунду. Слишком удобная для них западня, в которую так неудачно вляпался вор.
«Черт-черт-черт, западня... Западня, подожди. Как в фильме. Что было в фильме? Что мог бы сделать тот боец? А что если...» — Скула неприятно наливалась, раскрашивая в розовый всю кожу вокруг. — «Значит, мимо них не пробегу, никак нельзя. Но здесь...»
Бегло оглянувшись, вор приметил решетчатый забор в два с половиной метра, что перекрывал второй выход из закоулка. Слишком высокий, чтобы пытаться перелезть — двое успеют подбежать, стянуть за пальто и отпинают. Однако, если соединить с его мыслью, то...
«Окей, план есть.»
— Ты все ещё мне должен за картошку фри, забыл? — Заметив беглый взгляд вора, Чех сдвинулся, шагая ближе к перегородке между переулком и узкой улицей-коридором.
— Ладно, ладно. — Наконец, парень с бакенбардами вздохнул. — Да блин, я ожидал, что он хотя бы вертеть языком будет, отговариваться там или умолять. А ты, как ссыкло последнее. Даже постоять за себя не можешь. — Хрустнув шеей и взмахнув руками, Чай сплюнул. — Ну ничего, сейчас я тебе лицо поправлю — там, авось, и запоешь.
И когда враги вновь двинулись в сторону Жак-Жака, тот размахнулся и вмазал по воздуху, застывая в позе удара. Один удар перешел с быстрым замахом в другой. Затем Жак-Жак ещё помахал руками несколько раз, раскрыв ладони и сложив их в «Журавля».
— ХУ! — Выдохнул он и вытянулся, будто пытаясь казаться выше, чем оппоненты.
— ...Бля, ты че делаешь? — Озадачился Чай, пока вор крутил перед ним руками, молотя пустоту.
Теперь замах ногой, достаточно высокий. Удар, пинок, высокий пинок, застыть с ногой в воздухе, что худощавому удавалось с трудом. Отскок назад, в сторону — в сторону, пару замахов локтями.
— Ты там со страху совсем ебанулся или что? — Уже спросил Чех, опуская биту.
— Видимо, думает, что он — бойцовский клуб.
Озадаченность перешла в усмешку над шуткой. Каланча сложил руки на груди, наблюдая, как отчаянно пойманный вор пытается запугать его, крутя вертухи и набивая воображаемых противников.
Размах, удар. Удар. Ещё удар. Чай улыбнулся, чтобы пошутить ещё какую-то свою шутку, пока Жак-Жак вдохнул, замахнулся как никогда прежде, ударил в его сторону. И раскрыл кулак.
Стальной кастет слетел с тонких пальцев и, крутанувшись, влетел прямиком в глаз Чаю.
— Ай, блять! — Враг схватился за лицо, рефлекторно сгибаясь.
«Мой шанс!»
И Жак-Жак, не теряя ни минуты, бросился вперед. Падая на колено, он проскользил по асфальту и подхватил из под ног врага свое орудие, отталкиваясь от земли руками и переходя в скоростной бросок к спасительной решетке.
Чех не сразу понял, что произошло, но вовремя замахнулся, чтоб ударить по Жак-Жаку. Нельзя попасться.
Жак-Жак нагнулся, что есть сил, опять ныряя под битой. Холодный ветер дыбом поднял волосы на спине, а сердце замерло, чтобы вновь расстучаться в хрупкой грудной клетке.
Последний толчок — и, отскакивая от асфальта и от стены, Жак-Жак взлетел на решетку.
Оба парня пришли в себя и тут же метнулись следом. Если бы не фора, которую дал себе Жак-Жак — его бы уже поймали за лодыжки.
Но выбитого времени хватило: Подскочив чуть повыше и ухватившись за край, Жак-Жак качнулся и оттолкнулся вверх, перемахивая над ограждением в тот момент, когда край его пальто выскользнул из-под пальцев добежавшего до забора Чая.
Парни вцепились в железную сетку, смотря, как вор их билетов приземлился на другой стороне, показывая обоим средние пальцы и тут же давая деру. Теперь дело оставалось только за быстрыми ногами селисца.
Сзади послышался новый скрежет, от Чая, что бросился по ту сторону изгороди вслед за ним.
— Куда понесся?! А-ну вернись, и дерись, как мужчина! — Орал последний ему вслед, но все, что слышал Жак-Жак — это стук в ушах, тяжелое дыхание от бега и легкий топот об асфальт.
Направо, налево, вперед до «света в конце тоннеля».
