— Слушь, а какая тебе разница? Тусить, так по-взрослому! — Узумаки подкупающе ухмыльнулась и упёрла руки в бока. — Прелести школьной жизни ты попробовала, теперь очередь для ночных гулянок!

Полутёмный переулок рядом с круглосуточным супермаркетом казался странным местом для обсуждения назревающего досуга. Он находился в паре кварталов от школы. Это расстояние преодолелось за десять минут быстрого и непрерывного бега.

— Меня родители убьют, — Сакура пыталась отдышаться и предпочитала не думать о том, что будет после возвращения домой. После такого триумфального побега ей точно конец.

— Да не сцы, кинь смс-ку — типа гуляю с друзьями, вот и всё, ня-пока!

Идея была неплохая, но идти куда-то с этой ненормальной… Сакура её опасалась, не смотря на довольно дружелюбное отношение и даже коллективное швыряние резинками в общего врага — Нану. Не зря же от Узумаки шарахалось большинство её одноклассников и вся малышня (вроде самой Сакуры) поголовно.

— Телефон у Мадары, — пробормотала девушка и от обиды на свою забывчивость даже нос скривила.

— Кинь с моего, — пожала плечами напарница и, покопавшись в рюкзаке, выудила из него тонкий элджи в красном чехле. — Ты ничего такая, не глупая. Зря брат на тебя наговаривал.

Сакура неуверенно набрала номер матери, но потом, подумав, решила смс-ку отправить отцу.

«Пап, гуляю с подругами. Не будет допоздна. Не волнуйся».

И застыла, думая, нажимать на «отправить» или лучше слинять домой подальше от Узумаки.

— Да чего ты там копаешься? — телефон из рук выхватили. — Все, я отправила, пошли!

Сакура смотрела в спину Карин и боролась с совестью и привычным образом жизни. Домой хотелось больше, чем идти куда-то с сестрой Наруто. И что он там такого про нее рассказывал?

— Зачем тебе все это сдалось? — окликнула Харуно девушку.

— Вообще, — она обернулась и растянула губы в пошлой ухмылке, — нахрен не сдалось. Просто ты, напарник, нужна мне живой. Расчёт простой: родители позлятся часок, а к твоему приходу остынут. Вот и все дела. Мне проект, тебе отвязная вечеринка. Плохо? Нет? Ну тогда идем!

Идти пришлось до метро. Минут десять трястись в скоростном поезде, чтобы оказаться на другом конце города. Сакура не понимала, куда они направляются, а Карин на все наводящие вопросы только многозначительно хмыкала. Так и получалось. Оставалось только наслаждаться отличной погодой — было тепло и солнечно. Харуно цеплялась за лямки своего жёлтого рюкзака ладонями и шла, запрокинув голову вверх. Небо над головой слепило глаза и отражалось внутри ожиданием чего-то хорошего.

— Мы пришли!

Девушка дернула бровью. Окраина Саппоро была неуютным местом для тех, кто жил в центре. Сакура разглядывала старые дома, тусклые вывески магазинов и потрескавшийся асфальт. Солнце опускало на серые улицы и дома свою ладошку, расцвечивая стёкла в витринах и золотя окна в высотках. Карин дёрнула неказистую дверь какого-то дома на себя. Та со скрипом отворилась. За ней отчётливо пахло хлоркой. Идя за Узумаки на цыпочках, девушка зябко обхватила себя руками за плечи. Это был тёмный подъезд. Лампочки не горели, поэтому идти приходилось аккуратно. И было удивительно, что Карин ни разу не споткнулась.

Единственным источником света были окна на лестничных пролетах. Именно они впускали внутрь здания солнечные лучи, благодаря им развеивалась темнота на лестницах. Пусть и оставался неприятный сумрак, но так он был терпим. Поднимаясь по лестнице с расшатанными перилами, Сакура чувствовала только брезгливость. Бетонные ступени изобиловали пятнами разной расцветки. Где-то у выбитого окна очередного лестничного пролёта пылился вытащенный кем-то старющий шкаф. На подоконнике красовались сигаретные бычки, аккуратно сложенные в кучку.

Карин не чувствовала себя здесь неприятно. Скорее, как рыба в воде. На четвёртом этаже движение закончилось. Узумаки вдавила палец в чёрную кнопку звонка. Дверь со следами царапин на коричневой обшивке отворилась.

