Заброшка на окраине

— Знаете, больница стоит так уже больше двадцати лет, — рассказывала немолодая заведующая, провождая майора по видавшей виды поликлинике. — Небылицы о ней ходили разные, впечатлительным нередко что-то мерещилось. Не увидь я своими глазами, не поверила бы.

Майор шёл чуть впереди, поглядывая на корпус по соседству. Шестиэтажное здание с квадратными дырами взамен окон носило отпечаток времени, но до сих пор выглядело крепким. Что важнее — мирным и безвредным.

— Точно недострой?

— Её почти сдали. Провели коммуникации, установили лифт, уже и плитку в душевых положили. А потом страну развалили, и всё встало. До сих пор сердце кровью обливается, сколько вложено денег и сил... Инспектор решил, что для феноменов тут раздолье.

— В отчёте сказано, что в больницу есть прямой переход из поликлиники.

— Был, — кивнула заведующая. — Заварили. Иногда к нам пробирались подростки и всё с розыгрышами, а люди и без того суеверные.

— Поликлинику задело?

— Что вы, нет! Надеемся, что нет. Потому и обратились в инспекцию. Столько лет просуществовали бок о бок и вдруг такое. Выделять для нас другое здание не станут, строить новое — тем более. Надежда только на вас.

— Понятно.

История забытой больницы была майору известна. Не то чтобы он не доверял инспекторам, но показания очевидцев сверял по старой памяти. Его группе уже доводилось зачищать объект от аномалий, полагаясь на устаревший отчёт: тогда двое бойцов угодили на больничную койку. С тех пор майор настаивал хотя бы на устной перепроверке.

— Инфицированы все этажи, — сообщил он оперативникам, ждавшим у служебной машины. — Активность сосредоточена на трёх первых, «гнездо» найдено в шахте лифта. Категории ожидаются не выше второй, но сюрпризы нам не нужны, так что без оружия ни шагу. Сгоняем всё, что можно, инфразвуком и ставим генераторы в подвале и на первом. Что «Россети»?

— Ворчат, но к ЭМИ готовы, — пожал плечами ближайший к майору опер.

— А гражданские?

— Вывели семиклассников с пятого этажа.

— Вот же неймётся... Расходимся по двое на три этажа, Лапин со мной на крышу, Скиф и Джума — морг.

Большинство баек распространяли подростки. Иногда из окон девятиэтажки, отделяемой лишь дорогой и полынным полем, в больничных коридорах видели силуэты. Шаталась молодёжь, частенько распивавшая пиво в заброшке, но жители окрестных домов всё равно наделяли больницу мистицизмом. Появились легенды о призраках, сатанистах, о маньяке с логовом в подвале и таинственных смертях. До недавнего времени сотрудники поликлиники опровергали любые слухи, но месяц назад в регистратуру устроилась молоденькая девочка, безуспешно бросавшая курить. Стыдилась показываться с сигаретой и шкерилась в укромных местах, где окна часто выходили на старый корпус. После очередного перекура девушка ворвалась к заведующей с намерением написать заявление об уходе.

В коридоре морга дышалось с трудом, низкие потолки сдавливали и без того тесное пространство. Фонарь выхватывал из мрака бетонные стены, проёмы без дверей и бесхитростные граффити, которые нашлись даже здесь. Кто-то отрисовал загогулину со стрелкой и косой пунктир, кто-то проиграл в крестики-нолики и вывел нехорошее слово. Джума подсветил часть коридора, где работал Скиф, и спешно пересёк оставшийся путь до шахты.

Всё, что имело отношение к металлу, неравнодушный люд растащил и распродал ещё в начале 90-х. Включая кабину, не осталось даже лифтовых порталов. Приямок завалили пластиковыми бутылками, упаковками из-под чипсов и мятыми журналами; местами блеснули иглы старых инсулиновых шприцов. С верхних этажей в шахту пробивались пятна тусклого света, и долетала возня товарищей.

