Тарталья… умирает.

Что ж, это даже звучало как нелепая шутка, если бы она не была суровой правдой. Но Аякс все равно смеется, потому что это смешно — он проиграл гребаному гигантскому киту и его (Тартальи, в смысле) трупик будет бултыхаться где-то… где-то. До момента, когда его кто-нибудь не найдет.

Скирк, например.

О, Аякс надеется, что его труп просто исчезнет там и его никто не найдет, особенно Скирк. Она засмеет его несчастные останки, Тарталья более чем уверен в этом.

Ему даже чуть чуть жаль, что он сдулся из-за этого недо-питомца (рыбалка у Аякса не задалась, однако, ха-ха), но что поделать. Еще более было жаль то, что Кэйа и Альбедо, как бы, ну, умерли и Тарталья был несколько расстроен этим фактом.

Аякс знал, что Кэйа умрет рано или поздно, но он не ожидал, что это произойдет так быстро. А еще Чайльд знал, что за Кэйей уйдут и он с Альбедо — у него предчувствие было, они словно бы были связаны.

Выкидыши Бездны.

Но Альбедо ушел сразу, с Кэйей, и Тарталье было жаль, что в тот момент его не было рядом.

Померли бы все вместе.

Но Кэйа и Альбедо умерли, а Тарталья остался один. И желания двигаться куда-либо у него, ну, не было — да, он обожал и был предан Царице, он любил своих младших и старался сделать все, чтобы не расстраивать их…

Тарталья считал, что своим существованием отравлял жизнь собственной семье.

У него жажда битвы, за спиной — дорожка трупов и отравленная аура Бездны. С Кэйей и Альбедо они похожи, может поэтому Тарталья привязался к ним, стал считать если не семьей, то где-то около того.

Семья его конечно, любит, но боится, и это было видно невооруженным взглядом.

А теперь Тарталья умер. И умирая ощущал… спокойствие. Более того, он был рад. Умереть в битве против огромного кита — это, на самом деле, сильно. Он бы даже гордился этим фактом, если бы не то, что была вероятность высмеивания его бренного трупа от Скирк.

Он лишь надеялся, что его труп семья все-таки не получит. Тарталья надеялся, что Скирк прикопает его где-нибудь в Бездне. То, что он будет похоронен рядом с Кэйей и Альбедо, Аякс даже не смел думать. Хотя бы потому, что его разлагающийся трупик будет мотаться где-то в Бездне, а ледяные статуи тел этих двоих остались на Хребте.

Печально, в общем-то.

Но, в любом случае, его уже не должно волновать то, что там дальше будет с его трупом. Тарталья, в конце концов, уже умер.

Кажется.

Наверное.

Он уже ни в чем не уверен, на самом деле, потому что…

Все, что его волновало сейчас — факт того, что он все еще дышал.

И не мог пошевелиться, словно тело (которое ощущалось таким неправильно-маленьким) было связано.

Какого, во имя Бездны, хрена?

# #

Спустя несколько недель Тарталья понимает, что он младенец и, похоже, переродился. Спустя месяц — осознает, что и вовсе оказался в другом мире и его теперь зовут Менмой. У него родители и младший брат-близнец.

Это был новый опыт и не сказать, что Тарталье понравилось — он не культурно недоумевал, пытался осознать, как так вышло и что ему делать дальше. Он ощущал энергию гидро, ощущал и силу, исходящую от глаза порчи. Только если раньше она была будто бы отдельно от него, то сейчас клубилась где-то в груди мерзким тошнотворным комом, который ни с чем не спутаешь.

Тарталья не понимал.

Его интересовало, один ли он такой? Может, есть еще кто?

О, Аякс надеялся.

Но время шло и ему приходилось жить и как-то смиряться со всем этим безумием. Шиноби, деревни, дети-убийцы… Все такое знакомо-незнакомое, словно несколько культур Тейвата смешали в одну, от каждой — по кусочку и Чайльд… Что ж, он терялся.