Парень вылетел из переулка на всех скоростях, чуть не попав под колеса машины и перебегая зебру под звон клаксона, чтобы съехать по перилам вниз по улице и метнуться дальше, куда глаза глядят. Даже если за ним и началась погоня, теперь, пронесшись по витиеватым венам города и несколько раз завернув за встречные домики, Жак-Жак мог не беспокоиться, что его заметят или нагонят. Для надежности он натянул на голову кепку и прижал к груди пальто, сливаясь с прочими Селисцами.
Вор сменил ещё несколько улиц, прежде, чем остановиться. Наконец, прижавшись к стене дома, он замер, восстанавливая дыхание и прислушиваясь к толпе. Прислушаться было сложно — сердце, не привыкшее к столь резким стартам, колотило, как барабанщик, а легкие все никак не могли насытиться воздухом. Но, успокоившись, Жак-Жак наконец замер.
Никаких криков, никаких спешных шагов. Из-за угла не были видны силуэты, что пролетели бы по его следам мимо.
Минуты три было тихо: никакого топота, препираний или попыток вызвать его на драку, один на два. Может, эти двое забросили его преследование ещё там, у решётки? Или настолько неуклюжие, что до сих пор перелезали через неë?
Всё, что Жак-Жак сейчас знал точно, так это то, что улицы были спокойными, как и в любой другой день. И что у него сильно болела скула.
«Крепкие, сука.» — прошипел он, потирая синяк. — «Лишь бы не вздулся слишком сильно. Ауч... Надо будет приложить лед.»
Ноет. Но терпимо. Жить можно.
Сейчас, впрочем, главное не это.
Жак-Жак выглянул из-за дома на улицу, убеждаясь, что не замечает знакомых лиц, после чего аккуратно двинулся дальше, на всякий случай держась настороже. Взгляд же вновь остановился на цели: многоэтажке. С еë крыши как раз вновь спрыгнула ворона, улетая в город.
«Ты-то мне и нужна. Точнее, не ты, а твоё гнездышко.» — Вор ускорил шаг, уже высматривая, как забраться на самый верх.
Пролезть снаружи по пожарным лестницам? Неудобно, плюс, легко попасться на нежелательные глаза. Если за ним всё ещё хвост, то преследование возобновится. Поэтому, подойдя к подъезду, первым же делом вор набрал случайную квартиру в домофоне, этажа с шестого-пятого.
Первые два номера лишь прогудели дежурное количество раз, оставив вора без ответа. Видимо, жильцы либо спали, либо вовсе не были дома. В третьей не сработал звонок — квартира не подключена к домофону. На четвёртой, после двух электронных трелей, наконец раздался звук трубки.
— Кто? — недовольно прозвучало с той стороны.
— Здравствуйте, откройте пожалуйста, я ключи дома забыл. — С наигранным волнением протараторил карманник.
С того конца трубки что-то недовольно пробубнили, после чего домофон запищал и железная дверь отворилась. В неë Жак-Жак нырнул, даже не удосужившись сказать «Спасибо».
На лифте он проехал до предпоследнего этажа, после чего быстро по ступеням пробежался вверх. Вот и выход на крышу. Благо, в формате двери, а не люка с лесенкой. С ним бы он долго провозился.
Встав впритык к преграде, Жак-Жак вытянул взлом-набор и размял шею, после чего начал подбирать крючками нужную позицию.
«Смотри, какой день... Так долго пылились, а вот тебе и на, второй раз уже пригодились.» — Думал он, елозя железными гнутыми прутиками внутри. — «Хотя и по лицу я тоже давно не получал, блин...»
Практики, накопленной за эти годы, хватило сполна. Поэтому пара движений, нажим, характерный щелчок, и стальная дверь отшатнулась.
«Отлетай, ржавая,» — улыбнулся про себя Жак-Жак, — «Мастер идёт.»
Перепад света не сильно ударил в глаза, но пришлось прищуриться. Белый медленно распределился по пейзажу, наполняясь другими цветами — от светло-голубого, до приятного кремового. И, когда палитра закрепилась в своем настоящем виде, вор приступил к осмотру окружения.
Крыша из тёмно-серого бетона, с бортиками на краях, вентиляционными трубами, какими-то антеннами, торчащими то тут, то там, по большей части пустовала. Не было ни следов молодёжи, что так любит индустриальный туризм, ни вездесущих пернатых крыс, коими полнятся всё людные части Селиса.
«И куда ты запрятала своё гнездышко, м?» — Вышагивая по пространству, Жак-Жак высматривал все укромные места, а также заглядывал за небольшое ограждение по колено на краях, но нигде не находил ни намёка на свитое гнездо. — «Вот же тварь.»
Вся крыша, по-видимому, была такой же пустой, как и на первый взгляд, что было странно — ворона с зажигалкой прилетела именно сюда, и отсюда спикировала в город уже без неë — иначе он заметил бы характерный блеск в её лапах.
