На улице холодно.

— Что нужно для наставника?

Хатаке Какаши искоса глядит на бывшую ученицу, щурит правый глаз.

— Уметь направлять энергию в нужное русло. Заинтересовывать и организовывать.

Сакура запоминает, принимает на заметку и ощущает только полное нежелание работать с детьми. Она сама еще… ей же каких-то восемнадцать. Но, стоит вспомнить о запахе крови в операционной, снова смотреть в глаза раненных и ходить по палатам «безнадежников»… Нет. Лучше так.

Она очень-очень постарается. Сэнсей должна гордиться ей.

***

Личные дела — три довольно тощие папки — одиноко лежат на столе, разложенные в ряд. В них вся жизнь этих детей. Сакура смотрит, барабанит пальцами по столу и никак не может заставить себя открыть ни одну из них. Откладывает момент на минуту, чтобы через шестьдесят секунд повторить отступной момент.

Три тонкие папки в серых обложках. Три фотографии и три имени на заглавных листах. Невидимка стоит напротив, с другой стороны стола. Сквозь него видно стену, видно раковину для мытья посуды. Он посерел еще больше.

Сакура иногда по ночам думала: а что же будет, когда он полностью растворится? Он вообще может раствориться?

Умрет ли он? Или вернется туда, откуда пришел? Но могут ли призраки умирать повторно? Перед глазами снова необъятное поле, серое от всполохов огня небо и огромная фигура синего четырехрукого Сусанно над всеми ними.

Мертвецы встают. Мертвецы тащат за собой, в темные дали полного забвения. Мадара Учиха доказал это всем. Доказать доказал, но никого там, на поле боя, не убедил.

Сакура закусывает губу и выныривает из воспоминаний. Мертвец ли на нее смотрит?

Он открывает рот, говорит что-то. Тон резкий, нетерпеливый. Таким осведомляются то ли о результатах, то ли пытаются вразумить.

— Не понимаю я тебя. Не старайся, — Харуно развела ладонями и поднялась.

Надо через полчаса быть на месте встречи. Тренировочный полигон находился в двадцать минутах хода. А еще надо собраться. Сакура решительно отодвигает папки в сторону. Прочитает вечером, когда вернется домой.

На улице все еще холодно. Если пойдет снег, то никто не удивится. Сакура кутает шею в белый шарф с пятном ржавчины на краю, срывается с места быстро. Как давно она не передвигалась с такой скоростью? Только по земле, только шагом. Будто небо опадет огненной стеной, если вдруг телу придастся ускорение.

Но сейчас она опаздывает. Поэтому, прости, небо, но сегодня у тебя есть причина взорваться. Но оно все так же статично, как и минуту назад. Как и две минуты назад. Небо постоянно и смотрит прямо в душу своей отвратительной серостью. Эта серость преследует Сакуру везде. Даже Барти Крауч болтается за ее спиной выцветшим воздушным шаром. Выцветши-серым, совсем не праздничным. Какой хозяин, такой и шарик.

Полигон все так же окружен зеленью, но под отвратительным обесцвечивающим слоем, которым сегодня было покрыто все, зеленый цвет тускнел. Сакура запрокидывает голову к небу. Когда же ты нальешься синевой, дорогое? Хватит, внутри и так все серое. Харуно Сакура отходит поближе к кромке молодых деревьев и садится на голую землю, ожидая.

Детские голоса слышны на весь лес. Они шумные. Дети вообще шумные. Неужели они, Седьмая команда, тоже были такими? Совсем давно. Давным-давно. Барти за ее спиной хрипло гогочет, когда на поляну первым делом выбегает непонятный и облезлый пес. Что же кажется ему таким смешным?

Вон шевельнулись листья, там затрещали ветки, а вот раздвинулись кусты. Сакура смотрела на троицу абсолютно уличных детишек и задумчиво щурила глаза. Синяки, ссадины. Грязь на лице. Грязь на не самой новой одежде. Недовольные и нахмуренные дети.

— Это вы сэнсей, что ли? — стоящий впереди всех то ли мальчик, то ли девочка, таращится на нее круглыми голубыми глазами.

Лицо загорелое, в веснушках. Или просто это грязь? Светлые волосы вьются крупными кольцами и прикрывают уши. Губы сердечком. А детскую нежную щечку пересекает толстый темный шрам, начинающийся у виска и спускающийся к носогубной складке.

Стоило заглянуть в анкету, все же.

Позади него абсолютно спокойно постукивает ножкой точно-девочка с длинными волосами шоколадного оттенка. Серые миндалевидные глаза, тонкие поджатые губы и надменно вздернутый нос. Она не в восторге. Но от учителя или от ситуации? К слову, она самая грязная в этой шайке-тройке.

Еще один член команды точно мальчик. С худым узким лицом, на котором глаза, как серые щелки с черными бусинками-зрачками. Курносый, с залепленной серым пластырем переносицей. Из-под рыжей банданы торчат седые волосы. Все они недружелюбны, это видно по хмурым лицам.

— Хирари, ко мне! — мальчик в бандане подзывает собаку к себе. Но облезлая дворняга улеглась неподалеку от кустов и двигаться не хотела.

— Если это часть команды, то она явно неучтенная, — Харуно ладонью указывает на животное. — Рада видеть вас не опоздавшими.

— Почему мы больше не можем заниматься с Амино-сэнсеем? — девочка складывает руки на груди.

Потому что Амино-сэнсей признан непригодным для обучения детишек. Потому что Амино-сэнсей спивается сейчас где-то в не самых благополучных кварталах деревни. Потому что Амино-сэнсей не сдержал себя.

— Насколько я знаю, вы не питали к нему особой любви, — заметила Сакура и поднялась с земли. — Он решил оставить карьеру наставника, — сущая правда. — Теперь учить вас буду я. Меня зовут Харуно Сакура. Расскажите о себе, и мы займемся делом.