А потом Тарталья теряется еще больше, потому что когда этому телу исполнился год, он увидел сон и огромного темно-рыжего лиса.

Это, должно быть, какая-то шутка, угрюмо подумал Аякс, потому что, серьезно? Гигантские звери преследуют его даже тут? Сначала кит, теперь лис, что дальше?

В этих снах Тарталья был собой. В смысле, в своем настоящем облике, теле, называйте как хотите, а Тарталья просто был рад — во снах он не пытался заговорить с лисом. Лис скалился и рычал на него — Аякс скалился и рычал в ответ, а потом срывался в драку.

Подобные сны повторялись раз в две недели точно — Чайльд обожал их и ждал, как ману небесную, чтобы хорошенько сбросить пар.

И в один из таких моментов — во время очередного сна (и, ради Бездны, Тарталья знал, что вовсе это не сон, но как же было удобно называть этот феномен так), лис… заговорил.

— Ты не из этого мира, — прорычал он и Аякс фыркнул.

— А ты говорящий, — парировал он.

Итак, таким образом Тарталья выяснил, что говорить лис все-таки может. Но не хочет. Аякс его не осуждал. Сказать по правде, это открытие особо ничего не изменило — во снах они по прежнему сражались и лишь изредка перебрасывались словами. Кажется, они даже пришли к какому-то странно-молчаливому соглашению.

Имени лиса Тарталья по прежнему не знал. Попытался спросить однажды — так тот его чуть одним из хвостов не размазал. Аякс намек понял.

Поэтому произнес с гаденькой ухмылкой:

— Не хочешь говорить имя, значит, буду называть тебя Скарой, — в этот раз Чайльд удостоился странного взгляда, за которым последовала очередная попытка раздавить его хвостом.

Но этот жест Тарталья решил воспринимать как согласие.

К тому же, ничего против Скара так и не сказал — рычал только, но это вряд ли можно было брать в расчет.

# #

Тарталья знакомится с Итачи Учиха.

Итачи — забавный ребенок, думает Аякс, щуря свои сине-мертвые глазенки. Чем-то напоминает Чжун Ли, если сбросить всю ту древнюю шелуху в несколько тысяч лет и оголить сущность ребенка.

Но сражаться с ним интересно.

Тарталья как смог научиться ходить, начинает врываться в драки. И, он уверен, что ему кажется, но Итачи будто бы… избегал его.

Ладно, возможно он просто не мог перенести его, хм, энергичность.

А учитывая, что его братишка — Наруто, точно такой же гиперактивный ребетеныш (правда, менее драчливый), то они представляли из себя довольно изматывающий дуэт.

Итачи явно избегал его. Их.

Хотя, Итачи — это что-то типа няньки и он в обычное время как бы являлся шиноби. Сильным и востребованным шиноби.

Ладно. Тарталья, в любом случае, на него не обижался — не смотря на внешний вид, он все-таки был давно взрослым человеком.

В этом мире Аякс рос на рассказах о шиноби. Новые родители (особенно отец) говорил о своих учениках — у него их было трое, Рин мертва, дядю Обито они знали, а Какаши давным давно покинул деревню, еще до их с Наруто рождения.

(Было так странно не видеть страха в глазах своих родителей).

И отчего-то Тарталья зацепился за это имя.

Какаши.

Аякс не понимал, почему, но что-то его цепляло. Поэтому он с нетерпением ждал, когда же этот человек вернется — Тарталье это было практически жизненно необходимо и…

И когда ему исполняется шесть, Какаши возвращается в деревню.

И весь мир Тартальи будто бы переворачивается, потому что в голове набатом бьет радостное Кэйа.

Аякс практически забывает обо всем, о посторонних, которые тут находились — и набрасывается на Кэйю с объятиями, опьяненный мыслями, что теперь он не один.