Минато душераздирающе вздыхает и с громким стуком прикладывается лбом об стол. Кушина выглядывает из кухни, нечитаемым взглядом оглядывает эту… трагичную картину и закатывает глаза. Они буквально год назад начали жить вместе, но она все еще не может до конца это осознать. И привыкнуть к приступам трагизма Минато, да.

— Милый, в чем дело? — Все таки спрашивает она, отложив нарезку овощей на потом.

— Дети случились, — бурчит он, а после, подумав, исправляется: — Ребенок случился.

Кушина фыркает.

— За два года ты так меня с ними и не познакомил, — надувается она, но видя, что Минато не поддержал игру, чувствует, как легкое переживание начинает клубиться где-то в груди. — Ты о Какаши? С ним что-то произошло?

Минато наконец поднимает голову и взгляд у него довольно мрачный. Кушина не признается, но порой от этого взгляда ее пробирает дрожь.

— Война началась, — начинает он с факта, который известен буквально всей Конохе. Кушина напрягается. Пояснение, которое начинается с подобной фразы, точно не может привести к чему-то хорошему. — Не понимаю, как это произошло, но Какаши экстерном окончил Академию и теперь числится, как генин, — под конец фразы он вновь намерился стукнуться лбом об стол, но Кушина вовремя успела подложить ладонь. Минато не весело фыркнул, поднялся, а затем потерся щекой об ее ладонь.

Щеки Кушины порозовели. Хорошо, она до сих пор не привыкла к нежностям и тактильности Минато, ладно?

— Я знал, что Какаши гений, но не ожидал… подобного, — договорил он, вздохнув.

Кушина хмурится.

Генин в военное время — все равно что пушечное мясо. Те, кто умудряются выжить — либо везунчики, либо неограненные алмазы. По правде говоря, Узумаки давно хотела познакомиться с ребятишками, которых иногда обучает Минато. Однако на ее просьбы он как-то нервно улыбается и рассказывает, что дети эти, ну, довольно подозрительны к незнакомцам.

Кушина все еще со смехом вспоминает рассказ Минато о том, как на него чуть ли не набросился Обито.

О, она просто обязана познакомиться с ними.

Однако с учетом военного положения сделать это довольно… сложно. То она на миссии, то Минато, а теперь и Какаши стал генином в семилетнем возрасте.

Кушине все еще не по себе, что такой ребенок будет делать на поле боля. Умом то она понимает, что дети-шиноби взрослеют поразительно быстро, однако сердце все равно сжимается от одной только мысли.

И в общем-то все, что она могла сделать — это передавать через Минато бенто, который она готовила на всех, дабы и Минато, и дети могли перекусить после тренировки.

Что сказать, Кушина любила готовить.

— Не переживай, Минато, — она мягко провела рукой по его волосам. — Какаши-кун сильный и умный ребенок, он справится.

Минато вздыхает, молча соглашается.

— А теперь хватит сидеть и киснуть, давай, лучшей помоги мне, — Кушина направилась на кухню, к недорезанным овощам. — Ты же пойдешь после этого к детям, так ведь? Нужно приготовить вам всем перекус.

— Может в этот раз ты пойдешь со мной? — Предложил Минато.

Кушина задумалась.

— Можно, но… Какаши-куна ведь там не будет, да?

Минато кивнул.

— Сейчас он на миссии. Но ничего, потом познакомитесь. Главное познакомиться с Рин и Обито, а то они тебя к Какаши не подпустят, — весело фыркнул он. Кушина тоже улыбнулась.

— Думаю, мы точно поладим.

--

Многих взрослых от вида Какаши теперь передергивает. Он отращивает волосы и завязывает их в низкий хвост. И нет, не потому, что цепляется за прошлое, конечно же нет (он пытается обмануть сам себя). Просто люди, особенно те, кто был знаком с его отцом, забавно дергаются, видя перед собой призрак прошлого. Какаши ни за что не признается, но ему определенно в какой-то мере доставляет удовольствие подобного рода занятие.

По правде говоря, Какаши сам до конца не понял, каким образом умудрился экстерном окончить академию. Правда. Он собирался не привлекать к себе внимание, не показывал и половины своих умений, но с началом войны все как-то пошло через одно заднее место.

Обито и Рин задавались тем же вопросом. Какаши не мог ответить, просто потому что этого самого ответа попросту не знал.

Он просто надеется, что война не вынудит его использовать Крио способности. Потому что если это произойдет, то… не сказать, что это прям смертельно, но на уровне его личной катастрофы точно.

Какаши распределяют в небольшой отряд с кем-то, имени и лица он толком не запоминает. Не смотря на то, что он живет тут вот уже два года, ему все равно не по себе от того, что детей так просто кидают на войну.

