Есть вспышки, что длятся доли секунды,

Есть свет, что будет всегда

Flёur — Друг, который никогда не предаст

В глаза ударил луч утреннего солнца. Федя крепко зажмурился и перевернулся на другую сторону. Прижался спиной к груди Мая и подогнул ногу, чтобы случайно не задеть улёгшуюся на одеяло Тёму.

Луч утреннего солнца? Какое солнце в полвосьмого утра в начале февраля? Федя рывком сел. За окном и правда рассвело.

— Май, ты что, опять отключил будильник?

— Походу… — виновато отозвался заворочавшийся Май.

— У тумбочки спать всё-таки буду я, — пробормотал Федя.

Он поднялся с кровати, обернулся на Мая — Феде почему-то каждое утро нужно было удостовериться, что ему не привиделось в полудрёме — и пошёл в ванную. Умылся, оделся в домашнее, на выходе столкнулся с Маем, поцеловал его в щёку, на которой ещё были видны розоватые отпечатки складок наволочки, и отправился на кухню. Тёма была уже там — то ли надеялась на второй завтрак, то ли в кои-то веки решила позаботиться о своём здоровье и не ныкаться по углам при виде шприца в Фединой руке.

Отпустив недовольную кошку — она, видимо, всё-таки надеялась на корм с индейкой, а не порцию псиллиума, — Федя вымыл руки и шприц, поставил чайник и открыл холодильник. В последние дни они, занятые переездом Мая, готовили по минимуму и питались в основном доставкой. Даже яиц не осталось, чтобы яичницу приготовить… Придётся обойтись бутербродами.

— Сначала в магаз сходим или уберёмся? — спросил зашедший на кухню Май.

— В магаз, наверное. Надо только список сперва написать.

Федя выложил на столешницу маслёнку и замотанный в пищевую плёнку сыр и открыл заметки. Май достал нож из выдвижного ящика со столовыми приборами.

— Алкоголь будем брать? Или по-культурному посидим?

— Можно вина какого-нибудь… Мои не особо привередливые.

— Тогда вино, яйца, — Федя бросил взгляд на нарезанные Маем ломтики, — сыр, ножки куриные, сметана… А твои с Ваней придут?

— Вроде нет. Он сегодня с другой бабушкой должен быть. Но я уточню.

Продолжая забивать в заметки продукты, Федя забрал свою кружку чая и сел за стол. Решил сегодня обойтись без кофе, раз уж выспался. Он даже не думал, что сможет так крепко спать перед столь важным днём.

— Аллергий же ни у кого ни на что нет? — уточнил Федя.

Занявший соседний стул Май мотнул головой. Федя пробежался ещё раз по списку… Вроде ничего не забыл. Его охватил лёгкий мандраж. Вроде бы ничего серьёзного, с родителями Мая он уже познакомился, даже ночевал в их квартире, но Федя всё равно боялся налажать.

После завтрака они собрались в магазин. Ночью как-то неожиданно потеплело, и снег на тротуарах превратился в серую кашицу, которая к вечеру точно подмёрзнет. Феде вновь пришла мысль, что не помешало бы купить машину. Но после поездок, новогодних подарков, переезда и Тёминого обострения от не особо-то больших накоплений мало что осталось. Вытрясти бы с Кости деньги за купленный вместе «ниссан»… Но Федя не горел желанием общаться с бывшим. Подумает ещё, что он ищет предлога для встречи.

На входе Май сразу взял тележку и покатил перед собой. Федя, сверяясь со списком, клал в неё продукты.

— Мы прям как молодожёны, — пробормотал Федя.

— И правда, — смущённо согласился Май. — Надеюсь, нас не скоро заест бытовуха.

— Ну, из детей у нас только Тёма, так что уже легче.

Набрав всё необходимое, они направились к кассе. Перед ними был всего один человек — женщина лет шестидесяти с короткими ядрёно-рыжими волосами. Они выложили продукты на ленту, и Федя достал кошелёк. Май тоже вытащил из кармана карту.

— Ты чего? — удивился Федя. — Я заплачу.

— Ты и так всё время за доставку платишь, — возразил Май.

— Ну, естественно…

К счастью, Федя стоял ближе к кассе и первым завладел вниманием кассира. Когда они уже собрали продукты в пакет и прошли через автоматически раздвинувшиеся двери, Май с какой-то обидой в голосе спросил:

— Почему ты не дал мне заплатить?