Услышав шаги, Джума отступил от края, оглянулся и тут же навёл автомат на пустой коридор. В темноте не было видно ни Скифа, ни его фонаря, только звук отражался от стен. Шаркало всё ближе, наступая уверенно и быстро, пока не остановилось в метре от Джумы. Шахта за его спиной тоже пришла в движение: со дна потянуло сырым холодом, хрустнул пластик смятых бутылок, но опер не спускал глаз с того места, где затихли шаги. Он потянулся к инфразвуковой пушке, чувствуя, как над губой выступает испарина. Тактический фонарь тут же заморгал, с ним задрожал и подсвеченный воздух. Он на глазах густел, превращаясь не то в туман, не то в смог, клубясь, обволакивая и забираясь в дыхательные пути. На миг Джума зашёлся кашлем, но быстро оправился, увидев человека перед собой. От выстрела на поражение удержала мысль, что это именно человек, не глюк и не телесная форма очередной мерзопакости. Высокий, хлипкий, в костюмных брюках, рубашке и пиджаке — как обычный гражданский.

— Вы тоже здесь работаете? — огорошил вопросом незнакомец.

Боясь, не померещилось ли, Джума вынул защитный наушник.

— Чегось?

— Феномены часто шалят с электрикой, но пробки стоит проверить. И не могли бы вы опустить фонарь? Я почти ничего не вижу.

Фонарь остолбеневший Джума и впрямь опустил. Пока он размышлял, пристрелить чудика или попытаться выяснить, как он миновал оцепление и Скифа, незнакомец разглядел в руках оперативника автомат.

— А вы кто? — и напрягся, заодно рассмотрев амуницию.

— Оперуполномоченный, — отозвался тот неуверенно. — Капитан Джумалиев. А ты кто?

— Инспектор, — в тон ему ответил мужчина. — Только приступил к работе.

Оба замолчали, с недоверием пялясь друг на друга.

— Проверка была неделю назад, — Джума очнулся первым.

— Заявка поступила только вчера, — возразил инспектор, отступив на шаг. — Можем подняться, архивариус подтвердит.

— Какой ещё, мать его, архивариус? — опер снова взял его на прицел. — Инспектор ты или где, командир разберётся. Топай.

Подвал они покидали в гробовом молчании. Впереди шёл инспектор с поднятыми руками, а мрачневший с каждой минутой Джума не опускал автомат. Что-то было не так и даже не с этим чудаковатым, выросшим как из-под земли; что-то с самим местом. Джума не узнавал подвал, который успел пройти от начала до конца, как не узнавал лестницу, возле которой работал Скиф. Поднимаясь по чистым деревянным ступеням, Джума выдернул из уха второй наушник и подтолкнул инспектора дулом.

Лестница вывела их в просторный зал со стеллажами, доверху забитыми папками. Лампы здесь не горели, дневной свет проникал лишь через запылённые окна, и едва ли его хватало. С другого конца зала отчётливо доносилось чавканье. Знаком велев инспектору ждать, Джума неслышно прокрался вдоль стеллажей и осторожно выглянул. В считанных метрах от двери стояла туша килограммов под триста; покрытая белёсыми волосками серая кожа свисала тяжёлыми складками, и лишь чудом в этой массе угадывались ноги и голова. Возле стола, над которым жирдяй кого-то с упоением жрал, валялась раскуроченная клетка с россыпью перьев. Не успел Джума подумать, откуда здесь взяться птице, как по складкам туши пошла рябь, и из лысого затылка высунулся крошечный клюв. Следом показалась голова, похожая не то на воробья, не то на жаворонка, заморгала чёрными бусинами глаз, и вдруг по всему залу разнеслось утробное «КАРРР!».

Жирдяй взревел. Развернулся, неуклюже потопал к стеллажам и попытался втиснуть своё тело между ними, но просунул лишь руку. Металлические каркасы тут же заскрипели. К рёву и ворчанию примешался задорный птичий щебет, затем по залу пронеслось новое «КАРРР!», и привинченные к полу основания треснули.