Он понимает это. Но не принимает, нет.

Обучение в академии рубленное, словно в торопях, что в общем-то и не удивительно, учитывая обстановку в мире. Верхушке нужны шиноби. Нужно пушечное мясо. Так что выбора ни у кого в общем-то и нет, как бы прискорбно это не звучало.

Это все жутко напоминает то, как Магистр Варка покинул Мондштат, забрав с собой всех «понюхавших пороха» рыцарей, оставив город на молодняк. Но на тот момент Кэйе было около девятнадцати. Не семь лет. Охрана территорий Мондштата в девятнадцать и пребывание на поле боя в семь — это разные вещи, которые и сравнивать-то грешно.

Все, что может сделать Какаши в такой ситуации, это лишь тихо выдохнуть «О, Барбатос», а после рассмеяться, просто потому что такому как он, подобное даже говорить странно. Не правильно. Как человеку, чей народ был проклят Архонтами, Селестией. Как человеку, который теперь находится в мире, где этих самых Архонтов вообще не существует. Молиться или обращаться к ним просто бесполезно, но Какаши не в силах перестать делать это. Он и Кэйей часто грешил подобным, это просто выше его сил.

Он дитя города свободы, который о свободе лишь мечтать и может. Раньше его сковывал долг падшей страны. Сейчас — оковы шиноби, потому что началась чертова война. Да и если бы ее и не было, оковы бы все равно остались.

Это, по праве говоря, чертовски смешно.

Даже после смерти он так и не познал вкус свободы. А может, вкус свободы — это вино, ведь не спроста же сам Барбатос так сильно был увлечен им.

Какаши прикрывает глаза, отгоняя посторонние мысли. Честное слово, он сейчас на миссии, не лучше ли будет думать о ней, чем о чем-то совершенно далеком? Какаши улыбается краешком губ от подобной мысли, чего его временные сокомандники не разглядывают из-за маски.

Рин и Обито даже маска была не помеха — они поразительно быстро научились понимать его мимику и эмоции. Точнее то, что он позволяет им увидеть.

Кэйа умел мастерски жонглировать масками, правда как итог, сам в них запутался, но это его не особо беспокоило, пока цель оправдывала средства.

Миссии проходили одна за другой. Что-то доставить, кого-то охранять и прочее прочее. Скрытыми убийствами и подобными весьма секретными миссиями занимались АНБУ, обычных же шиноби посылали на линию фронта, либо на относительно-мелкие поручения. Все шло как по маслу какое-то время, пока на одной из миссий они не попались вражеским шиноби.

Какаши не разбирал, из какой они были деревни. Ему было не до этого, их командир был устранен и все это время державшийся в тени Какаши пришлось проявить себя, увы.

Кэйа не просто так получил звание капитана, уж не за красивые глазки точно, хотя чего греха таить, глаз у него был действительно красивый, необычный. Кэйа был внимательным, умел добывать информацию, а самое главное — оборачивать эту информацию в свою пользу. Он строил стратегии, видел слабые и сильные стороны своих подчиненных, тренируя их, так что…

Так что Какаши, со всем этим багажом знаний и опыта, взял роль командира на себя. Пусть и с потерей в лице их командира, однако миссия была выполнена успешно, а его два сокомандника остались живы, хотя и весьма потрепаны.

Какаши правда не хотел. Но он даже подумать не успел, как четко отдал команды этим двоим, а сам стремительно сорвался в бой, мастерски орудуя танто, перерезая глотки врагам.

Как итог, по окончании миссии и прибытии в деревню, Какаши получил звание чунина. Был ли он рад? Черт возьми, нет.

Это был провал. Пускай Какаши и понимал, что долго ему в тени пробыть не удастся, особенно в военное время, но это… все равно удручало. Что ж, по крайней мере, Крио способности он не выдал, что уже является своеобразным плюсом.

Какаши тяжело вздохнул, глядя на танто, который стал причиной смерти как минимум шестерых человек.

Танто, доставшийся от отца, определенно был хорош. Но это все равно было не то, что нужно. Какаши пытался привыкнуть к нему, но у него не выходило.

Нет, ему определенно нужен меч. Или нечто похожее на меч, если брать в расчет мир, в котором он живет.

--

— Поздравляем тебя с повышением, — смеется Минато и ерошит волосы Какаши-куна. Тот едва заметно морщится, но все равно стойко переносит этот своеобразный жест нежности.

Рин тихо посмеивается, хотя ей, по правде говоря, не особо смешно или весело.

