Сакура проснулась в холодном поту, рывком села, прижимая руки к груди. На минуту зависла, смотря в никуда мертвым взглядом тусклых ото сна глаз, а потом откинулась обратно на спину. Одеяло было наполовину вытащено из пододеяльника, простынь чуть влажная и сползшая наполовину с матраса. Девушка перекатилась со спины на живот, тянясь ладонью вниз, под кровать. Нащупав гладкую поверхность телефона, она подцепила его пальцами и вытащила на свет.

До звонка будильника было еще полчаса. Она бы прилегла подремать, но теперь уже было не уснуть. За окном было светлеющее небо с пепельными подпалинами облаков. Харуно не помнила, что такого было в её сне, но он был мрачный, непонятный и очень путанный. Смазанные образы сами всплывали в памяти, впрочем, сразу же истончаясь, как обычно бывает с кошмарами наутро.

Сакура выключила будильник на телефоне, потянулась кончиками пальцев вверх и громко зевнула. Сползая с кровати, зацепилась ногой об простынь, чуть не потеряла равновесие и больно потянула повреждённую вчера ногу. Бинт ночью размотался и наполовину сполз с узкой ступни. Девушка перебинтовала больные пальцы и с ужасом подумала о том, как придется идти с такой повязкой в школу.

Из ванной она вышла с горящим от холодной воды лицом и мокрыми на висках волосами. Пока нашла расчёску — успела раскопать залежи учебников на столе и найти под кроватью закатившийся туда ещё в прошлом месяце лак для ногтей. Из родительской спальни была едва слышна медленная музыка. Наверное, мама опять заснула в наушниках и случайно выдернула провод из разъема старенького небольшого плеера со стертыми белыми символами на выпуклых кнопках. Но если играет музыка, то значит Мебуке дома. Девушка прокралась в коридор и заглянула в приоткрытую комнату. Мама лежала на кровати, свернувшись в клубочек под теплым одеялом. На полу валялся надрывающийся плеер. Сакура постаралась как можно тише подобраться к постели, подобрала квадратную коробочку и щёлкнула движком в сторону отметки «выкл». Звук мгновенно затих, а она тихонько выдохнула.

— Проснулась уже? — чуть охрипший голос Мебуке застал девушку врасплох. — Я что-то приболела, не пойду на работу. Есть кукурузные хлопья и молоко, покушай, ладно? Я, может, посплю и приготовлю что-нибудь к твоему приходу.

— О, я думала, что ты спишь, — Харуно-младшая неловко дернула уголком губ. — Не готовь ничего, лучше поспи и выпей лекарство. У нас есть противопростудное, тебе принести?

— Я его уже выпила, не волнуйся, — женщина натянула одеяло до кончика носа и грозно прогундосила: — А в школу я зайду завтра, не думай, что всё так просто сойдет с рук.

— Завтра, так завтра, — пробормотала девушка, думая о том, что получила небольшую отсрочку. — Ты отдыхай, а я собираться.

Залить хлопья холодным молоком, поставить чайник и достать заварку. Она выполняла действия на автомате, вспоминая все вчерашние идеи для отмазки. После того, что она вчера наговорила Учихе по телефону, глупо было бы ожидать какого-то к ней снисхождения. Да и нужно ей это снисхождение? Неизвестно, что хуже: быть его девушкой (пусть и подставной) или перетерпеть пару недель всеобщего презрения. Последнее казалось тяжелее, но первое очень непредсказуемым.

К сожалению, Мадара Учиха всегда выполнял свои обещания. И она была уверена, что ничего хорошего её в школе не ждет.

Доесть медленно размокающие оранжевыми блестящими кружками в молоке хлопья, помыть тарелку в мелкий горошек по краям, набрать в небольшую пластиковую бутылку из-под газировки воды из фильтра. После ссоры с Учихой находиться во всегда заполненной и шумной столовой, где на переменах заседают его дружки… Нет уж, лучше она дома водой запасется.

Вернуться в комнату, снова расчесать волосы, собрать их в немного лохматую косу, погладить измятый школьный пиджак, стряхнуть с серой юбки пушистые катышки (зря положила рядом с маминым ангоровым свитером, нужно было повесить).