— Давай к двери, — Джума пихнул в плечо белого как полотно инспектора.

Стоило тому двинуться, застрявший жирдяй заёрзал в попытках вылезти: он явно понимал людскую речь. Снова кивнув инспектору на дверь, Джума уверенно двинулся в нужный проход. По сравнению с раздутым телом голова казалась крошечной, с такими же крошечными глазками, точно вдавленными в глазницы, и россыпью рожек на макушке. При виде оперативника жирдяй принялся колошматить рукой по полу, брызжа слюной сквозь два ряда треугольных зубов. Первый выстрел превратил его лицо в мясной кратер, ещё две пули разорвали телеса на животе и груди, усеяв всё кусками плоти, кровью и густыми каплями жёлтого жира. Пока чудовище выло от боли и злости, Джума лихо задвинул калаш за спину, нашёл растерянного инспектора и выпихнул за дверь.

Очевидно, что опергруппой, как и заброшенной больницей, здесь не пахло. Либо Джума отключился и видел чудной сон в коматозе, либо надышался подвальными испарениями и ушёл в галлюцинации. Уже сбегая по крыльцу на сумрачную улицу, он оглянулся на здание архива.

— Что это за чертовщина?

— Архивариус... Больше там никого не было, — инспектор глядел куда-то в пространство над ступенями, когда его взгляд прояснился. — Ты откуда взялся? До меня на объект никто не выезжал, опергруппу просто не могли направить.

Джума в очередной раз наставил на него оружие, но уже будто сомневаясь.

— Я вообще был в другом месте. И пока думаю, что ты одно из наваждений, которое умело прикидывается пуськой. Как звать-то?

— Артём, — поморщился «пуська», не сводя глаз с калаша.

— Ренат, — опер кивнул. — А ты здесь откуда? Подумай хорошенько, а то ведь я и твою башку разнести могу.

— Рейсом из Липецка. Командировка по вызову, всё как обычно. Может, позвоним начальству?

Щёлкнул затвор автомата.

— Каким рейсом? Все проверки остановили неделю назад, пока не разберутся с... — Джума умолк и переменился в лице. — Как, говоришь, тебя звать?

В здании архива оглушительно бахнуло. Вылетевшие из рам стёкла обдали мужчин градом осколков, а из холла донёсся знакомый рёв. Оставаться на месте было опасно. Судя по жирдяю, которого не остановили даже экспансивные пули, — отстреливаться тоже.

— Артём, который Исаев? — на бегу выпытывал Джума, надеясь на отрицательный ответ, но поймал взгляд инспектора и скис. — М-да. Кажись, я понял, где мы.

Пробежав несколько кварталов, они остановились перевести дух за первым углом. Пока Джума озирался по сторонам, не привыкший к нагрузке Артём привалился к кирпичной стене. Его жизнь состояла из сплошной рутины, дни были похожи один на другой, и лишь в редкие затишья он выбирался в мир за общением и хоть какой-то культурной программой. К оперативной работе его не то что не привлекали, он даже помыслить о таком не мог. Голова шла кругом. Джума, напротив, сохранял спокойствие и чуть погодя угостил Артёма сигаретой.

— Мы в Отражении, — в лоб сообщил оперативник, не думая подслащивать пилюлю. — Можешь попсиховать, но ситуацию это не изменит.

Реакция онемевшего Артёма казалась заторможенной. Джума списал его недоверие на шок и продолжил:

— Назовись ты иначе или не будь тебя здесь вовсе, я бы сделал ставку на своё помешательство. Но моей группы здесь нет, прежней локации нет, нет других людей, и, что характерно, это, — он потряс компактным электромагнитным генератором, который вытащил из кармана на жилете, — превратилось в бесполезную коробку. Зато есть телесный феномен и пропавший инспектор, из-за которого правление две недели стоит на ушах. Уж не знаю, чем и как тебя здесь обработали, но в реальном мире потеряли из виду после вызова в школу.

