Хмурая и прячущая глаза Харуно Сакура сидела напротив него и размешивала дрожащими пальцами в горячем кофе сахар. Мадара, откинувшись на спинку стула, рассматривал её рассеянным взглядом и строил теории. Почему-то ни одна из них не представлялась в реальной жизни.

Поэтому Учиха ничего не понимал.

В этом состоянии, совершенно для него непривычном, он находился уже четыре дня. Ровно с того момента как понял, что ребёнок от него прячется. Причин у неё могло быть несколько. Самой вероятной из них Мадара считал запрет родителей. С этой ситуацией было бы сложнее всего. Но не логично было бы пойти и рассказать ему об этом, а не играть в шпионов? Всё-таки понять Харуно Сакуру было сложно.

Он честно прождал четыре дня (выходные — включительно), давая ей опомниться. Но в понедельник уже не выдержал. Тут еще и Хаато со своей инициативой… да будто он не в курсе, что ребёнок в туалете отсиживается на всех переменах! Это было логично.

— Твоя мать всё-таки занесла меня в чёрный список? — ехидно поинтересовался Учиха и, протянув руку через стол, щёлкнул девушку по лбу. Все их проблемы решались в этом кафе. Он даже успел сродниться с этим местом, честное слово.

— Что-то вроде того, — она уткнулась носом в белую чашку с горячим кофе. — Давай здесь всё закончим.

Чашка в её руках мелко тряслась. Яркие волосы надёжно защищали лицо от чужих взглядов — так ребенок низко склонила голову. Не самая обычная реакция при условии, что они оба — деловые партнеры. Мадара передернул плечами, сдерживая желание вздёрнуть её с этого стула и как следует в глаза взглянуть. Она боится? Неужели не понимает, что он то её признание помнит только в общих чертах. Впрочем, боится правильно. Даже не подкрепленные фактами слухи могут разрастись до таких размеров, что закроют собой правду. Но…

Учиха прищурился. Если судить по её жестам, то она закрывается, прячется от любого контакта… дрожит? Почему? Ах, понятно.

— Это не твои родители, — спокойно опёрся локтями о стол и сложил ладони в замок. — Что-то другое. Тебя ведь трясет всю… боишься за кого-то? Нашла новый объект для нежных чувств?

Ладони дрогнули. Качнулась чашка. На деревянную поверхность стола брызнули горячие капли, растекаясь коричневыми кляксами.

— Ты прав, — покорно согласилась она и в разрез тону высоко вздёрнула подбородок. Тёмная и взрывчатая злость вдруг стала подниматься с самых низов, затапливая собой всё сверху. В кого же?

Его собственная реакция на её слова была странной, но он тут же нашёл себе объяснение — терять удобный вариант из-за такого было просто глупо. На язык совсем другие слова просились, но Харуно и так, как листик на ветру.

За окном медленно расходились тучи, давая просвет тусклой голубизне неба. Прохожие этого совсем не замечали, всё также смотря себе под ноги и кутаясь в тёплую верхнюю одежду. Может, правильно делали. Холодно.

Минуту Учиха релаксировал, наблюдая за уличным пейзажем сквозь широкое окно, и наконец смог успокоить свой внутренний потоп.

— Он похож на Саске? — светским тоном, не предполагающим наличия внутренних конфликтов, поинтересовался Мадара.

— Не очень, — Сакура покачала головой и неосознанно дёрнула уголки губ вверх, но тут же сдержала наползающую улыбку. Прикусила нижнюю губу. — Но что-то там есть…

Когда успела? Неужели в те два дня? Но… кто это мог быть? Знакомый? Одноклассник? Кто-то старше? …Саске?

К кипящей злости добавилась ледяная досада и… абсолютно идиотское чувство. Оно сужало кругозор до одной-единственной фигуры, ядовитым дымом наполняло изнутри и впитывалась в сердечную мышцу. Гребаная ревность. Почему сейчас? Почему к этой девчонке? Мадара прикрыл глаза и расслабил мышцы лица. Начинал ныть затылок.

— Да ты успокойся, — тёплый палец ткнул его в подбородок. — Я ему не нравлюсь, так что наше расставание не будет выглядеть, будто сиятельного Учиху променяли на… Неважно. Наверное, он даже не узнает.

Учиха заскрипел зубами и медленно поднял веки.

— Посоветовать пару приёмов? — ядовито. Что-то в её лице неуловимо изменилось. Исчезло то ли понимание ситуации, то ли тактичность. Но вдруг Мадара ощутил: его жалеют.

— Я и сама знаю, что делать, — тихонько хихикнула и снова уставилась на него своими нетронутыми этим внезапным весельем глазами. — Как думаешь, что будет, если я его поцелую?

— Если он такой же, как и Саске… забудет об этом через минут десять, — насмешливо дёрнул бровью Мадара.

— Да? — она отставила чашку в сторону. — Я всё же попытаюсь. Десять минут — это много для такого как он.

Она поднялась, натянула на плечи тёмно-синее пальто, обмотала шею каким-то шарфом и взяла свой рюкзак за светло-жёлтую лямку. Стряхнула с плеча пылинку и сделала шаг вперед. Почему-то обогнула столик и замерла напротив вздёрнувшего бровь Учихи, возвышаясь над ним на две головы.