Наступив на порожек, вор взглянул вниз, высматривая вентиляционные дыры или окошки в чердак, которого здесь, видимо, не было. Или же их запаяли железными листами ещё прошлой осенью.
«Бог дал — Бог взял, м? Паскуда пернатая...» — Скривил он рот, ударяя кулаком по ноге. — «Черт возьми, ещё и штанину на колене разорвал окончательно. Видимо, ещё в переулке. Хоть к этому я подготовился.»
Вниз лишний раз Жак-Жак решил не смотреть — вид с верхушки здания подхватывал дух похлеще американских горок, а внезапному ветру вор не доверял совсем.
И тут из-за облака выглянуло солнце. А вслед за этим, прямо на щеку вора упал солнечный зайчик. Не сразу заметив его и прищурившись, Жак-Жак всё же опустил глаза, взор которых тут же упал на небольшое гнездо, свитое из веточек, трубочек, и прочего мусора, который можно найти в Селисе. Притаилось оно в уголке здания, прямо над сливной трубой.
А внутри лежало много разных вещей — копейки, ручки с синими колпачками, синие колпачки без ручек, даже какая-то железная фигурка, возможно, из «Монополии». Все они окружали вороньи яйца, штуки три зеленых шариков, а посреди них, отражая солнце, красовался золотой крест найденной им зажигалки. Произведение искусства, один вид которой разогрел душу карманника.
— Вот ты где, моя родимая. — Произнес он, подбегая к краю крыши и ложась на неё, совсем не беспокоясь о пыли. — Иди ко мне!
Просунутая между прутьев ограждения рука быстро выхватила «приз». Жак-Жак вновь мог вертеть свою драгоценность вокруг пальцев, теперь, впрочем, решив не кидать её лишний раз.
— Мое. — Кинул он, кладя её на самое дно внутреннего кармана пальто. — Теперь точно никуда не денешься... Так, а что тут ещё есть? Раз уж зажигалку мою притащила, мож чего ценного ещё нашла?
Воровато перебирая пальцами, парень вновь сунул руку в гнездо, теперь за монетой. Придется отодвинуть в сторону птичье яйцо, чтобы поднять. Но стоило его коснуться, как зеленоватый шарик тут же откатился, с подозрительной легкостью.
Вор отвлекся. Убрав руку от монетки, он медленно протянул её к шарику и слегка задел. Тот также с легкостью прокатился вперед, без звука ударяясь об край из веток. Будто ничего не весил. Когда же карманник задел два других, те также прокатились по птичьему дому, кто куда.
«Разве они... Не должны быть тяжелее?» — Мысленно произнес Жак-Жак, уже забывая, что тянулся за малыми драгоценностями. — «Что это с вами?»
Рука ухватилась за один из шариков и аккуратно вынула его — кто знает, вдруг они хрупкие?
Нет, оболочка оказалась крепкой. Достаточно, чтобы сдерживать пальцы вора и даже гнуться под тычками. Зеленое яйцо без труда каталось в ладошке, судя по прогибам и просветам — пустовало внутри, а стенки его на ощупь и близкий вид оказались ничем иным, как пластмассой.
Это было не яйцо вороны, а мяч для настольного тенниса.
Присевший на корточки вор пару минут всматривался в него. Короткий взгляд на гнездо подтвердил, что два других также были пластиковыми мячиками, оттого так легко и катились при малейшем толчке. Лишь сейчас, понимая это, Жак-Жак даже понять не мог, как спутал их ранее с вороньими яйцами.
Неужто ворона действительно пытается их высиживать? Почему? Может быть, это просто украшение? Тогда где настоящие яйца? Может, птица все ещё их не снесла? Последнее, что знал Жак-Жак — это когда несутся городские птицы.
Нет, все блестящие вещи, все монетки, все яркое и красивое было выложено вокруг этих шариков.
Вокруг мячиков для настольного тенниса, из которых никогда не вылупиться воронятам.
Ухо уловило чье-то грозное «мяу» и вор обернулся. На краю крыши он заметил рыжего кота с ошейником, который, при виде незнакомца, зашипел на него и быстро скрылся из виду. Вот, видимо, и ответ на вопрос, куда девались изначальные яйца. А может быть даже и прошлые птенцы.
Подул ветер. Холодный, немного кусачий, несмотря на солнечную атмосферу дня. Заставил вора прикрыть лицо воротником. Взгляд его продолжал осматривать полый мячик, перекатывать его в руке. Зачем ухаживать за ними? Высиживать? Пытаться согреть? Разве птица не чувствует подвох? Или, может, она на что-то надеется?
Надеется, что произойдет чудо, и в шарике для пинг-понга, отдаленно похожем на яйцо, проклюнется птенец?