Артём по-прежнему молчал. Он вытащил из пиджака записную книжку и принялся листать страницы, но Джума заметил, что руки у него дрожат. Осадок от понимания, должно быть, знатный.

— В школе я был три месяца назад, — пробормотал Артём еле слышно. — С тех пор выезжал ещё на пять проверок. Бывал дома, в правлении, у родителей. Утверждаешь, что всё это морок?

— Что на деле представляет из себя Отражение, никто не знает, люди отсюда либо не возвращаются, либо переезжают в комнату с мягкими стенами. Из «наших» никого ещё не затягивало, мы, так сказать, первопроходцы, — Джума впервые выдал свой мандраж, протяжно выдохнув. — Но раз существует возможность выбраться, наша задача выжить и собрать максимум информации.

Артём закрыл глаза и снова прислонился затылком к стене.

— Какой смысл, если выйдем отсюда безумцами.

— Ну писульки-то останутся при нас, — Джума кивнул на записную книжку. — Это ведь рабочая, которая всегда при тебе? С ней вошёл, с ней и выйдешь, как и я с этим, — он тронул висевший на ремне автомат. — В правлении потом разберутся. А теперь пошли.

На обратном пути к архиву — единственной точке опоры в неизученном пространстве — Артём в подробностях пересказывал события трёх месяцев. Рассказ звучал более чем скучно, но Джума слушал внимательно и не перебивал, а когда Артём беспомощно развёл руками, спросил:

— Помнишь сами перелёты и поездки?

Тот задумался. Из-за хронического недосыпа он почти всегда проваливался в дремоту, не запоминая дорогу.

— Может, ты так и блуждал всё время по заражённому радиусу? — как только показалось здание архива, Джума сбавил шаг и велел держаться ближе к домам.

— Каким тогда образом мы пересеклись с тобой?

— Это, Тёмыч, самое интересное. Больница стоит в паре остановок от той самой школы. Наша группа и её должна была зачистить следом, двух зайцев одним выстрелом. Городок тот ещё, скажу я тебе, в одном только районе насчитывается с десяток заброшек. Небось все инфицированы.

— Погоди, — Артём дёрнул его за руку, останавливая. — По-твоему, я бродил по Отражению меж двух реальных объектов?

— Может и так, — пожал плечами Джума. — Архив здесь — это точно больница там. И я начинаю думать, что шаги, которые слышал, принадлежали не феномену, а тебе.

До этих слов Артём находился будто не здесь, старательно не поддаваясь панике, но теперь в его взгляде промелькнуло осознание. Он снова зашелестел страницами книжки, отыскивая нужные записи.

— Какие явления были в вашем отчёте? — выпалил он, таращась на заметки.

— Да ничего особенного — шепотки, шорохи, голоса животных. Несколько показаний касательно второй категории, наблюдали что-то вроде тумана или дыма. Собственно, знакомство с последним привело меня сюда.

— И был физический контакт?

— Я его вдохнул. — Джума сощурил глаза. — А что?

— Пока не уверен, но... Точно известно, что феномены школы затянули в Отражение трёх учеников. Один сумел вернуться. Информацию подтвердили ещё до моего визита, мальчик в психушке. И если в больнице тоже есть вход в Отражение, а в реальности объекты стоят близко друг другу... Что б тебя, не могу осмыслить!

Джума хлопнул стиснувшего виски Артёма по плечу.

— Не паникуй. Дыши. Мы с тобой люди подготовленные, как-нибудь разберёмся. Вот.

Он прислонил автомат к стене и протянул Артёму инфразвуковую пушку вместе с парой вакуумных наушников, а немного погодя вытащил из-под жилета пояс, похожий на ортопедический корсет.

