Заходя в любимое кафе-мороженое Бьякурана, Кирино на мгновение теряется, рассматривая занятые столики и бесконечное количество людей. Тяжело вздыхает, представляя, как будет его искать, и еще тяжелее вздыхает, вспоминая обычную не многолюдность этого места.

Бьякуран окликает его, когда он проходит мимо, вставая из-за столика и заставляя буквально зависнуть.

Где-то внутри него растекается желание присвистнуть и сказать что-то вроде: «в а у», но Кирино только кивает и снова на целое мгновение зависает, когда Бьякуран повисает на нем как в старые добрые времена, напоминая осьминога.

В последний раз они виделись года два назад, и Бьякуран был тем же мальчишкой, с которым когда-то Кирино пересекся в саду и спас — невысоким, пухловатым и отчаянно сходящем с ума по зефиру.

Сейчас Кирино моргает, вскидывая брови и недоверчиво задирая голову, потому что Бьякуран, кажется, стал выше него на добрых сантиметров тридцать. И совсем уже не напоминал того мальчишку, хотя широкая улыбка, сияющий взгляд фиолетовых глаз и любовь к сладкому, видимо, вечны.

— Свет очей моих, все хорошо? Выглядишь несколько уставшим, — заботливо говорит Бьякуран, мягко сжимая ладонь Кирино. Они усаживаются за стол напротив друг друга и только тогда Бьякуран явно нехотя отпускает его руку.

Кирино слегка… непривычно видеть его таким взрослым. И высоким. Это несколько не укладывалось в голове, однако он лишь качнул головой.

— Был на задании, — коротко отвечает он и немного удивляется, каким вообще образом Бьякуран понял, что Кирино едва ли не мчался к нему, боясь опоздать. Савада, честно говоря, даже вспоминать не хочет об этом задании и скорости, на котором оно выполнялось. Зато, они с Маммоном определенно поставили новый рекорд по выполнению весьма сложных миссий. Правда, босс определенно будет долго смеяться с причины такой спешки, но Кирино просто старался не думать об этом.

Джессо подпирает щеку рукой и весело улыбается, по-прежнему лучась счастьем и радостью.

— Неужели так спешил ко мне? — С проказой в голосе спрашивает он, а Кирино молча кивает. И наблюдает за тем, как посмеивается Бьякуран, однако едва покрасневшие кончики ушей и щеки выдают его с головой.

Если бы Шукаку не спал, он бы точно умильно верещал, отдавая неприятной пульсацией в висках. Но к счастью, Аида предусмотрительно сварила весьма крепкий кофе, так что Шукаку мирно посапывал в подсознании, совершенно ни на что не реагируя. Чему Кирино, конечно же, был рад. Слушать комментарии (не самые адекватные, к тому же) практически постоянно откровенно говоря не хотелось.

Бьякуран, с по прежнему красноватыми кончиками ушей, старается скрыть свою неловкость и принимается говорить без умолку, а Кирино его и не перебивал, только слушал и изредка вставлял слова. Все-таки общаться вживую было гораздо приятнее, чем по телефону. У Бьякурана была невероятно яркая мимика, и Кирино, по правде говоря, любил наблюдать за выражением его лица. Это было… интересно, да.

За время разговора официант приносит заказ. Бьякуран, как обычно, заказывает сладкий кошмар, от одного вида которого даже Кирино становиться несколько не по себе. Он не хочет думать, какое количество шоколада и разных присыпок находятся на этих… клубнично-банано-ванильно-шоколадных шариках довольно больших размеров. Сам же Савада ограничивается кофе с ванильным мороженным и чувствует себя вполне довольно.

— Не хочешь попробовать? — С интересом спрашивает Бьякуран поднося ложку со своим сладким ужасом к лицу Кирино. Савада долго не думает, чуть наклоняется и обхватывает ее губами, немного подвисая от взгляда Бьякурана. Джессо смотрел на него… так, словно хотел съесть. А еще, щеки у него снова начали краснеть и Кирино находил это несколько забавным, решая не обращать внимания на этот странный взгляд.

Он задумчиво рассасывает холодное и невероятно сладкое мороженое, действительно стараясь распробовать его.