Вор медленно положил его на место, к остальным трем, полноценно садясь на крышу.
— Блестящие вещи... Их же тоже носят не для птенцов. — Задумчиво сказал он, смотря на слегка ржавую монетку, или чью-то заколку. — Их носят для привлечения пары, ведь так?
И затем Жак-Жак замолчал.
Он сидел и не сводил глаз с пустого гнезда, почти не двигаясь.
И в этой тишине, прерываемой лишь редкими порывами ветра, он заметил звук.
Металлическое жужжание проводов, прокатывавшееся по ним от одного конца, к другому. Почти заметное гудение тонких черных линий, протянутых над крышами, от дома к дому.
Подняв взгляд, Жак-Жак посмотрел на город.
На блеклые панельные дома, на металлические одинаковые фонари, на работающие в стыках районов фабрики с их дымящимися трубами, на монотонные офисные здания с матовыми окнами, на открытые дворы и площади, кольцом обставленные зданиями вокруг, как стенами, на тонкие щели между жилыми домами, трещинами расходящиеся по всему району.
На мертвые заводы, медленно разлагающиеся в уголках города, до которых он никогда не доходил. На их рушащиеся стены, на торчащий каркас, на застывшую форму, в которой никогда не загорится искра огня.
Весь солнечный образ, вся зелень редких деревьев, вся надежда синего неба и шум речек, спрятанных в узких каналах — будто бы иллюзия, которая развеивалась здесь, с высоты птичьего полета.
Город медленно тускнел, теряя те краски, которые Жак-Жак видел все утро и весь день, которые врезались в его память после просмотра яркого фильма о криминальных приключениях. Красный, зеленый, оранжевый, голубой — все эти цвета выветривались, оставляя лишь черное, белое. Даже небо, с заходом солнца за облако, стало белым, без градиентов и неровностей. А посередине — бесконечное смешение этих двух цветов.
Пустой выцветший город, из которого всю жизнь высосали остальные города огромного гиперкуба. Без перспектив, без надежд. Ничего, что стоило бы ожидать. Ничего, что вызывало бы восторг.
Селис, бесконечно пустой, бесконечно серый.
— ...И как я сумел забыть... — Прошептал Жак-Жак, застывшим взглядом всматриваясь в пейзаж. — ...За что я так тебя ненавижу.
И город ответил тихим гулом, вновь прокатившемся по вездесущим черным проводам.
***
— ...А потом мы планируем посетить музей космонавтики, может, даже покажу ей фотографию «великого куба», с начала третьей мировой. — Воодушевленно закончил Иэн, скатываясь по пожарной лестнице на крепкий асфальт.
— Нехило. — Ответил приземлившийся рядом Хейг.
— Но все это уже потом. Когда встретимся.
Путь по верхушкам домов прошел быстро, и оба даже умудрились уложиться в отведенный им час. А вот и их пункт назначения:
Выйдя из переулка, они остановились, встречая взглядом двухэтажный коттедж. По форме — слегка кругловатый, выпуклый, в остальном он напоминал дома из района Синих крыш, о чем говорил один из членов Scoundrel Days каждый раз, переступая порог их «штаба». С ровной зонтикообразной верхушкой, окнами с красивыми занавесками, яркими желтыми стенками. А стоял он впритык к двум панельным домам, из-за чего смотрелся ещё более необычно. Как кусочек престижной мечты, вырванный и переставленный в центр тоскливой повседневности.
Так выделяющееся на фоне округи здание не особо смахивало на место сбора секретной организации. Постройка бы попала во все фотопроекты и фотогалереи, а вокруг неё постоянно останавливались бы прохожие, если бы не один секрет, о котором знали все члены организации. Точнее, если бы не воздействие одного из её участников.
— Дом Scoundrel Days, как он есть. — Стенли вздохнул, кладя руки на бока. — Надеюсь, штаб когда-нибудь переедет отсюда в место покруче. Может, во внешний круг, или в центр города.
— А бюджеты откуда возьмешь на переезд? — Съязвил Хейг, двигаясь вперед.
— Ну а что, мало среди нас богатых?
— У этих «богатых» свои дела, чтобы ещё новый штаб организовывать. — Подойдя к двери, он достал белую карточку, прикладывая её к будто бы случайному месту на стене. — Да и руководство вряд ли одобрит.
— «Руководство» это мой брат. — Иэн самодовольно улыбнулся, сложив руки на груди, однако взгляд Стива быстро дал понять, что это только подтверждает слова телохранителя. — Блин...