— Судя по всему, толк здесь будет только от этого. Надевай, защитит органы от инфразвука. Волна всё равно заденет, ощущения не из приятных.

— А ты?

— А у меня всё путём, — и Джума снова перекинул через голову ремень автомата.

В конце улицы промелькнуло движение. Оба тут же пригнулись и притаились за толстоствольным тополем: по дороге перед архивом, переваливаясь с ноги на ногу, чинно расхаживал знакомый рогатый жирдяй и высматривал беглецов.

— В голове не укладывается, что час назад я с этим разговаривал, — в ужасе зашептал Артём.

— Погрузнел малость на наварных супчиках из канареек, с кем не бывает, — отозвался Джума таким же шёпотом. — Я вот думаю, надо ли тратить на него магазин? Он довольно медленный, сможем удрать.

— Хочешь плутать по дебрям Отражения?

— Не, сразу к школе. Я примерно помню, где она, — Джума утянул Артёма за соседние с тополем кусты, когда Архивариус потопал в их сторону. — Думаю, ты прав, объекты как-то связаны. Может, пересекаются радиусы в Отражении.

— Если они связаны, должен быть и третий.

Они умолкли, когда ворчание раздалось совсем близко. Архивариус шаркал по асфальту, роняя кусочки застывшего жира из раны на животе. Раскуроченная в мясо голова почти восстановилась, дыра в груди тоже, а торчащая из его затылка птица-стукач так и крутила клювом во все стороны. Как только мужчины дали дёру из кустов, по улице прокатилось знакомое и всё так же леденящее душу карканье. Взбешённый Архивариус с рёвом заковылял обратно, но Джума оказался прав: едва ли эта туша могла их преследовать. Не сбавляя темпа, они довольно скоро оставили злосчастный архив с его смотрителем позади.

Никто об этом не заговаривал, но оба думали об одном: раз угодили в Отражение, в любую секунду могли столкнуться с новой тварью. И чем большее они проходили расстояние, тем сильнее напрягались в ожидании: тишина вокруг казалась замогильной. Не давали покоя и слова Джумы о зачистке. Если опергруппа создаст электромагнитное поле на территории школы раньше времени, Артём и Джума просто застрянут здесь; а как именно люди сходили с ума в Отражении, им понемногу становилось понятно.

Сумрак неумолимо густел, с темнотой обострялся и страх. Побег от Архивариуса завёл их в тесные кварталы старых бараков, похожих друга на друга, как две капли воды. Во дворах стояли машины, сушилась одежда на бельевых верёвках, однако ни в одном окне не горел свет. Безжизненными при этом они не выглядели, и заглядывать в чёрные подъезды не хотелось, пусть Джума и заметил слежку. Следили ещё от архива, но вряд ли это был жирдяй со своей треклятой птицей. Что-то мелкое и трусливое, держась на разумном расстоянии, следовало за Артёмом и Джумой неотрывно. Возможно, ждало удачного момента. Например, усталости.

Всё разрешилось, когда мелкое нечто вдруг выскочило на дорогу и открыто побежало к ним. Джума тут же навёл автомат, велев Артёму идти дальше, но поймал себя на знакомом смятении. То же чувство вызвал сам Артём, когда они столкнулись в подвале, и сейчас Джума был рад, что не застрелил его. А крохотная фигура, приближаясь, замахала руками и неожиданно крикнула детским голосом: «Бегите!» С другого конца улицы, перебирая длинными конечностями, точно бледный четырёхлапый паук, надвигалось нечто покрупнее.

С лицом, полным ужаса, мальчик, — а оно действительно выглядело, как ребёнок, — продолжал махать руками. Джуму не пришлось долго уговаривать, и он потянул прочь Артёма, в глазах которого при виде феномена промелькнул тот же ужас.

— Налево! — завопил пацан, когда убедился, что взрослые следуют за ним. — Не надо, не смотри!