— Давно не виделись, Анко! — Карин неожиданно радостно поддалась вперёд и обняла лохматую хозяйку квартиры. — Я с гостем, так что шугани народ, будь добра.

— Чего сама не шуганешь? — Анко сощурила покрасневшие глаза.

— Драки хочешь? — Узумаки протиснулась в коридор мимо низкой хозяйки и поманила Сакуру рукой: — Не тормози, не съедят тебя.

— Только погрызут, — буркнула Анко и отошла с прохода.

Двухкомнатная квартира была на удивление полупустой. Из мебели необходимый минимум — и тот временем побитый. Бедноватая прихожая. Тускловатая лампочка над входом потрескивала. Обои на стенах были то ли подпалены, то ли в чём-то перемазаны. Коридор выводил сразу в комнату — небольшую, но густонаселённую. Как столько народу могло помещаться в этом небольшом помещении? На новоприбывших никто не обратил внимания. Все занимались своими делами. Компания из двух парней и одной девушки возились на полу с каким-то агрегатом, похожим на мотор. Ещё трое неопрятно одетых молодых людей что-то мастерили на подоконнике. Несколько девушек преспокойно курили, причём одна из них болтала ногами, сидя на комоде.

— Заканчиваем валять дурака! — вышедшая в центр комнаты Анко недовольно оттолкнула мыском розового тапка измятый ком бумаги к стене. — И так со вчерашнего дня сидите!

Как ни странно, но возражать никто не стал. Быстро собираясь, люди покидали квартиру. Стоящая за спиной Карин Сакура отодвинулась подальше от хода в коридор. Все эти подозрительные личности, конечно, даже не смотрели в её сторону, но всё равно как-то пугали.

— Как у тебя здорово получается всех разгонять, — ухмыльнулась Узумаки и хлопнула Анко по плечу.

Теперь, когда они стояли в светлой комнате, Сакура смогла как следует разглядеть хозяйку квартиры.

Небольшой рост, мешковатая одежда: огромная фиолетовая майка, бриджи с заклёпками на карманах — всё это делало её похожей на подростка. Непослушные чёрные волосы, частично собранные в хвост и пребывающие в беспорядке, впечатления усиливали.

— И кто у нас тут такой сладкий? — Анко сверкнула охристыми глазами и подошла поближе. — Боже мой, где ты взяла этого ребенка?

Длинные узловатые пальцы вцепились Сакуре в щёку, заставляя дернуться.

— Где-где. В школе, — фыркнула Узумаки и шлёпнула ее по руке. — Не трогай, синяк оставишь, а потом придёт её парень разбираться.

— И кто у нас парень? — недоверчиво вздёрнула бровь Анко.

— Это секрет, — заявила Харуно, заметив одобрительную усмешку на лице своей напарницы.

— Ну, раз секрет, — делано-огорчённо поджала губы она, — то ладно. Меня зовут Анко Митараши. А ты у нас кто?

— Харуно Сакура.

— Всё-всё, давайте закончим с этим. Анко, я есть хочу! — Узумаки пощёлкала пальцами, привлекая к себе внимание.

Хозяйка квартиры покрутила у виска:

— Думаешь, у меня после этой оравы осталась еда?

Карин сморщила нос и молча достала из рюкзака телефон. Дробно застучали по сенсору пальцы с острыми ноготками.

— Наруто пиццу привезёт, — сообщила она, когда мобильник в её руках отозвался зубодробительной трелью. — Через минут пятнадцать будет. Слушь, Анко, что эти пидоры так намусорили? — и возмущённо обвела ладонью пространство вокруг себя.

Пол и правда был засыпан комьями бумаги, упаковками от чипсов и шоколадных батончиков. Прямо под окном красовалась перевёрнутая пепельница — прозрачная и вся в пепле от сигарет. Но Сакуре не было дела до чьего-то беспорядка. Заслышав, что приедет Наруто, она вмиг перехотела бунтовать и гонять на вечеринки с подозрительными старшеклассницами. Да уж лучше домой.

— Да не боись, — её похлопали по розовой макушке. — Наруто тебя не сожрёт же.