Дверь щелкнула, и оба зашли внутрь, встречая коридоры в утерянном «селисском» стиле — с резными паркетами, желтыми обоями в цветочных узорах, а также с ворсовыми коричнево-зелеными коврами на полу и, в некоторых комнатах — на стенах. Иэн, по обычаю, тут же скинул свои кеды, кладя их в стойку под обувь у входа, пока Стив бесцеремонно прошелся внутрь. Впрочем, обоих тут же остановил «хозяин дома».
— Доброго вечера, друзья. — Произнес плотный мужчина, поправляя рукой свои густые прямоугольные усы, после чего протянул им металлическую коробку с бархатными полыми секциями внутри. — Прошу убрать сюда все ваши средства связи.
Стив кивнул ему, покорно доставая прямоугольную раскладушку из куртки и помещая внутрь, а следом — и небольшой овальный пейджер.
— Господин Стенли? — Добавил усач, поворачиваясь к Иэну, который нервно и быстро печатал что-то на своей раскладушке.
— ...А-а? — Ответил парень, покосившись и одновременно ускоряясь. — А, д-да, добрый вечер, Максим Анатолич.
— Господин Стенли, прошу вас, Бога ради. — Повторил уже умоляющим тоном мужчина, протягивая к вжимающемуся в стенку подростку контейнер.
— Сейчас-сейчас-сейчас, я почти дописал... — Впрочем, закончить свое чрезвычайно важное сообщение не дал Стив, выхвативший у Стенли его телефон. — Э- Эй! Верни!
В ответ на это Хейг лишь молча нажал на «отправить», после чего положил девайс Иэна в коробку. Не с первого раза — куча навешанных на нем брелоков никак не хотели влезать в свое отверстие.
— Спасибо, Товарищ Хейг.
— Но я почти дописал... — Поникши произнес Иэн, вновь вставая на ноги. — Извините ещё раз, Максим Анатолич. А почему вы не в заведении?
— Так это самое, собранье ведь. Нельзя пропускать.
Мартынов Максим — один из немногих, кто на грядущей встрече был местным. По памяти Иэн мог насчитать трех. Может, четырёх таких членов организации. Остальные, как он с братом, стянулись сюда ещё раньше из других кубов, по первому важному делу.
Сам по себе Максим Анатольевич был приятным мужчиной с синими глазами, ровной короткой, но волнистой прической, выбритым подбородком, а также слегка округлым носом. Оделся нарядно, но под стать встрече — в черный удлиненный пиджак, белую рубашку с ромбовидными узорами, а также темно-красный жилет и, под стать пиджаку, черные брюки. В нагрудном кармане тихо тикали карманные часы, больше служившие элементом роскоши.
— Прошу, проходите. — Произнес он, проверив дверь, после чего ушел в гостиную.
Иэн стянул свою рубашку, закидывая её на вешалку рядом с плащом и цилиндром Максима, после чего вместе с Хейгом последовал за ним в обширное помещение, из которого доносились разговоры.
Переступив порог, оба застали конец диалога между Мартыновым и Кавински — асимметричный парень с серебряными волосами раздраженно вертел очками в руке, слушая своего старомодного собеседника.
— ...нужна твоя помощь завтра, в середине дня.
— В середине дня. Прелесть. — Произнес он, сохраняя улыбку на лице. — Сперва Чар с теми бездельниками, теперь ещё какие-то студенты. У вас, ребята, совершенно нет ни чувства такта, ни уважения к чужому времени.
— Привет, мистер Кавински! — Тут же помахал Иэн, привлекая внимание гостя.
Лаффокс заметил его и, кисло улыбнувшись, помахал в ответ пальцами, после чего вновь вернулся к Мартынову.
— А сейчас, раз у вас ко мне никаких дел — я с радостью уединюсь в своей комнате. Если его величеству потребуется моя помощь — вы знаете, где меня искать.
И с этими словами он пошел к лестнице на второй этаж, с характерным цоканьем выходя из комнаты. Иэн переглянулся с Хейгом, пожав плечами. А затем Стенли младший непроизвольно зевнул, наконец чувствуя, как успел набегаться за весь сегодняшний день. Подойдя к красному креслу рядом с окном, он устало плюхнулся в него, вытягивая ноги на стеклянный кофейный столик.
Время близилось к вечеру, но на улице все ещё было светло, из-за чего внутри не торопились зажигать люстру, выполненную в осенней тематике. От этого комната ощущалась тускловатой. Не радовали ни небольшие картины, ни узорчатый мягкий ковер, ни красивые шкафы.
Дом был построен так, что всю «внешнюю» его часть на первом этаже занимал коридор, кольцом обходя гостиную и ещё несколько комнат, вроде небольшого склада-гардероба и кухни, а в центре располагалась крупная совещательная комната, с толстыми стенами и крепкими дверьми с шумоподавляющим покрытием. Построенная так, чтобы в неё не вело ни одно окно снаружи, от чего Иэн, между собой и Стивеном, называл её «душной комнатой». Уровни защиты, требуемые, чтобы все решения организации оставались в пределах самой организации. По той же причине на входе собиралась и вся техника. Металл, из которого был сделан короб, не пропускал никакие радио-, пневмо- и прочие волны. Вроде бы.