— Из нас двоих работаю пока только я. Конечно, платить мне.

— Но мне дают денег на еду! — воскликнул Май. — Не относись ко мне как к ребёнку. Семья у меня далеко не нищая, так что…

— А я, по-твоему, нищий, что ли? Думаешь, раз я в цветочном работаю, то мало зарабатываю?

— Я не это имел в виду… — растерялся Май.

Они какое-то время шли молча. Федя вздохнул. Конечно, Май не это имел в виду. Просто в Феде заговорили комплексы.

— Я не хочу брать деньги твоей семьи. И так ведь, считай, квартира твоя, и я теперь только за коммуналку плачу… Зарплата у меня, может, не самая высокая, но проблем с деньгами у меня нет.

— Но я ведь съехался с тобой не для того, чтобы ты за меня платил. Да и Настя же сказала, что за квартиру мы будем отрабатывать — за Ваней приглядывать, когда у неё самой или родителей не получается… Я просто хочу жить вместе, вот и всё. Думаешь, мы поспешили? С моим переездом, я имею в виду.

— Что? Нет, нет. — Федя взял на мгновение его за руку, сжал и тут же отпустил, забрав пакет. — Нам в любом случае пришлось бы когда-то это обсудить… Как насчёт общего бюджета? Посмотрим, сколько у нас уходит в месяц, и будем скидываться. Или… я могу платить за еду, ты — за всякие моющие средства, бумагу, салфетки и так далее. — Он задумался. — Вечером поговорим, когда все разойдутся, хорошо?

— Хорошо, — согласился Май. И усмехнулся: — С первой ссорой, что ли.

— Какой-то она у нас короткой вышла, — заметил Федя.

— Пусть так всегда и будет.

До квартиры они добрались уже ближе к одиннадцати. До шести вечера времени было ещё предостаточно, но, боясь всё-таки чего-нибудь не успеть, Федя тут же отправил Мая убираться в спальне и ванной, а сам занял кухню. Вряд ли он впечатлит Елену или Георгия своей готовкой, но попытаться стоило.

Сперва он, следуя маминому рецепту, сделал маринад — бальзамический уксус, оливковое масло, мёд и специи, — выложил в него куриные ножки и убрал их в холодильник. Затем занялся десертом. Десерты Федя в жизни не готовил, если не считать кекса в кружке, который ему нравился на третьем курсе и который получался через раз. Но автор рецепта яблочных тарталеток обещал, что сделать их легче лёгкого, и Федя решил ему довериться.

И вроде бы не зря — кругляши из слоёного теста получились вполне круглыми, яблоки Федя успешно нарезал, замочил в лимонной воде и без особых проблем выложил стройными горками на тесто. Он гордо оглядел тарталетки, поставил противень в разогретую духовку и подумал, что, может, у него талант.

Но вот через двадцать пять минут Федя смотрел на них уже скорее разочарованно. Май, зашедший на кухню попить воды, тоже остановился у духовки и опустился на корточки. С собранными в короткий низкий хвост волосами он выглядел необычно, но этого было недостаточно, чтобы отвлечь Федю от развернувшейся перед его глазами трагедии.

— Развалились, — вздохнул он.

— Главное, чтобы вкусными были.

— Их теперь и на стол ставить как-то стрёмно.

Тёма тоже подошла и, вытянув шею, заглянула в духовку. Федя на всякий случай отодвинул кошку в сторону.

— Да ладно тебе, Федь. Я тоже хочу понравиться твоей маме и понимаю, что ты хочешь впечатлить моих, но они и так под впечатлением, поверь. Они почему-то всегда боялись, что я свяжусь с каким-нибудь наркоманом, который будет сидеть у меня на шее. Так что им хватает и того, что ты работающий образованный парень без зависимостей.

— Учитывая, что ты так рвёшься меня обеспечивать, опасались твои родители небезосновательно.

— Это другое, — возразил Май, мотнув головой.

— Ну да, — фыркнул Федя, — я ведь не наркоман.