Мадара закатил глаза с внутренним осознанием того, что сейчас будет произнесена какая-то очень грустная тирада. На тему «ты мудак», наверное. Он даже приготовился выслушать. Но делать этого не пришлось. Харуно Сакура пошла другим путём.

Резкий рывок слабыми на вид пальцами за ворот куртки. Она нагнулась вперёд и, чёрт, прошлась своими мягкими губами по его. Мазнула совсем легонько, но внутри ошибку 404 выдало. Перед глазами словно дымовой шашкой помахали — изображение перестало обрабатываться. Только белый «шум» и расширенные зрачки отчаянных зелёных глаз совсем рядом.

Ребёнок отпрянула тут же, не давая ему возможности её схватить, и исчезла из поля зрения за пару каких-то мгновений. Ватные ноги и шальные мысли в голове не дали среагировать сразу — то есть догнать, вразумить и потребовать объяснений. Возможно, в другой последовательности.

На улице было холодно, резь в глазах была не только от непонятных внутренний конфликтов, а еще и от ветра. Яркое жёлтое пятно Харуновского рюкзака нигде не высматривалось.

Можно было бы пойти её искать, попробовать подкараулить около дома или накидать сообщений. Но Мадара предпочитал пережить это суетливое состояние и только после глубокого вдумчивого анализа начать действовать.

Десять минут?

Похож на Саске?

Черт, да это оскорбление.

Ино Яманаке захотелось подарить несколько пачек совести. Если эта подружка знала о чувствах ребёнка и всё равно поперлась его охмурять… Прости, невероятно красивая, местами умная и подлая девица. Как и обещал — способ домой отправить найдет. Он Учиха или где?

«Или где. Надо же было такое проморгать!», — досадливо заметил Мадара и, застегнув молнию на куртке, отправился к своему железному коню. Нужно было попасть домой поскорее.

В квартире почему-то обнаружилась Мора с её привычным пессимистическим взглядом на вещи. Выкрашенная в зелёный и преисполненная надежды на то, что мир пока держится (допустим, только начинает подгнивать), она считала своим долгом помочь ближнему. Даже если тот не очень в этом нуждался. Мадара обычно не подвергался её душеспасительным беседам в виду собственной эмоциональной устойчивости. Но видимо девушка Кисаме почувствовала запах его внутреннего упадка и решила поплясать на костях.

Сидевшая на серо-синем диване, она нервно заламывала пальцы. Нет, почему к нему может завалиться, кто угодно? Ну и что, если дубликат ключей есть? Кстати хотелось бы узнать, откуда взялся дубликат ключей у Саске? Он был только у Нагато, Конан, Кисаме и у отца. Если младшенький спер его у отца, то это плохо. И ведь не пропало ничего. А перед дракой в школе (как раз перед контрольной по географии) выяснить ничего не удалось.

— И что вы не поделили, раз расстаётесь? — Мора начала с начала и была не права.

— Мы не расстаёмся, — холодно отрезал Учиха и кинул рюкзак на диван. Рюкзак приземлился прямо рядом с бедром недрогнувшей знакомой. — С чего ты взяла?

— Хаато, — пожала плечами она, без сожаления выдавая источник такой информации. — Если девушка прячется от тебя в туалете, то вряд ли хочет тебя видеть.

— Не твоё дело, — ласково улыбнулся Учиха и исчез по направлению «кухня». — Могу предложить чай и… м, отлично. У меня есть несколько стейков. Но только если ты прекратишь превращать мой мозг в желе своими речами.

Мора ушла практически сразу, ничуть не обидевшись. Что в ней ценил Учиха, так это понимание собственной навязчивости. Она была на удивление незлобивой девчонкой с чётким ощущением, когда стоит закончить. Времени тратить на него не стала — не было у неё его столько, ушла. Забрала с собой последнюю баночку кофе, правда.

Мадара, растянувшись на диване, глядел в потолок, скрытый темнотой. И чувствовал, что чего-то под боком не хватает. Но выкинув такие крамольные мыслишки из и без того замусоренной головы, он решил больше не думать о всякой ерунде. Снились ему какие-то дурацкие деревья, глядящие на него человеческими зелёными глазами и шелестящие розовыми листьями.

«Всё равно… всё равно… всё равно», — слышалось в этом шепоте.

Стоило ли говорить, что проснулся Учиха совершенно невыспавшимся и разбитым. Проснулся за пятнадцать минут до трели собственного будильника, скинул одеяло с желеобразного тела и заставил себя раз десять отжаться. Стало легче.

После ещё десятки даже дышать стало комфортнее. В голове зрел отличный, но местами рискованный план действий. Девочка, ты что думаешь, так просто взять и драматично свалить всю тяжесть на чью-то голову? Не-е-ет. Вместе разбираться будем.

Надо спросить у Канкуро, что это у него за симптомы были вчера. Собаку-но старший знает точно. Придётся, конечно, выслушивать ядовитые речи и слышать обвинения в свой адрес… но друзья должны мириться. Тем более, причина ссоры давно испарилась из жизни обоих. Мадара хрустнул позвонками шеи, хорошенько потянулся и пошёл разбираться с назревающим завтраком.

Жизнь, если и не хороша, но сносной стать может.