Стенли понимал, для чего нужны были все эти меры. Однако для себя он осознавал и то, что теперь остаток дня до собрания ему придется сидеть без связи со своей подругой и какого-либо досуга.
Все из-за опасений его старшего брата.
И это — пока за окном стоит замечательная теплая погода, с облачками столь редкими, что их можно было пересчитать по пальцам на руках. Удивительная редкость для дождливого Селиса, особенно в это время года. Теперь парню предстояло променять её на раскладывание пасьянса.
Иэн уныло зевнул, и его зев совпал с ещё одним, глубоким и воющим, исходящим от входа в гостиную. Поморгав несколько раз, он тут же поднял взгляд, замечая ещё одного гостя, который застыл, стоило ему заметить Стенли.
В проходе стоял мужчина в раскрытом рваном жилете, который когда-то скорее всего был курткой. Несмотря на нелепую позу, застывшую посередине потягивания, он все ещё ощущался крупным и, в какой-то степени, звероподобным. На это играла идущая от головы черно-синяя грива, что соединялась с полосатой бородой-коробом. Волосы также были и на оголенных огромных руках, которые украшали кожаные наручи с железными заклепками и подобиями когтей, и на груди, покрытой искусственными шрамами будто от волчьих когтей.
Снизу — синие джинсы с толстым ремнем, на котором подвешены цепочки с логотипами в виде волков, а также высокие сценические сапоги, что скрипели при каждом движении. На лице осталась краска, видать, с какого-то из прошлых выступлений.
— Эвен?!
— Иэн, братан!
— Да ну тебя! — Усталость сняло, как рукой, и Стенли вскочил, перепрыгивая через столик и обхватывая высокого силача вокруг шеи. — Ты-то здесь какими судьбами?!
— Да так, мимо проезжал с группой. — Хрипло смеясь, ответил он. — Вот это ты вырос конечно, парень! В прошлый раз вообще до локтя еле как доставал.
— Ой, не придумывай. — Иэн раскрыл руки, спрыгивая рядом. — Гитара тоже с собой?
— И да, и нет. Оставил её в отеле, где остальные сейчас. — Мужчина почесал затылок, замечая гневный взгляд Стива на себе. — Здорова, братан!
Хейг лишь хмуро просверлил глазами рокера, опираясь спиной на стену.
— Выставил когти, молодцом. Продолжай отстаивать свои границы. — Неловко похлопал ему патлач, садясь в креслице рядом со столиком, после чего прошептал Иэну. — ...Всё ещё не любит меня, да?
— Как видишь. — В такт ответил ему парень, подсаживаясь рядом. — Ну, рассказывай, где был? Что видел? Кого встречал?
— Да я как-то... Зимовал в теплых кубах. Была одна миссия, но вне этого — только репетиции да концерты. И редкие вечеринки. — Ормстад закинул свои руки за голову. — Есть, конечно, пара событий, но о них лучше потом, после собрания. Завтра, если свободен, можешь к нам заглянуть. Ребята с тобой с радостью всем поделятся.
— Кру-у-у-уто. — Воодушевленно взмахнул кулаками Иэн с горящими глазами. — Этого можно и подождать.
— А сам-то как? Мартын говорил, в Селисе тоже нынче «жарковато».
— Э-э-эм... Ну, так. Ничего выдающегося. — Выражение лица Стенли изменилось и он забегал глазами по комнате в поисках того, чем мог бы сменить тему разговора. — О, раз нас тут трое, может сыграем во что? Пока все не собрались?
— Можем в монополию. — Внезапно откликнулся Мартынов, входя в комнату.
— Ой, а давайте во что-то другое? — Тут же поник Иэн. — Вы же опять всех выиграете, Максим Анатолич, какой в этом интерес?
— Да, я бы предложил в дурака... — Начал Эвен.
— Ты в него уже проиграл. — Прервал его Стив.
— ...Да-а-а. И Максим Анатольевич в карты тоже лучше всех нас играет.
— Ну, ребята, до вечера времени ещё много. — Мартынов прошагал сквозь комнату и открыл шкаф в углу, смотря на разные коробки с настольными играми, которые принес сюда ещё при первом визите. — Тут много всякого. Авось, к чему-то да придем.
— Стив, ты как? — Повернулся к нему Иэн.
Хейг отвлекся от злобных взглядов на Эвена и задумчиво пожал плечами.