Достав всё-таки тарталетки из духовки, он решил, что перед тем, как подавать на стол, от души посыплет их сахарной пудрой и сделает вид, что так и было задумано. Потом Май сказал, что ему нужно убраться на кухне, и Федя, прихватив Тёму, ушёл в спальню. Он усадил кошку себе на колени и позвонил маме. Ответила она не сразу и, судя по звукам, была ещё в дороге.

— Привет, мам. Как там, долго тебе ещё ехать?

— Привет… Да полчаса ещё где-то.

— Встретить тебя?

— Нет, не надо. Гостиница совсем рядом с вокзалом. Но я тут подумала… Может, я пораньше приду? Помогу вам на стол накрыть.

— Да не… — Федя, поглаживая Тёму меж ушей, задумался. Помощь ему не нужна была, но познакомить маму с Маем и впрямь было бы лучше до прихода Залесских. — Давай тогда в пять.

Она рассказала ещё, как ходила в суд, потому что отец передумал продавать квартиру, и как упаковывала Федины книжки, чтобы потом привезти сюда. Пожаловалась, что большинство родственников не оценили её идею развестись с мужем после двадцати семи лет брака и, уточнив напоследок, не нужно ли чего докупить к столу, отключилась.

Федя вернулся на кухню. Остальные блюда у него вышли вполне ничего, по крайней мере на вид. Рано закончив со всеми делами — в полпятого он с Маем уже накрыл стол, оставалось только курицу да картошку поставить, — Федя не знал, куда себя деть. Они сели на диван, уставились в потолок, и Май признался:

— Я так волнуюсь. Аж ладони вспотели.

Не успел Федя его успокоить, как в дверь позвонили. Май подорвался с дивана и застыл посреди комнаты.

— Это твоя мама? — прошептал он. — Я думал, она сперва в домофон позвонит!

— Я дал ей код.

— Блин. Мне открыть?

— Ну, можешь попросить её подождать до пяти, — тихо рассмеялся Федя.

Май всё же пошёл к двери. Федя последовал за ним. Когда дверь открылась, первым заговорил Май.

— Здравствуйте, — сказал он дрожащим голосом, и Феде вспомнился Май-первокурсник — робкий, шугливый, такой, каким он встретил его тогда, на общажной кухне.

Он встал поближе к Маю, коснулся своим плечом его. Впрочем, мама Феде казалась не менее напуганной. В руках у неё был горшок с цветком: пышный тёмно-зелёный шарик на одеревеневшем стебле.

— Здравствуй… — Она протянула им растение. — Это… мирт. Говорят, приносит в дом мир и доверие.

— Спасибо, — растерянно поблагодарил Май, прижав к себе горшок.

Теперь мама протянула руку и представилась:

— Галина.

— Май.

Он пожал ей руку, и она заметила:

— Необычное имя. Красивое.

— Я должен был родиться в мае, — пояснил Май. — Да и мама любит весну… Вот и придумала такое. Родился я в июне, но имя решили не менять.

Мама, опомнившись, принялась разуваться. Федя забрал у неё шарф и пальто, чтобы повесить, и Май повёл её в гостиную. Пока всё шло хорошо. Федя выдохнул.

— Я знаю, что вы учились на одном факультете, Федя рассказывал, — услышал он мамин голос. — А когда вы снова встретились?

— В начале декабря. Я зашёл в цветочный, хотел купить цветы бабушке на день рождения. Не ожидал там увидеть Федю, конечно… Но я рад, что решил пойти именно в этот магазин. Как будто судьба свела.

— И правда… А ты, как и Федя, всегда был?.. Прости, вопрос, наверное, не самый…

— Всегда, — смущённо ответил Май.

Затем разговор свернул в более безопасное русло: учёба, работа, планы на жизнь. Минут через двадцать Май совсем расслабился, мама вроде как тоже. А в полшестого позвонила Елена. Май встал с дивана, отошёл к окну и ответил, но разговор Федя всё равно услышал.

— Мы тут рановато собрались, так что скоро подъедем, ничего?

— Да ничего, — сказал Май, обернувшись на Федю.

— Тогда надевай штаны, мы будем минут через пять.

Май неловко потёр шею. Федя сдержал смешок, мама то ли сделала вид, то ли и вправду ничего не услышала. Вообще, Май только спал без штанов, утром всё же их надевал. Что в этой квартире, что в общежитии. Но, может, дома у родителей он давал себе свободу. Или там было теплее.