— Сладко, — после нескольких секунд тишины наконец выдает он, а затем пододвигает свою кружку к Бьякурану.

Тот, кажется, светиться начинает еще сильнее, чем до этого. Кирино отстраненно думает, что такими темпами Бьякуран вполне может посоперничать с Солнцем.

После дегустации заказов друг друга они несколько минут сидят в тишине, думая кто о чем. А затем Бьякуран вновь начинает вести диалог:

— Слышал, Вария собирается в Намимори на Конфликт Колец, — и отправляет ложку сладкого ужаса в рот, делая вид совершенно незаинтересованный, но Кирино отчетливо улавливает в его голосе какие-то странные нотки.

Савада прекращает бездумно смотреть на почти растаявшее мороженое, переводя взгляд на Бьякурана.

— Неужели эта новость так быстро распространилась? — Чуть морщится Кирино, делая глоток из кружки.

Джессо в ответ посмеивается, отвечая:

— Пока что нет, душа моя, но в скором времени будь уверен, она окажется даже быстрее лесного пожара, — говорит он, улыбаясь и вновь подпирая щеку рукой. — Просто у меня весьма хорошие информаторы, в этом весь секрет.

Кирино качает головой, против воли приподнимая уголки губ в едва заметной улыбке.

— Итак, что ты думаешь на этот счет? — С интересом спрашивает Бьякуран, и заметив непонимающий взгляд Кирино, уточняет: — Если мне память не изменяет, в Конфликте Колец будет участвовать твой младший брат.

Кирино медленно моргает.

По правде говоря, он уже давно не вспоминал своей прошлой… семьи, включая младшего брата. Это было довольно давно, он его практически и не помнил даже. Да, они кровные братья, но на этом их родство и заканчивалось.

Поэтому Кирино безразлично пожимает плечами.

— Я не помню его, — просто отвечает он. — Мы не общались с тех пор, как меня забрали в Варию.

Бьякуран задумчиво смотрит на него.

— То есть… тебе все равно? — С какими-то странными нотками в голосе спрашивает он и… Кирино внутренне удивляется. Бьякуран что, доволен? Это… несколько странно.

— Верно, — отвечает Кирино, не показывая своего легкого удивления.

Бьякуран молчит какое-то время и Кирино ему не мешает, видя, что тот явно о чем-то думает.

— Мы… мы сможем встретиться, скажем, после Конфликта? — С явной надеждой спрашивает Джессо и Кирино задумывается.

— Не знаю, — честно отвечает он, а после, еще немного подумав, добавляет: — Но не думаю, что представителю семьи Мельфиоре там будут против.

А после Кирино отстраненно думает, что да, вот теперь Бьякуран вполне может начать соревноваться в яркости с самим Солнцем. Его слова явно возымели довольно… положительные эмоции, мягко говоря.

Однако Бьякуран довольно быстро приходит в себя, а после, довольно улыбаясь (в его исполнении улыбка была весьма и весьма хитрая, будто лисья), спрашивает:

— Как на счет сходить в кино?

Кирино моргает, смотрит на воодушевленное лицо Бьякурана и еле заметно кивает, соглашаясь, отчего Джессо начинает светиться еще сильнее, хотя казалось бы ярче уже некуда. То, что кивнул Савада с огромной неуверенностью и выглядел при этом почти потерянно, они оба мастерски игнорируют.

В кино он не бывал — ни в прошлой жизни, о чем нисколько не сожалел, ни в этой. Его вполне устраивали домашние посиделки в компании Бела и Куро, остальных варийцев или своего личного цирка — смысла идти куда-то и сидеть в толпе посторонних людей Кирино не видел, но отказывать Бьякурану не хотел. Тем более… Джессо попросил в подарок лишь присутствие самого Кирино, так что… почему бы и да? Ему не сложно, а звучит это не так плохо и, наверное, будет не сильно хуже домашних посиделок?

Свою ошибку он понимает спустя час, но все же не находит в себе хоть какого-то сожаления или раздражения, только смутное довольство и удовлетворение расплываются в грудной клетке и Шукаку, чувствуя его эмоции, что-то довольно порыкивает сквозь сон.