— ...У меня долг есть, между прочим. — Кивнул он в сторону остального дома.
— Так до вечера ещё сколько, пару часов? А до приезда Дракона и подавно. — Стенли встал с кресла, подходя ближе к шкафу. — Давай с нами.
— ...Только на пару игр, и потом я — на патруль. — Со вздохом сдался Хейг, садясь за чайный столик. — Две игры. Не больше.
— Думаю, нам хватит.
Стенли окинул взглядом небольшую собравшуюся компанию. Даже если на них не найдется нравящейся всем игры, занятий до собрания у него точно прибавится. Как минимум, с гривы Эвена он не слезет, пока не вытянет какой-нибудь крутой истории с тура. Улыбнувшись и задумчиво взглянув в шкаф, он ткнул пальцем в одну из коробок.
— Предлагаю начать с этой!
***
На часах 19:45.
Солнце почти исчезло за горизонтом, все ещё задерживаясь на городе своим светом. Уже скоро совсем стемнеет.
Жак-Жак задумчиво остановился. Он не помнил, сколько просидел на крыше. После неё, вроде, сходил на внутренний круг и погулял там, пару раз попробовав стащить яблоки у какой-то лавки с фруктами. Затем остановился у местной библиотеки, рядом с будкой обмена книг, и задержался на прочтении одной главы из случайного рассказа, вроде как, про шахтеров. После? В голове как-то и не сохранилось воспоминаний об этом.
Сейчас, впрочем, от раздумий его отвлекало место в очереди за раздачей еды для бездомных, куда Жак-Жак ходил чуть ли не ежедневно, пользуясь внешним видом и тем, что, до съема квартиры у Пита, он действительно был бездомным. Сегодня на его образ играла и пыльная одежда, и опухшее от синяка лицо.
В Селисе, несмотря на упадочное, по мнению Жак-Жака, состояние города, бездомных было не то, чтобы прям много: днем на улице от силы можно было встретить двух-трех, а ночью никто не гулял из-за комендантского часа. Зато когда приходишь на волонтерские пункты, вроде этого, их может собраться на целую комнату несчастных людей. В какой-то степени, стоя среди таких, Жак-Жак даже чувствовал себя чуточку лучше. Ведь ему повезло больше, чем кому-то из стоящих вокруг. А может он и вовсе здесь самый успешный.
Беглый взгляд на рацион человека перед ним, только что ушедшего, раскрыл, что сегодня в меню гречка, бутерброды с колбасой и огурцами, салат и горячий чай.
«Не самый худший выбор.» — Хмыкнул про себя вор, замечая, что очередь дошла как раз до него.
— Добрый вечер, вот и... — Девушка с кудрявыми коричневыми волосами, связанными в хвост, подняла взгляд на Жак-Жака и опустила брови. — Опять ты?
— А куда мне деться? — С усмешкой пожал плечами он ей в ответ. — Не замерз и слава богу.
— С кем на этот раз подрался?
— Да так... Упал с лестницы, не углядел ступеньки.
— И когда лестницы так метко стали бить по лицу? — Спросила она скептически.
— С сегодняшнего дня. — Жак-Жак оперся на стойку, поправляя кепку. — Осталось там чего-нибудь для меня?
В ответ девушка лишь вздохнула, приступая к сбору рациона.
— Когда работу найдёшь уже? — Спросила она с упреком, вновь поднимая взгляд на Жак-Жака.
— Когда-нибудь. — Без энтузиазма ответил он. — Не нашлось ещё вакансии на земле селисской.
— Я бы поняла, будь ты в возрасте, или с инвалидностью. Так молодой совсем, здоровый. — Впрочем, сказав последнее, девушка бегло окинула вора взглядом и добавила. — Ну, по большей части.
— Вот этого «по большей части» никому и не хватает. — Пожал он плечами, бросая взгляд на человека сзади него в очереди и махая ему рукой. — Да и корка нужна, какая-никакая.
— Если бы хотел — нашел бы там, где и без неё работать можно.
— Грузчиком к примеру, да? Коробки с ватой таскать.
Девушка закатила глаза, после чего положила руку на бедро и наклонила голову. И Жак-Жак поддался её взгляду.
— Ищу я, ищу. — Сунув руку в карман, он достал несколько бумажных обрывков с номерами, сорванных перед подходом к кормежке. — Вот, пару штук приметил. Довольна?
— Да мне-то что, это тебе нужно. Не нам. — Наконец, девушка пододвинула поднос к нему и, без лишней язвительности или упрека, добавила. — Приятного аппетита.
— Спасибо. — Ответил он, поднимая выданный им рацион и окидывая других бездомных, ужинающих за столиками. — А рыжий с собакой ещё не приходил?