В этот раз дверь открыл Федя. Он познакомил Залесских со своей мамой, забрал у Елены тостер — нужная вещь, Федя и сам подумывал купить — и повёл их к столу.

— Поживее тут стало, — заметила Настя, оглядывая квартиру.

С лёгким макияжем и несобранными волосами — и к тому же без сына — она казалась совсем молодой. Насколько Федя помнил, она была на год старше него самого, но, если бы ему не сказали, он бы скорее принял её за двойняшку Мая.

Накрытый стол гости оценили. Георгий разлил по бокалам вино, налил себе сока и, когда все успели попробовать куриные ножки, предложил первый тост:

— Выпьем-ка… за любовь!

— За любовь! — подхватила Елена, и комнату наполнил звон стекла. — Жаль, конечно, что мы не в одном городе, могли бы почаще собираться.

— Я планирую к лету сюда перебраться. С мужем я сейчас развожусь, работа не самая благодарная… так что меня особо ничего не держит.

Настя принялась расспрашивать, что да как, мама охотно рассказала и хотела было спросить, как на личном фронте у самой Насти, но оборвалась на полуслове, вспомнив, видимо, Федины слова. Он заранее предупредил её, что Ваниного отца в живых нет и поднимать эту тему при первой же встрече не стоит.

— Может, мне ещё картошки принести? — поспешил сменить тему Федя.

— И мяса, — кивнула мама.

Когда Федя вернулся с наполненными тарелками, все уже бурно обсуждали новую тему. Елена рассказывала, как познакомилась с Георгием, он сам всё время поправлял и дополнял её, а Настя с Маем подсказывали, когда она забывала, что было дальше.

— Так что он мне вообще первое время не нравился. Вид у него хулиганистый был… Родителям тоже не понравился. Но ничего. Постепенно завоевал доверие — и моё, и мамино. А папа его принял, только когда дело до свадьбы дошло… Пытался сперва отговорить, но я упёрлась как коза.

— Зато моим ты сразу понравилась, — вставил Георгий.

— Ну ещё бы я им не понравилась, — рассмеялась Елена.

Они снова выпили — в этот раз за семью, — и Федя, поддавшись какому-то порыву, нашёл руку Мая под столом и пообещал:

— Я хорошо позабочусь о вашем сыне. Можете не волноваться.

Май чуть не подавился вином и пробормотал:

— И я… тоже позабочусь…

Сидевшая рядом Настя потрепала его за щёку и засюсюкала:

— Совсем мальчик повзрослел. Ещё недавно, казалось бы…

Май пихнул её ногой, чтобы она не разболтала очередную позорную историю из детства, и все засмеялись. Чай они пили во всё той же весёлой атмосфере — никто на внешний вид тарталеток и внимания не обратил, — а вот когда пришло время прощаться, мама, обнимая Федю, вдруг расплакалась.

— Она в последнее время… стала эмоциональней, — неловко сказал Федя, когда она, извинившись, ушла в ванную комнату.

— Да ничего, — ответила Елена. Муж её уже спустился на улицу, чтобы прогреть машину, Настя одевалась, а Май занялся грязной посудой, поэтому они с Федей, можно сказать, были одни. — Будь я чуток пьянее — расплакалась бы с ней за компанию. Не знаю, что именно она чувствует, но, думаю, отчасти понимаю её. Дело не в вас самих, дело в окружающих. Это… трудно. Особенно когда ты не умеешь забивать на то, что думают другие. У нас из родственников о Мае знает только моя сестра, но на меня уже столько дерьма вылилось, что никто больше и не узнает. Благо эта ханжа язык за зубами держать умеет. — Она ободряюще улыбнулась и похлопала Федю по спине. — Твоей маме нужно привыкнуть. Я дам ей свой номерок, пусть звонит, если что.

Феде вспомнилось, как он и сам привыкал: учился хорошенько думать, прежде чем открывать рот, поддерживать неинтересные ему разговоры и с осторожностью выбирать друзей. В детстве это, наверное, легче даётся. Или просто время сглаживает все неприятные воспоминания.

— Спасибо, — поблагодарил он Елену.

Приятно, когда рядом есть взрослые, на которых можно положиться. Даже если ты сам уже вроде как взрослый.