Одеяло не пропускало ни лучика света. Сакура лежала под ним, укрывшись с головой, давилась собственным разочарованием и глотала склизкую обиду.

Кому сейчас будет лучше, если она пойдет и устроит скандал? Их надо устраивать, если уверена в результате, который этот скандал принесёт. Сейчас Харуно не была уверена ни в чем вообще.

Этот день был таким диким, что его даже нельзя было сравнить с позапрошлым днем рождения, на который приперся уже поддатый Наруто, приволок с собой сакэ и заявил, что сегодня пьют все, а если нет, то отдуваться будет именинница. Сакура тогда высказала ему всё своё возмущение, за что тот опрокинул ей на голову бутылку с вишневым соком и сообщил, что обожает вишню. С тех пор к вишневому соку девушка относилась с опаской, белые брюки не носила, а на дни рождения перестала приглашать кого-либо вообще.

Сакура могла пережить что угодно, как сама она считала до этого дня. Но развод родителей… Как так? Как могут два человека, которые жили друг с другом больше шестнадцати лет, в один момент взять и разойтись? И больше не видеться, не скучать друг по другу, не пить вместе чай и… не ругаться.

Харуно не могла уместить в себе понимание того, что любимый отец и строгая, но справедливая мать вдруг возьмут и перестанут быть друг другу родными. Да как вообще такое возможно? Почему? Почему всегда нужно что-то усложнить вместо того, чтобы что-то исправить? Двойные стандарты, конечно, но они же взрослые. Что же тогда ведут себя, как разбушевавшиеся подростки после неудачного свидания?

Сакура не понимала.

Конечно, они часто спорили и кричали. Папа старался сдерживаться всегда, даже выбрал работу подальше. Мама же никогда не стеснялась высказывать своё мнение. Но они же жили с этим раньше. Что-то такое произошло, о чём она не знает?

Девушка не могла определить, что конкретно сейчас она чувствует, потому что в собственных эмоциональных завёртах разобраться было сложнее, чем в географии. Душу придавило чем-то склизким и тяжёлым. Что это — злость, усталость, переживания или начинающая приближаться истерика? Предпочитая не вдаваться в собственный внутренний мир, Сакура откинула край одеяла и села.

Родители, конечно, были удивлены. Притащивший её домой Мадара представился её парнем, преспокойно обогнул остолбеневшую от такого нахальства Мебуке и на руках дотащил Харуно до её комнаты. Она слышала, как он извинился за вторжение без капли раскаяния в голосе и закрыл за собой входную дверь. Из комнаты девушка больше не выходила. В кои-то веки постучавшая перед тем, как войти, Мебуке была очень тактично выставлена обратно в коридор.

— Очень хочу поспать, — нагло заявила Сакура и хлопнула перед её носом дверью.

Видимо, мать очень волновалась, раз оставила такое поведение без подзатыльника или выговора. Харуно совесть не мучила. Её мучила только неизвестность. Что будет, когда они разведутся? С кем ей придётся жить? Может, её попросту сдадут в детдом, потому что матери она будет больше не нужна?

Сакура кусала губы, упрямо держала слезы под контролем и вычерчивала механическим карандашом на поверхности белого листа какие-то круги или овалы. Просто это помогало не думать и не отвлекаться лишний раз на идиотские мысли, которых сейчас в голове хватало. Но потом способ отвлекать перестал. Раздосадованная Сакура металась по комнате, лихорадочно ища себе занятие. Она прибралась, сделала уроки, написала дополнительное эссе по английскому, которое всё никак не могла доделать.

Мысли не отступали. Они накатывали тяжёлой волной, приносящей с собой только отчаяние.

Может, это она во всем виновата? Молчала, не вмешивалась, была плохой дочерью. Что конкретно она сделала для того, чтобы родители жили в мире? Ничего! Просто делала вид, что так и надо. Вот и досиделась.

Харуно остановилась посреди комнаты, оглядывая пространство вокруг цепким взглядом. Что угодно, только бы не думать об этом. В дверь мягко постучали. Отец. Только он так деликатно себя ведёт в любой ситуации. Мать бы постучала громко.

Он вошёл и прикрыл за собой дверь.