Конечно. Зачем Наруто её есть? Он лучше опять какую-нибудь гадость выкинет, как будто она не знает! Впрочем, Харуно ведь и сама не подарок. Ляпнуть что-нибудь в ответ — пожалуйста. Вон как с Наной получилось. А ведь вначале была мерзкая мыслишка промолчать. Может, стоило ради интереса к интуиции прислушаться?

Митараши зевнула, разрушая напряженную атмосферу, сгустившуюся у фигуры Сакуры. Наверное, ей было не привыкать принимать гостей. И видеть такой беспорядок у себя дома тоже…

— А чай? — Карин вопросительно вздёрнула бровь, оборачиваясь к Анко.

— Сладкого тоже нет, — равнодушно откликнулась она. — Все претензии к команде Сая.

— Жрут, как не в себя, — Узумаки зло пнула ногой воздух. — Ну что, подруга, сгоняем в магазин!

Глаз сам собой дернулся. Сакура приподняла бровь и неловко указала на себя большим пальцем, уточняя — ей ли было предназначено это практически требование.

— Да-да, ты. Делай ты такие глаза почаще рядом со своим полудурком, то никакая Нана бы к нему не липла, — раздражённо повела плечом Карин и направилась в прихожую. — Не стой столбом!

Докатилась. Ходить с Карин Узумаки по магазину, искать овсяное печенье с шоколадом среди кучи пачек такого же печенья, но с изюмом. Кошмар! Нужное печенье не находилось, и Сакура уже устала сидеть на корточках, разыскивая на самой нижней полке стеллажа упаковку с нарисованными плитками шоколада. От кафеля тянуло прохладой, хлоркой и ещё чем-то. Неуловимым и неприятно оседающим на рецепторах. Харуно наскоро приложила ладошку к носу, тут же чихая.

— Еще один чих — и здесь вылетят стекла! — голос Карин был противно-едким и громко звучал на весь отдел сладостей.

— Не вылетят, они двойные, — раздражённо отмахнулась Сакура и вдруг замерла. — Нашла!

Довольно блестела на белом свете галогенной лампы пачка овсяного шоколадного печенья. Вырулившая с другой стороны Узумаки победно выбросила сжатый кулачок вверх. При местном освещении девушка выглядела рыжим приведением. Приведением, которое обожало шоколад.

На единственной работающей кассе они простояли в очереди пять минут. Не одни они ходили закупаться в этот богом забытый магазинчик. Молодящаяся женщина средних лет, стоящая впереди, долго искала в кошельке карточку, кривя намазанные практически оранжевой матовой помадой губы. Когда она, наконец, удалилась в сторону выхода, прихрамывая на десятисантиметровых шпильках, Сакура выдохнула. Теперь можно было не бояться выскользнувшего смешка.

В ту квартиру они возвращались с двумя небольшими пакетами. Узумаки, воровато оглядевшись, хорошенько покопалась в рюкзаке и выудила пачку сигарет. Подпалив белую бумажную трубочку, набитую табаком, она как следует затянулась и выпустила дым через ноздри. Харуно отвела взгляд на хрупкий асфальт под ногами и подумала, что не стоит начинать курить так рано.

— Кто эта Анко? И что за люди у неё были? — чтобы как-то прервать молчание, девушка брякнула то, что первым попросилось на язык.

Карин тряхнула алой шевелюрой, после их приключений порастрепавшейся, и задумчиво втянула порцию ядовитого дыма в лёгкие. Ответила минуты через две, когда Сакура уже и не надеялась услышать от неё что-то внятное.

— Она что-то вроде… как объяснить-то… Блять, помещение она одалживает, если коротко. Не бесплатно, да и по знакомству, зато можно сидеть хоть день. Мы часто устраиваем у неё вечеринки, — девушка стряхнула пепел, осыпавшийся хлопьями под ее ноги.

— «Мы» — это кто? — Харуно поддалась вперёд, надеясь, что минуты откровений еще не закончились.

— Это я, мой братец, братья Собаку-но, их сестрёнка и еще пара штук незнакомых тебе людей, — девушка выбросила сигарету на асфальт, растерла подошвой и вдруг подмигнула Сакуре. — Не боись, никаких наркотиков и оргий.

Это было очень сомнительно.

На этот раз в квартире больше не пахло дымом и на полу не валялись цветные обёртки. Анко открыла им дверь с веником в руках.