Сакура отчаянно хотела плюнуть на всё, сделать вид, что у неё болит живот и остаться дома (страдать под одеялом, пить какао, размышлять о собственной глупости). Ситуацию осложняло то, что ее прогул скорее всего ещё одной монеткой упадет в переполненный сундук отрицательной кармы в глазах учителей. После выкрутасов лучше всего быть послушной и тихой, а не прогуливать уроки. Да и мама вряд ли оставит ее дома, скорее всего просто скажет выпить таблетку.

— Ма-а-м, у меня живот болит, можно мне остаться дома? — Харуно нырнула в комнату к матери, сделав перед этим болезненный вид и схватившись за живот.

Женщина приподнялась, сдёрнув одеяло с лица, внимательно посмотрела на девушку и вздернула бровь.

— Врешь. Выпей аскорбинку и иди в школу, прогульщица, — Сакуре погрозили пальцем. Попытка была с самого начала обречена на провал.

Оттягивать момент выхода на улицу хотелось подольше. Но время неумолимо рвалось вперед и грозило ей опозданием на урок, если она не выйдет максимум через семь минут. Из-за бинта на ноге под тонким белым носком кроссовок начал жать, а пальцы неприятно болеть и ныть. Сакура поправила задник, ослабила шнуровку. Жить сразу стало легче. Мостовая отзывалась шорохом на её лёгкое прихрамывание, людской поток нёсся вперед, к метро.

Девушка уже уныло представляла давку, в которой ей скорее всего что-нибудь снова отдавят. Крепко вцепившись в лямки рюкзака пальцами правой руки, чтобы случайно не соскользнул с плеча, она нырнула в очередь к турникетам. Мазнула по индикатору карточкой и встала в ещё одну быстро уменьшающуюся очередь. На этот раз к эскалатору.

Перескочить на блестящую под белым светом движущуюся ступеньку, отполированную тысячами подошв, проходящих по ней каждый божий день. Девушка крепко держалась за движущуюся чёрную ленту своеобразных перил и думала, что если вдруг эта лестница под ней провалится, то полежать в больнице пару недель не самый худший выход. Мадара вычеркнет её из списка плохих девочек (во всяком случае, слово «авось» всегда работало), которым надо мстить, мама не будет так злиться на неё после похода к директору. Может, они даже помирятся с отцом. До её выздоровления. Сплошные плюсы, если исключить весьма неприятные ощущения после такого падения.

В поезд втиснуться удалось почти без потерь. Повезло, что хрупкая и маленькая. Будь она похожей на тётку в красном брючном костюме, которая не смогла поместиться вовнутрь, то куковала бы вместе с ней на перроне. А следующий поезд, между прочим, только через четыре минуты. Три минуты в душном, пропитанном запахом человеческого кисловатого пота и составляющих отвратительный с вышеназванным букет духов были не самыми приятными моментами в её жизни.

Из вагона удалось выйти без потерь, если не считать ну очень уж разлохматившуюся косу. То ли день обещал быть везучим, то ли это было затишье перед бурей. Хотелось быть оптимисткой.

Нога болела меньше, чем вчера, так что девушка могла вполне себе шустро ковылять от станции и до школы, не боясь опоздать. Проходя мимо кафе, в котором должна будет сегодня пройти встреча с Мадарой, вдруг захотелось сбавить шаг. Но пришлось напомнить себе, что лучше от опоздания не станет.

Сакура уныло поджала губы, превращая их в тонкую тёмную щель. Около школьных ворот она на секунду остановилась, но прошедшая мимо шумная компания чуть не столкнула её в сторону. Чтобы случайно не задели, девушка двинулась вперед. И поняла, что небеса её не слышали.

Стоящий у входа в здание Мадара Учиха был привычно спокоен и непоколебим. Вертящиеся рядом и тихонько хихикающие девчонки, казалось, его совсем не раздражали. Он был похож на Колоса Родосского с лохматой чёрной гривой, возвышающегося над толпой людишек, недостойных его внимания. Он явно кого-то высматривал, а когда его взгляд остановился на её скрючившейся фигуре от ощущения грядущих неприятностей, то до неё дошло, что искали её.