Синяки под глазами стали ещё темнее, а бледное лицо как-то за пару часов словно покрылось тенью безмерной утомлённости. Сакура видела, что ему тоже плохо. Так хотелось просто подойти и обнять. Может, он скажет, что это просто шутка? Что мама такого не делала, а просто грозила, а он поверил?

— Прости, Сакура-тян, — его голос дребезжал, теряя все те нотки, которые когда-то девушка так любила улавливать.

— Папа, ты же взрослый… почему ты не можешь ничего сделать? Мама же импульсивная, ты сам так говорил! Почему ты не скажешь ей, что любишь… сходите на свидание, устройте себе отдых, откажись на месяц от работы. Я сама буду делать всё по дому, а вы развлекайтесь! Честно, я могу! Готовить, убирать, стирать — что угодно, пап! Вы просто давно не виделись, отвыкли друг от друга. Зачем же разводиться, пап?! — голос сошёл на сиплый шёпот.

В груди жгло. Кажется, где-то в легких сгорал кислород, не давая возможности сделать полноценный вдох. Наяву чудился запах палёного. Сакура нервно делала поверхностные вздохи, запрокидывая голову. Никаких слез. Хватит уже. Но глупый организм не слушал приказы мозга и продолжал подавать жидкость в слёзно-железные каналы.

— Ты ничего не можешь сделать, Сакура-тян, — отец шагнул вперёд и похлопал её ладонью по макушке.

— Да кто тогда может?! — она закричала, отбрасывая его руку в сторону и отступая на шаг назад. — Кто?! Пап. Уходи, а.

Кизаши неловко замер, смотря виноватыми глазами, а потом подошёл к письменному столу и опустил на изрисованный лист бумаги тонкий смартфон Сакуры. Девушка чувствовала себя жестокой, когда смотрела в сгорбленную спину выходящего из её комнаты отца. Дверь закрылась, разгоняя хлопком вспыхнувшую, как сера на кончике спички, злость. Сакура опустилась на прохладный пол и зажмурила глаза, отгоняя все ощущения подальше. Ей нужен был спокойный рассудок. Прямо сейчас. Только ничего не пропадало. В груди жар только разрастался. Воздух словно давил на плечи, прижимая к полу.

Чтобы они передумали, нужно подобрать убедительные слова. А как тут их подобрать, когда тебя саму ломает?

Она похлопала себя по щекам ладошками и решительно встала. Ситуация вышла из-под контроля в тот момент, когда она вдруг решила сбежать. Нужно было прямо там все высказать. Девушка нервно хихикнула, вспоминая похожую ситуацию с Мадарой. Когда нужно было сказать, что конфеты не ему, признание, в принципе, тоже, а она просто смылась. Это просто стиль жизни такой — сбегать при каждом удобном случае.

Харуно рылась в собственном рюкзаке, ища зелёный блокнотик, в который был записан нужный номер телефона. Он нашёлся на самом дне. Удивительно, как вещи могут менять свои места, даже если ты сам этому не способствуешь.

Сакура быстро пролистала блокнот и, наконец, открыла нужную страницу.

Мобильник при падении на пол не разбился, и девушка была этому рада. Не хотелось бы остаться без средства связи. Вбивая в контакты новый номер, Харуно тихонько улыбалась. Как же ей повезло встретить Мору. Поразительно, как тесен мир. Сначала незнакомая девушка одалживает ей свой телефон, а через пару часов тащит её в кафе и вызывает Мадару. Сколько же у этого Учихи знакомых?

Честно говоря, Сакура немного испугалась, когда увидела снова девицу с зелёными волосами. Мора сначала просто разглядывала её. Потом задумчиво сообщила, что в такое время суток на улицах школьницам лучше не гулять. И потащила в кафе.

Как ей удалось её увести, да ещё имя-адрес выспросить… Харуно не знала, что с этой Морой было не так, но информацию она умела выуживать мастерски. Повезло вовремя остановиться и промолчать о проблемах в семье. Та настаивать не стала.

Оставила ей свой номер телефона на всякий случай и сказала звонить, если что-то случится. Случаться вроде ничего не должно было, но… было приятно осознавать, что есть человек, который хотя бы по телефону поддержит.

Сакура повертела телефон в руках. Идея, исполнение которой поможет вернуть всё на свои места, в голову не шла. В голову вообще ничего не шло. Только усталость постепенно подтачивала. На часах было девять вечера, а ещё хотелось есть.