— Так, я пока помою посуду, а вам ещё раз подмести. Пожалуй, подмести будет достаточно. Слышала, Карин? А ты, ребёнок, пойдёшь со мной, — Митараши запихнула веник в руки недовольной Карин и отобрала у неё пакеты с едой.

Сакура прикусила щеку изнутри. Хозяйку квартиры она опасалась, поэтому как-то не хотелось оставаться с ней наедине. Анко, проходя мимо, похлопала её по спине тяжелой ладонью. Харуно передёрнуло. Может, она просто подметёт?

На кухне было не так затхло, как в той комнате. Приятные глазу сиреневые обои в мелкие завитушки то ли белого, то ли сероватого — сразу и не поймёшь — цвета отклеивались от стен прямо у пола, накрывая плинтусы тенями. Сакура оглядела скудную мебель, которая состояла из потрёпанных серых настенных шкафчиков, потрёпанного временем и исцарапанного стола, бывшего когда-то лакированным; мойка для посуды тускло бликовала алюминиевым покрытием, а деревянные стулья с обитыми тканью спинками неуютно жались к подоконнику. Стульев было три, а подоконник один, но даже три спинки с разлохмаченной обивочной тканью не могли прикрыть гору бумажек, разложенных по всей его длине.

Сравнительно новый холодильник мягко гудел, мигая зелёным огоньком у третьей снежинки справа. Снежинок было всего пять и все они располагались на верхней панели управления. Фиолетовая подставка для посуды держала между зубьев три чистые тарелки. Остальные громоздились прямо в мойке неопрятным макетом башни.

— Будешь вытирать посуду, — Анко протянула небольшое махровое полотенце.

Сакура смяла ткань в пальцах и заторможено кивнула. Зашумела вода в кране, обрушиваясь на гору тарелок и кружек очищающей волной. Митараши справлялась быстро, а вот Харуно не успевала сразу, поэтому небольшая стопка мокрой посуды стабильно удерживала свои позиции и не уменьшалась. Растирать полотенцем скользкие тарелки оказалось непривычно.

Девушка закончила через минут десять после того, как Анко водрузила последнюю намытую белую тарелочку на вершину башни. Чувствуя глубокое удовлетворение от результата, Сакура повесила полотенчико на специальный крючок, вбитый в стену прямо рядом с мойкой. Кряхтел пожелтевший от времени и грязи чайник, пока Карин выкладывала на стол печенье, сладкий арахис, тёмный шоколад и карамельный попкорн. Во втором пакете была газировка и кофе в баночках.

— Вечно у тебя весь растворимый выхлебают, а нам ничего не оставляют, сучары, — ворчала Карин, опуская последнюю баночку с эспрессо на стол.

— Не ругайся в моём доме, — Анко нахмурила брови, от чего на радужку её янтарных глаз опустилась серая тень.

— Ты можешь это назвать иначе? — красная бровь саркастично изломилась. — Саю настучать бы в бубен, чтоб берега приметил. Да всё никак застать не могу. Эй, Сакура, ты что, ногти грызешь?

Харуно поспешно отдёрнула руку ото рта и замотала головой.

— Нелепей человека я не видела. Волосы ты красишь, а вот ногти нет, — Узумаки рухнула на стул напротив Сакуры и подпёрла кулаком подбородок. — Блин, а ты подрастрепалась. У тебя хоть расчёска есть? А, молчи. По глазам вижу, что нет. Анко, есть у тебя гребень, что ли? Мне б тоже причёску поправить.

Харуно закусила верхнюю губу, чтобы случайно не ляпнуть какую-нибудь гадость. Что-то вроде «да ты тоже не красавица» или «лучше бы за своим головным дикообразом следила». Хозяйка квартиры почесала щеку длинным ногтем и поднялась со стула. Вернулась с массажной расчёской, на обратной стороне которой присутствовало маленькое грязное зеркальце.

— Головой не вертеть, — предупредила Узумаки, становясь за спиной Харуно.

Та нервно сглотнула и покосилась на дверь.

— Я сама могу, — пропищала девушка, порываясь обернуться.

— Сиди, — прикрикнули на неё и больно щелкнули по макушке расческой.

Вот и пришлось замолчать, сесть ровно и делать вид, что ни капли не уязвлена. Задуматься бы — когда эта Узумаки Карин так тесно вплелась в её жизнь? Сейчас она заплетает ей волосы после пары дней знакомства, а что будет потом?