— М? — Девушка отвлеклась и бросила взгляд сперва на «посетителей», а затем на очередь. — Нет, сегодня ещё не видела. Может, опаздывает?
— Может быть. — Хмыкнул вор, после чего двинулся к столикам. — Удачного вечера!
Один столик пустовал, на счастье, и Вор сел за него, осматривая людей вокруг. Он успел многих из них запомнить в лицо, потому что за одежку его глаз, по понятной причине, не цеплялся. И с каждым разом приходя сюда он то замечал новых людей, то не замечал завсегдатаев. Второе происходило гораздо чаще.
Что ещё стоило ожидать от жизни бездомного? Особенно после суровой зимы.
«Зато горячее питание — по расписанию, хоть это не меняется.» — Улыбнулся вор, внимательно осмотрев свои порции и убедившись, что ему положили все также, как и другим. В целлофановом мешочке даже лежали пару конфет и крупный пряник к чаю, что обычно вор, по разным причинам, не получал. — «Я и пришел когда надо. Ещё одна маленькая победа!»
Без лишних остановок, Жак-Жак принялся обедать, быстро поедая кашу, словно у него кто-то готов её отобрать. Запивая её чаем, он пробежался взглядом вдоль по улице, на которой и стоял пункт выдачи, и опять зацепился за знакомую вывеску ночного клуба, у которого уже собирались люди.
Помнится, как-то раз он пробовал пролезть именно в этот, но встретился с вышибалой на входе. И примечательным вышибалой, причем. Темнокожим. Огромный, суровый, очень хорошо говоривший на языке Жак-Жака. В основном то, что ему нельзя внутрь.
Вор петлял вокруг него где-то минут десять, пытаясь пройти внутрь разными способами и играясь на терпении охранника. А затем оно лопнуло, то ли от небрежного комментария Жак-Жака, то ли от того, что тот сам полез в драку. И мужчина избил его так, что вор неделю пролежал у себя дома с опухшим лицом и ноющими коленями. Чудо, что не сломал ничего.
«У нас сегодня прям поездка по плохим воспоминаниям...» — Чертыхнулся вор, переводя взгляд в сторону. — «А ведь рядом есть столько хороших мест, да вон хоть... Во, этот отель!»
Мысленно вор ткнул в шпиль, который было видно даже отсюда. На конце шпиля красовалась пятиконечная звезда в круге. Это был шпиль отеля, стоявшего недалеко от селисского вокзала. Притом, отеля весьма роскошного, длинного. Жак-Жак, ещё лет 8 назад, как-то раз взял листовку на вокзале, и всю последующую неделю рассматривал её, любуясь комфортными мягкими номерами с большими кроватями и видами на город, а также фотографиями кухни, блюд, мероприятий.
Образ из листовки надолго засел в голове Жак-Жака, превращаясь в мечту, к которой вор стремился все свое взросление.
«Было бы здорово туда заселиться...» — Хмыкнул он, разворачивая пакет со сладостями. — «И жить там дальше, до скончания веков. Земля обетованная, с диванами, музыкой и трехдневным престижным питанием, ха... Ну, в будущем — обязательно. А сейчас, что же за конфеты здесь раздают?»
Жак-Жак просунул руку внутрь и вытащил сладость в упаковке.
Конфеты назывались «Ласточка».
На них были изображены две птицы-родителя, улетающих от своего гнезда, на фоне весеннего солнца.
Жак-Жак сперва застыл, всматриваясь в рисунок, но затем выдохнул и перевел взгляд, стараясь отвлечься от своих мыслей. Но ни каша, ни теплый чай, ни столь редкий для него вкус свежих овощей не перебивали вновь возникший образ, возвращавший его обратно туда, на крышу случайного селисского здания.
Аппетит пропал. Но отказ от еды — это роскошь, которую Жак-Жак не мог себе позволить. Молча уткнувшись взглядом в тарелку, он вспоминал и дома, и провода, и белое небо. Все — в серых тонах.
«Однажды, я сбегу отсюда.» — Мысленно произнес он, постукивая пластиковой ложкой по пластиковой тарелке. — «Однажды, перейду в хороший город. Найду денег. Буду жить в роскошном отеле, с удобными диванами. Буду есть теплую еду на завтрак, обед и ужин. Однажды, я забуду об этом городе. Однажды...»
И с этими мыслями он продолжил ужинать, постепенно размышляя о том, что будет делать завтра, о том, в какие места ему стоит сходить на этой неделе, о том, как ему стоит починить дырки в одежде и сходить в прачечную, постирать наконец-то свое пальто.
Но в какие бы темы он ни уходил, какие бы события ни вспоминал, крепче всего в его голове засел тот пейзаж, который он увидел после полудня там, над верхушками деревьев.