Джума осёкся в полуобороте, надумав продырявить паукообразному телеса, но в детском голосе звучал настолько дикий страх, что решил прислушаться. Мальчик бежал, игнорируя дороги и тротуары, напрямик через дворы, и довольно скоро вывел всех к пятиэтажным хрущёвкам, где свернул к нужному подъезду и залетел внутрь. Джума придержал за плечо Артёма, но стоило тому обернуться, как уже он дёрнул Джуму и потянул в подъезд. Маленький товарищ по несчастью держал дверь первой же квартиры нараспашку. Дождавшись, когда и опер, и инспектор, окажутся внутри, он закрыл железку на все засовы, хлопнул второй деревянной дверью, несколько раз провернул ключ в замке и юркнул в комнату, где спрятался под просторным деревянным столом, стоящим сразу под окном.

— Быстрее, — зашептал мальчик, но Артём и Джума приблизились к прикрытому занавеской окну.

В отличие от Архивариуса это существо двигалось резво и уже шастало по кварталу. Артём так громко сглотнул, что Джума против воли вздрогнул, а тот повторил за мальчуганом "Не смотри" и утянул оперативника под стол. Ситуация могла бы рассмешить, но спустя мгновение, когда возня смолкла, в окно над столом что-то ударило. Скрипнуло стекло, словно по нему жадно провели потной ладонью, и в квадрате света на полу проступила худощавая тень. Феномен вглядывался в комнату, точно зная, что люди прячутся здесь. Сидевший между Артёмом и Джумой мальчик стиснул колени и спрятал в них лицо, но куда больше нового знакомца Джуму напрягал Артём. Краска с него сошла даже больше, чем при встрече с Архивариусом или осознании, что он заперт в мире непознанного уже две недели. Инспектора чуть ли не колотило, он не сводил глаз с тени на полу и почти не дышал. Шестое чувство подсказывало, что и Джуме шевелиться не стоит: он успел разглядеть в ночи чёрные дыры вместо глаз на лысом черепе и такую же гуашевую улыбку от уха до уха.

Тень иногда царапала стекло ногтями и, казалось, провела у окна целую вечность, но всё же ушла в сторону. Прошло ещё с десяток минут, прежде чем мужчины опустили взгляд на ютившегося между ними ребёнка, который только осмелился поднять голову.

— Ты кто, малец? — Джума кивнул Артёму вылезать, а сам взялся за рукоять ножа на бедре.

— Саша, — жалобно отозвался мальчик.

— А здесь откуда?

— Женя привела.

— Какая Женя? — дружелюбный голос Джумы звучал всё более наигранно.

— Евсеева. Она в десятом классе на речке утонула.

— Утопленница? — осенило уже стоящего Артёма, и он заглянул под стол. — Которая с третьего этажа?

Саша удивлённо кивнул, а вконец озадаченный Джума подтолкнул мальчишку вылезать.

Артём запомнил информацию, связанную со школой, слишком хорошо, и разложить всё по полочкам удалось быстрее, чем при их встрече с Джумой. Саша оказался одним из пропавших учеников, даже более — Артём вспомнил, что именно Саша жил теперь в психиатрической лечебнице.

— Что-то вроде двойника? — шепнул Артём, глядя на Сашу почти без опасений, в то время, как подозревающий всё и вся Джума держался на расстоянии.

— Здесь или там?

— Вряд ли здесь, я-то не двойник.

— На твой счёт я всё ещё не уверен.

Артём пропустил замечание мимо ушей.

— Если это феномены, у которых есть физическая форма, но нет способностей к подражанию, они могут сойти за копию.

— Такие привязаны к циклу. Даже если отрабатывают сценарий, это не объясняет, почему они не пропадают из психушки.

Веско хмыкнув, Джума повернулся к сидевшему на диване тихо, как мышка, пацану.

— Выкладывай, Саня, что знаешь. Ты за нами не просто так следил.