Волосы перебирали, причёсывали, разделяли на прядки и больно теребили. Сакура молча терпела и старалась не смотреть в сторону Анко; та, привалившись к косяку округлым плечом, ухмылялась. В дверь забарабанили. Митараши дёрнула бровью и лениво двинулась открывать.

Наруто если и был удивлён, то виду не показал. Зато раздражение около него туманом сгущалось. Он даже попытался утянуть Карин на «поговорить». Но та не далась, сообщая, что у неё мало времени сделать из Сакуры хоть что-то. Сакуре «хоть чем-то» становиться не особо-то хотелось, но как тут возразишь. А потом начали прибывать люди.

Заныкавшись в уголок, причёсанная и прижимающая к себе рюкзак Сакура во все глаза смотрела на подростков, которые заполонили квартиру буквально за полчаса.

Собаку-но было трое. Первый и на вид самый старший — Канкуро — имел татуировки на лице, ходил в чёрном комбинезоне, под которым была видна серая майка со следами кетчупа на вороте. Вторая, чуть помладше, щеголяла узкими тёмными джинсами и белой псевдо-мужской рубашке. И носила два потрёпанных обстоятельствами пучка. Самым младшим из них выглядел третий брат. Невысокий, крашенный в невыносимо-алый, он недовольно рассматривал пространство и притопывал ногой в чёрном берце. Харуно показалось, что она его где-то видела. Только вот вспомнить не удавалось. От остальных разбегались глаза.

Короткостриженная брюнетка с рюкзачком-поросенком. Парень с эмо-чёлкой и в синем плаще. Сероглазый парень с длинными волосами и с фиолетовой банданой. Узкоглазый чудак с шухером на голове и в штанах защитной расцветки.

Карин мелькала среди них, успевая и спорить с братом, и отбирать у эмо-парня овсяное печенье, и отвешивать подзатыльники Канкуро, который неумело флиртовал с Анко. Сакура не любила шумные и незнакомые компании. Внутри сразу как-то подмораживало, а на язык просились абсолютно глупые комментарии. Ещё хуже, если сказать вообще было нечего. Просто нужно всё это переждать.

Девушка перестала разглядывать друзей Карин и полезла в рюкзак за блокнотом и пеналом. Хорошо, что вовремя успела оттащить свой стул подальше. Её за этим холодильником и незаметно совсем. Пускай они там веселятся, а она лучше в безопасности побудет. Перевернув страничку в блокноте, Харуно мелкими и отрывистыми штрихами стала набрасывать контур ладони. Руки ей рисовать нравилось. Сколько она времени убила, чтобы научиться их рисовать нормально…

Тяжелее всего рисовать было запястье, но на этот раз карандаш в руках казался волшебным. Медленно прорисовывались тени, придающие рисунку незначительный, но объём.

— Эй, мелкота, ты чего тут засела? — вездесущая Узумаки нависла над девушкой угрожающей тенью. — О, блокнотик. Я посмотрю? — и выхватила из рук.

— Нет! — возмутилась Харуно, вспоминая, сколько в этом блокнотике зарисовок лица Саске. — Отдай.

— Да я просто посмотрю, — отмахнулась Карин, разглядывая рисунки по очереди.

Сакура в отчаянии прикусила нижнюю губу. Это была катастрофа. Полный звездец. Да она же её сгрызет за Учиху-младшего! Чёрт… Наблюдая, как разглаживается ехидное лицо, Харуно думала, что бы такого сказать.

— Подаришь мне этот рисунок? — Узумаки развернула блокнот в её сторону и выжидающе приподняла бровь.

Сакура с сожалением подумала, что губа у Карин не дура. Это был один из лучших её рисунков. Саске на нём был набросан схематически, но выглядел расслабленным и даже уголок губ вверх был приподнят. Тот редкий случай, когда удалось увидеть улыбающегося Саске и даже прилично зарисовать.

— Забирай, — натянуто улыбнулась Харуно и скрестила руки на груди.

Узумаки молча выдрала из блокнота этот лист, сложила его несколько раз и убрала себе в нагрудный кармашек на рубашке.

— Я не для того тебя причёсывала, чтобы ты тут сидела, — скучно проговорила девушка и пнула ножку стула. — Вставай. Я нашла для тебя подводку.