В то время как она и Обито все еще учились в академии, Какаши уже стал чунином. Это означало, что его миссии станут куда более опасными и от одной только этой мысли сердце Нохары сжималось.

Она понимала, что Какаши силен. Он куда сильнее и способнее их двоих вместе взятых и именно ему защита требуется в последнюю очередь. Какаши сам способен защитить кого хочет, но…

Пустота в его взгляде временами пугала.

Рин Нохара всегда считала себя внимательным человеком. Человеком, способным легко считывать эмоции других, пускай знаменитого шарингана у нее не было, а сама она не являлась Учихой.

Но… Какаши всегда было сложно понять или прочесть. А после того, как умер его отец, это стало практически невозможной задачей.

Когда Какаши хотел, он показывал. И то, Рин не всегда была уверена, действительно ли он позволяет увидеть его настоящие эмоции?

Какаши был сложным человеком. Очень. А временами, когда он задумывался, явно вспоминая что-то… печальное, его взгляд становился потерянным, безжизненным. Словно он не понимал где он, кто он, зачем существует в этом мире.

Какаши выходил из этого состояния быстро, и длилось оно не долго, но этого времени вполне хватало, чтобы заметить это.

Отсюда у Рин и появилось это рвение защищать Какаши. Не потому, что он не был сильным. Просто… такие моменты пугали ее. Казалось что еще немного и Хатаке попросту сорвется в бездну, на краю которой так опасно балансировал все это время.

— Держи, малыш, — Минато-сенсей с улыбкой протягивает Какаши свиток. Рин не может сдержать улыбки, она прекрасно знает, что там.

Какаши берет свиток с какой-то подозрительной опаской. Стоящий около него Обито не выдерживает, и фыркнув, хлопает его по плечу.

— Ну же, Бакаши, открывай! Хватит тянуть кота за, — он запинается, кидая быстрый взгляд на Рин, — за хвост.

Рин стоило огромных усилий сдержать смешок.

Какаши закатывает глаза и все-таки распечатывает свиток. ПУФ! И в его руках оказывается катана, рукоять которой как влитая ложится в ладонь Какаши, что Рин прекрасно заметно.

Если бы Нохара не знала Какаши достаточно хорошо, она бы решила, что он не особо впечатлен подарком. Но, к счастью, они знакомы давно, так что Рин не стоило никаких усилий заметить восхищенный и благодарный блеск в глазах Хатаке.

— Это… — начинает было Какаши, но замолкает, все еще пораженный.

— Это катана, — довольно ухмыляется Обито. Рин все-таки не может сдержать смешка.

— Мы думали подарить ее тебе на день рождения, Какаши-кун, однако решили, что до него ждать долго, а твое повышение стоило бы отметить, — с мягкой улыбкой произнесла Рин.

— Да-да, Бакаши! Это подарок от нас всех, вот. Мы с Рин кое-как собрали нужную сумму, таскаясь по подработкам, а Минато-сенсей выбирал подходящую модель.

Какаши выглядит… еще более пораженным. Рин бы осмелилась сказать, что он выглядел тронутым до глубины души. Ками-сама.

На красноречивый взгляд Минато-сенсея Обито тяжело вздыхает и исправляется:

— Ла-а-адно, Минато-сенсей тоже немного помог с деньгами, — бурчит он, а Минато-сенсей насмешливо фыркает, качая головой.

— Спасибо, — выдыхает Какаши, видимо, более-менее придя в себя.

Обито довольно ухмыляется.

— Не за что, Какаши-кун, — улыбается Рин.

— Кстати-кстати, Бакаши, пока ты снова не умотал на миссию, нужно сходить ко мне в гости! У меня недавно племянник родился, ты просто обязан с ним познакомиться!

Эти слова окончательно приводят Какаши в себя и он, тихо посмеиваясь, говорит:

— Вот как? Так ты теперь дядя Обито, — он фыркает, глядя на то, как гордо Учиха надулся. Рин так же не может сдержать смешка. — И как назвали?

— Шисуи, — улыбается Обито, едва ли не светясь от счастья.

Минато-сенсей, все это время стоявший в стороне, внезапно хмурится и с каким-то ужасом проверяет время.

— К слову говоря, о гостях, — улыбка на лице Минато-сенсея становится какой-то нервной. — Какаши-кун, в честь того, что ты стал чунином, мы действительно хотели отметить это у нас дома, Кушина очень сильно настаивала, — на последних словах он вздрогнул, — что бы ты пришел и наконец познакомился с ней.

Улыбка медленно сползает с лица Обито. Рин предчувствует нечто страшное.

— Минато-сенсей, только не говорите что…

— Мы опаздываем, да.