Словно только этого и ждал, Саша подорвался с места и вытащил из серванта мятый журнальчик и книгу. При виде последней изумлённый Джума потянулся к потёртому учебнику по судостроению, который в последний раз видел, забирая документы из индустриального техникума. Он сам не заметил, как плюхнулся спиной на стену, а уже в который раз бледнеющий Артём заторможенно пролистал журнал с судоку.

— Когда сюда попадает кто-то новый, всё меняется, — заговорил Саша. — Где-то появляются вещи, которых не было, появляются новые места и... — он потупил взгляд и заговорил тише: — Монстры туда уходят. Потом возвращаются, но я потому и смог выйти, что на улицах стало пусто.

— А ты, гляжу, подковался за всё время, — опустив учебник, Джума поднял взгляд на мальчишку. — Давно здесь?

— Не знаю, — резко погрустнел Саша и сел обратно на диван. — Мы перед экзаменами сюда попали — Андрей, Вовка и я. Но их... Убегайте, ладно? Иначе вас поймают. А если поймают, превратят в таких же, как они.

Майор не сводил глаз с прикованного к стулу мужчины. По указанию директора Бурого операцию по зачистке приостановили до выяснения всех подробностей, правда, как их хотели выяснить, было не совсем понятно. Обнаруженный в подвале больницы Артём Исаев напоминал жертву лоботомии: не разговаривал, не реагировал на раздражители, лишь покорно шёл, куда вели. Лысоватый директор — штабной офицер в прошлом — нетерпеливо отстукивал носком запылённой туфли по полу, стоя рядом с майором, и тоже буравил найдёныша взглядом.

— Ну и? — голос его прозвучал резко. — Что с ним?

— Вероятнее всего, невменяем, — отошедший от Исаева психиатр снял очки и протёр стёкла краем бесформенной рубашки в клетку. — Было бы странно, явись он из Отражения иным.

— Откуда там вообще взялось Отражение? — Бурый повернулся к майору всем телом. — Миреев, потрудись-ка объяснить.

— Вопрос к инспектору, проводившему проверку, — отрезал Миреев. — Если на объекте присутствуют феномены высшего порядка, это уже не рядовая зачистка. И если это не намеренный саботаж, то проверяющий — бестолочь, из-за которой мои люди могли пострадать. Спрашивайте с него.

Бурый яростно раздул ноздри, но промолчал и переключился на психиатра:

— Что с ним теперь делать?

— А что мы можем? — пожал плечами тот. — После Отражения психика ломается безвозвратно, ни один из известных нам случаев даже не приблизился к выздоровлению. Поместите в палату, как остальных.

— То есть предлагаете не делать ничего? — приглушённое спокойствие психиатра понемногу выводило Бурого из себя. — Это не абы кто, это наш сотрудник.

— Можете заказать молебен за здравие.

— Вам смешно? — глянул на психиатра из-под бровей Миреев.

— Нет, не смешно, — повернулся к нему психиатр. — Просто не понимаю, какого чуда вы ждёте от покалеченного сознания, когда мы даже не знаем, что есть Отражение. Всё основано на теориях и предположениях, а вот превращение вменяемых людей в шизофреников — доказанный факт.

— Он овощ, а не шизофреник! — потерял терпение Бурый.

— Заключение будет утром, — психиатр даже глазом не моргнул и водрузил очки обратно на нос. — Остальное, помнится, ваша работа и аналитиков.

Понимая, что дальнейший разговор не приведёт ни к чему путному, Бурый отмахнулся, как от мухи, и отправился дальше по коридору. За ним отправился и Миреев. В последнем кабинете, который иногда использовали как допросную, директора службы и командира группы дожидались двое бойцов. Морщась от неровного света мигающей над головами лампы, Бурый вздохнул глубоко и шумно:

— Кто из вас нашёл?

— Оперуполномоченный капитан Джумалиев, — шагнул вперёд опер с раскосыми глазами, и лампа моргнула в очередной раз.