В комнате еды не было, зато она всегда была на кухне. Но там наверняка сидит мать, а видеть кого-то из родителей девушке не хотелось. Почему-то она чувствовала себя преданной, смотря в виноватые глаза отца. В глазах матери она видела немой упрек.

Харуно задумчиво почесала макушку. Всё равно спать ложиться, так зачем нажираться на ночь?

Девушка щёлкнула выключателем, погружая комнату в темноту. Скидывая тапки, она наощупь добрела до кровати. Забралась под тяжёлое и колючее (слава пододеяльникам) одеяло и укрылась им с головой. Так было и теплее, и комфортнее. Оставив небольшой просвет между одеялом и матрасом, Сакура обхватила колени руками, сворачиваясь в позу эмбриона. В голове тянущая пустота не ограничивалась неприятными ощущениями, она ползла по телу и забирала остатки сил. Глаза закрывались сами по себе.

А утро началось не с будильника. Видимо, мозг решил, что проблем хозяйке мало. Надо подкинуть кошмаров, чтоб почти с криками просыпаться.

Харуно обалдело растирала подпухшие щёки и пыталась выгнать из воспоминаний ту страшную полусгнившую образину, оказавшуюся прямо перед лицом. Вроде бы, если разложить по полочкам, ничего особенного. Просто какая-то глупость, постоянный бег и полное несоответствие характеру. Сакура никогда бы не кинулась на толпу мертвецов, имея при себе из защиты только кожаные перчатки и лом.

— Охренеть, — она тихонько выругалась себе под нос, потирая узкие ото сна глаза.

В сны она не верила, в гороскопы и судьбу тоже. Предпочитала не думать об этом. Говорят, если верить, то сбывается. А если гороскоп предсказывает проблемы чаще, чем счастье? Ну и смысл навлекать на себя всякую дрянь. Дряни и без гороскопов хватает.

Она покосилась в сторону когда-то нарисованного «портрета» Мадары. Лохматый и страшноватый он скалился ей, прибитый к стене кнопкой. Кастрюля на его голове выглядела, как приплюснутый шлем времен крестоносцев. До звонка будильника было еще сорок минут, которые можно было проспать, а можно было провести более продуктивно. Спать уже не хотелось, а вот что-то нужное сделать…

Девушка вынырнула в коридор и прислушалась к звукам в квартире. Из кухни слышался шум воды и звон тарелок. Мама встала раньше на час и моет посуду. Сакура прошмыгнула в туалет и принялась умываться, растирая намыленными ладонями щеки. Ей нужны были срочно каникулы, иначе она просто в обморок рухнет прямо посреди кабинета географии. На языке от мятной пасты остался мерзостный сладковатый привкус, от которого хотелось прополоскать рот. Но тут просто полосканьем не обойтись, ещё минут пять придется потерпеть.

Девушка собралась заранее. Глядя на треснувший экран своего телефона, Харуно скорчила лицо в недовольную гримасу. Трещина на гладком покрытии наверняка чинилась несложно, но дорого. Хотя… трещиной больше, трещиной меньше. Не так и важно.

Она поднесла телефон к лицу на манер зеркальца, поправила тонкую розовую прядку, торчащую из гладкого хвоста бунтующим петухом. Прищёлкнув пальцами, Сакура вытащила из маленькой косметички, куда прятала расческу, карандаш для подводки. Черная полоса, проведённая нетвердой рукой, оказалась растушевана. Вторая получилась чуть лучше, но все равно оказалась размазана по верхнему веку подушечкой пальца. Хочешь убедить всех, что у тебя нет проблем? Выгляди так, словно по твоему адресу находится рай.

Харуно накинула на плечо жёлтую лямку и вышла в коридор. На кухне и правда сидела мать. Грязная посуда закончилась, и теперь женщина оттирала белую газовую плиту от пролитого на неё кофе. На приход Сакуры она не отреагировала — обиделась за вчерашнее хамство. Девушка подумала о том, что если она действительно сильно нахамила Мебуке, то давно бы огребла пару хлестких и точных пощёчин.

Не здороваются? Прекрасно. Сойдет и так.

Харуно выудила из холодильника подрумяненное с правого боку зелёное яблоко и подставила его под струю тёплой воды. Звук натираемого губкой железа стал громче. Сакура знала, что Мебуке любит показательные выступления и демонстративное молчание. Сейчас одно перемежалось со вторым так, что даже какой-нибудь Мадара не нашёл бы тут противоречий. Её не трогало то, как мать пытается обратить внимание на свое недовольство.