«Спокойствие и невозмутимость», — она выдохнула, старательно не замечая его внимания. — «Спокойствие и невозмутимость».

Да просто ошибка. Ну увидел её. Подумаешь. Дальше-то что? Может, кого-то другого хотел увидеть. Кто она такая, чтобы ее этот мудак высматривал? Накрутила себя, вот уже всякая дрянь в голову лезет. Да она мимо него пройдет, а он даже не заметит.

Успокаивало это не очень, но не стоять же на месте до самого звонка. Ноги как-то с каждым шагом становились всё тяжелее, а внутри зрело практически неконтролируемое желание сбежать куда-нибудь подальше. А он не прекращал смотреть, выражение лица совсем не меняя. Ранние убеждения в собственной неисключительности пошли тоненькими трещинками.

Она уже было собиралась мышкой проскользнуть мимо внушительной фигуры, одним своим видом излучающей нехорошую ауру. Но у судьбы были другие планы. Тяжёлая ладонь улеглась на плечо, обжигая неожиданным прикосновением и вызывая мелкие мурашки на руках.

Сакура тяжело сглотнула и с лицом главной героини второсортного ужастика, которая вдруг в момент кульминации почувствовала на себе костлявые лапы призрака, медленно повернулась к обладателю такой широкой ладони. Ассоциации возникли сами собой.

— Давно не виделись, — если бы он сказал это тише, то она испугалась бы меньше. Его голос действовал, как замораживающие время звуковые волны.

Все, кто был неподалеку или шёл мимо, останавливались и смотрели на них. Сакура селезёнкой почувствовала запах новых сплетен, которые разнесут по всей школе окружающие их люди. К началу первого урока об этом будут знать все…

Под ребрами противно защемило.

Он все-таки нашел способ насолить ей, не прибегая к крайнему варианту. Может, к лучшему. Расклеенные по стенам школы постеры с ее признанием… нет, она не настолько смелая, чтобы после этого не перевестись в другую школу. И тем не менее он оставил для себя еще один способ её унизить.

Его фанатки сделают всё, чтобы сделать жизнь младшеклассницы, которую удостоил вниманием сам Учиха, если не невыносимой, то очень неприятной. Он мог спасти её сейчас, а мог утопить в презрении, злобе и неиссякаемой на гадости фантазии его собственных же поклонниц. Идеальный план. Причём Мадара прекрасно это осознавал, раз улыбался так… понимающе.

Захотелось снести ему челюсть хорошим боксерским хуком, но, увы, бокс она видела только раз по телевизору (и то только тогда, когда отец нарочно прятал пульт и садился смотреть спортивный канал, а кнопки на самом телевизоре не работали). И это не считая того, что любое сопротивление, да еще на людях, ситуацию ухудшит еще ниже плинтуса.

А он продолжал говорить, не убирая мерзкую ухмылочку, медленно разъедающую ее защитный панцирь самообладания:

— Сегодня не выйдет сходить в клуб, извиняй. Давай лучше завтра, как тебе идея? — его бровь вздернулась вверх. Он ждал правильного ответа.

— Д-да, конечно, — прохрипела девушка, сдавливая пальцы в кулаки.

— Вот и ладно, — произнёс это с такой непередаваемо-ядовитой интонацией, что от клубящего внутри её легких тяжёлого дыма раздражения свело дыхание.

Хлопнул её по плечу и своей фирменной походкой направился к школьным воротам навстречу его закадычным друзьям — крашеному в синий амбалу и отбитому на голову психу с белой шевелюрой. Покажи мне свою компанию, и я скажу кто ты…

Сакура так и осталась стоять со сжатыми зубами и впившимися в нежную кожу ладони ногтями. За спиной отчетливо слышался коллективный шум. Она опомнилась и быстрым шагом, уже не думая о боли в ноге, рванула вперед. Переобулась, нервно дрожащими руками еле запихнула кроссовки в шкафчик и присела поправить бинт, выпирающей некрасивой опухлостью из балетки. И получила обидный пинок в спину.

— Ты кто такая вообще? Да на тебя без жалости смотреть нельзя! Ты же плоская, страшная, а волосы вообще пакля паклей. Думаешь, что нравишься Учихе? Да как он с тобой спать-то может? — шипящие нотки в голосе обидчицы давали понять, что главная кобра местного гадюшника прибыла на разборки.

Сакура медленно встала, боясь получить еще один удар, выпрямилась и взглянула на оппонентку. Высокая, длинные шоколадные волосы, родинка под темным глазом, длинные блестящие серьги в ушах. Даже грудь есть.

Харуно знала ее. Ватанабэ Нана училась на класс старше, была популярна среди парней, а сама по её хвастливым рассказам почти смогла переспать с Мадарой. Можно подумать было чем гордиться…

Вчерашняя уверенность в силах куда-то испарилась, оставляя девушку наедине с нарастающей пустотой в голове. Где-то внутри стало обидно за себя. Ей бы такую уверенность, что можно было нападать на незнакомого человека фактически ни за что. А вот одна из самых двинутых фанаток может!

Знала бы она, что Мадара в ней «нашёл», молчала бы тогда! Неоплачиваемую девушку и бюджетную актрису нашел, вот что. Правда, первое звучало как-то… неприятно, навевая не те ассоциации.

— Это кто тут Саске-куну нравится? — грозный голос вынырнувшей из толпы Карин с чупа-чупсом в маленькой ладошке предвещал неприятности.

— Да кому нужен этот Саске? — Нана опасности не прочувствовала, поэтому выглядела как всегда заносчиво и громкость сбавлять не собиралась.

— Чего ты тут раскудахталась, курица в автозагаре? Выключатель сломался? Саске-кун лучший! А от твоего писка уши вянут. Заткнись и выковыряй уже вату из лифана. Бесишь своей стрёмной рожей! — с этими словами девушка влепила вынутую изо рта жвачку прямо в макушку Наны.

Карин Узумаки ни за кого не заступалась, она искала повод отдубасить. Но видимо сегодня у неё было хорошее настроение. Сакура втихую порадовалась, что на неё внимания не обратили. Ватанабэ ощупала макушку, сдавленно охнула и исчезла со скоростью какого-нибудь крутого автокара.

— А ты, розовая страшила, перекрасься, что ли. Смотреть больно.

Радоваться было рано.

Ртом Карин Узумаки можно было обхамить полный оперный зал народа и переспорить доктора Хауса без права восстановления в позициях. Самооценку можно было соскребать с пола шпателем. Харуно неуютно повела плечами, чувствуя, как и без того паршивое настроение падает еще ниже. Слова больно задевают, но ответить что-либо ей… да уж лучше с Ватанабэ пикироваться. Она хотя бы не дерётся. До определенного момента.

Карин Узумаки удалялась вальяжной походочкой (прямо как у Мадары. У одного учителя тренировались, наверное) явно довольная собой. Сакура сделала глубокий вдох и выдох и побрела в сторону класса, провожаемая взглядами совершенно незнакомых ей людей. Видимо, Судьба решила продемонстрировать ей свои ягодичные мышцы…

Наезд почти первой девушки на деревне, как и ожидалось, был только первым звоночком. Когда одноклассницы стали напряжённо и завистливо шептаться за спиной, а одноклассники оценивающе разглядывать, ей поплохело. На самом деле на их месте она поступила бы так же. Просто потому, что это интересно. Вот только оказаться в такой ситуации оказалось совсем не интересно, а очень даже страшно.

Первый урок прошел, как на иголках.

Сакура чувствовала покалывание в пальцах ног, горбила спину и жалела, что не оставила волосы распущенными. Так хотя бы не было видно взглядов, которыми её время от времени одаривали одноклассники.

Второй урок должен был проходить в другом крыле, а чтобы туда пройти, надо было как-то незаметно проскользнуть мимо обычно открытой двери директорского кабинета. Слушать вопросы, почему мать не пришла, и объяснять, что та заболела, не было никакого желания. Харуно медленно выглянула из-за угла и замерла на месте.

Долговязый директор в бессменном красном галстуке стоял около своего кабинета. Рядом с ним замерла классная руководительница с коротко стриженными черными волосами, кудрявый географ и высокий мужчина со встрепанными темно-русыми волосами и с большим дипломатом в руке. Стоп… что?! Сакура сдала назад и подавила нервное желание перекреститься.

Откуда здесь взялся ее отец?!