— Доброе утро, Сакура-чан, — Кизаши выглядел чуть бодрее, чем обычно.

— Привет, — она неловко помахала ему ладонью и с хрустом откусила кусок от румяного яблочно-зеленого бока фрукта.

Мужчина налил себе в стакан воды из фильтра и сделал несколько глотков. Сакура, задумчиво приглядывающая за Мебуке, поняла, что момент идеальный.

— Раз уж никто не спит, давайте поговорим, — она отложила яблоко на стол и скрестила руки на груди, стараясь выглядеть, как здравомыслящий и спокойный человек, а не то истеричное существо, которое вчера орало на весь этаж.

— Это о чём же? — Харуно-старшая сощурила тёмно-зелёные глаза и опёрлась локтем об влажный край плиты. — О твоём поведении?

Тон больно ударил по самолюбию. Сакура не любила, когда мать начинала стыдить её, а про свои ошибки не помнила.

— Нет, мам, — она цокнула языком, щуря глаза, — о вашем.

Женщина расхохоталась, стаскивая с рук синие латексные перчатки, забрызганные пеной от моющего средства. Её светлые волосы, собранные в пучок на затылке, выбивались из прически и топорщились тонкими, но пушистыми прядями.

— А ты ещё не маленькая, чтобы о нашем поведении разговаривать? — она насмешливо щёлкнула дочь по носу и кинула перчатки в мойку.

— Мы тебя слушаем, — Кизаши переманил внимание вскипающей Сакуры на себя. — Что ты хотела сказать, доченька?

— Я хотела сказать, что это эгоистично — брать и ставить меня перед выбором. Не хочу выбирать, с кем жить, а с кем общаться по выходным и изредка ездить в зоопарк! Пап, у тебя есть любовница? — она чуть наклонилась вперёд и выжидающе уставилась на отца.

Кизаши поднял брови, но головой покачал отрицательно.

— Тогда я вообще не понимаю, что происходит, — Харуно недовольно дёрнула подбородком. — Почему вы решили развестись?

— С какой стати я должна перед тобой отчитываться? — Мебуке сдвинула брови к переносице. — Это дела взрослых, не лезь. Мы разберёмся с отцом сами. Ты вроде шла в школу, я ничего не путаю?

— Нет, ты меня выслушаешь, мама, — Сакура упрямо сдавила ладонь в маленький кулачок. — Ты говорила мне недавно, что я тебя позорю. А тебе не кажется, что это ты позоришь нашу семью своим поведением? Ты устраиваешь скандалы и всегда недовольна. Что ни сделай — тебе не нравится! Отец уехал зарабатывать деньги, приезжает редко, но зато каждый раз у нас скандалы.

— Ты не имеешь права говорить так со мной! — Харуно-старшая сощурила бешеные глаза.

— А ты не имеешь права лишать меня голоса! — прошипела в ответ Харуно-младшая. — Если ты собираешься сейчас развестись, то зачем выходила замуж лет семнадцать назад? Чтобы вырастить такого ребёнка, как я, устать от жизни настолько, что развлечением скандалы становятся? Ты часто говоришь мне о том, что я эгоистка? Так вот, я в этом прямо как ты! Ты ничем не лучше меня. Ты делаешь выбор за нас всех! — сдерживать слезы помогала мысль о накрашенных ресницах.

— Достаточно, — Кизаши встал между ними, приподнимая ладони на уровень груди в успокаивающем жесте. — Сакура, ты хотела поговорить с нами. Не будем терять время, ты же не хочешь опоздать в школу?

Девушка украдкой стёрла почерневшие от туши слезинки с ресниц и бесшумно сделала глубокий вдох. Полегчало. Пробить стену упрямства матери было ещё сложнее, чем получить хорошую оценку по географии.

Но сейчас это было не важно.

— Я просто хочу, чтобы наша семья не распадалась. Вы оба растили меня целых шестнадцать лет, а теперь хотите сделать так, чтобы это время просто слилось в мусорное ведро? Это эгоистично не только по отношению друг к другу, но ещё и ко мне, — девушка тряхнула розовым хвостом и, крутанувшись на пятках, вышла в коридор.