Кирино напряженно сидит в кресле, сжимая зубы и судорожно вцепившись пальцами в подлокотники кресла, потому что было слишком громко, вокруг много незнакомых людей, они сидят прямо в центре зала и происходящее на экране… именнно это называют ужасами, да?.. все это, правда, заставляет его нервничать и совсем немного желать все разрушить тут до основания.

А спустя еще немного времени рука Бьякурана совершенно естественно ложится поверх его сжатых до побеления пальцев, легко обводит напряженные связки и Кирино вдруг отпускает. Он глубоко вздыхает, ослабляет собственную хватку и неуловимо расслабляется, сосредотачиваясь на Бьякуране, а не на окружающей обстановке, чутко прислушиваясь к его размеренному дыханию, цепляя взглядом смену кучи эмоций на его лице и заинтересованный блеск фиалковых глаз.

Кирино не успевает уловить момент, когда их пальцы переплетаются, а сам Бьякуран сдвигается, легко прижимаясь к его плечу, но не имеет ничего против, игнорируя происходящее вокруг с небывалой легкостью и следя только за своим… другом? Что-то внутри беспокойно шевелится, улавливая неправильность в своих мыслях, но Кирино все еще не настолько хорош в человеческих чувствах и эмоциях, чтобы понять, что его беспокоит, и поэтому он решает оставить это на когда-нибудь потом.

Нет ничего бесконечнее, чем это «когда-нибудь потом», ехидно подсказывает внутренний голос, но Кирино его игнорирует, с беспокойством косясь на Бьякурана, оживленно наблюдающего за очередной кровавой сценой резни, активно закидывающего в рот зефир и с легким удивлением вскидывающего брови на открывшуюся правду о… маньяке? злодее? просто психе?

Кирино в этом искренне не разбирается, не в силах понять, чем они все отличаются между собой и отличаются ли вообще в чем-то принципиально, но вдруг с беспокойной тревогой улавливает и проводит параллели между ним и собой-прошлым.

Это заставляет его на краткое мгновение погрузиться в себя, наблюдая за происходящим на экране с вниманием и смятением, а после вдруг встряхнуться и напомнить себе, что его-прошлого уже давно нет.

Собаку но Гаара больше нет…

Но есть Савада Кирино. Кирино, который никогда не погрузится больше в кровавое безумие, причиняя боль и страдания своим близким.

И Шукаку, конечно.

Как извечное напоминание о прошлой жизни и боль в его заднице… или, точнее, мозгу.

У Кирино невольно вырывается тяжелый вздох, и он снова переключается на своего… приятеля, пожалуй. Друзья все-таки как-то… не то. А приятели, моргает Савада с озадаченностью, но не успевает глубоко задуматься, отвлекаясь на фонтанирующего впечатлениями Джессо.

Бьякуран с живым интересом болтает о фильме, героях, спецэффектах, повисает на его плече, практически захлебываясь восторгом и совершенно естественно обвивая его руками, на что Кирино задумчиво хмыкает, но не делает ни единой попытки высвободиться — за столько лет он, кажется, уже привык… или смирился, что будет гораздо вернее. И даже научился находить в этом странное удовольствие, расплывающееся теплом в груди и еле заметной улыбкой на губах.

— Ты как? — также легко спрашивает Бьякуран, будто спрашивая о чем-то стороннем. — Кажется, тебе не очень понравился фильм. Ты почти не смотрел.

Кирино чуть задумывается, а после качает головой:

— Просто вдруг вспомнил кое-что, — и, внезапно вспомнив то, как сплелись их пальцы, а к его боку прижималось такое же теплое тело Бьякурана, вдруг добавляет гораздо мягче, встречаясь с ним теплым взглядом: — Было… неплохо. Мне понравилось.

В его глазах вспыхивают звездами серебристые искры, и улыбка на губах становится широкой-широкой, счастливой-счастливой, от которой у Кирино в груди вдруг что-то делает гулкое бум-м-м, и он откровенно подвисает, пока, кажется, его сердце всмятку превращается…

И он, не задумываясь, совершенно естественно и легко предлагает:

— Повторим потом?

И без всякого удивления слышит в ответ полное счастья и восторга: «конечно!», пока их пальцы крепко переплетаются.

Они еще долго гуляют по вечерним улицам, наблюдая, как зажигаются ночные огни и темнеет небо. Кирино продолжает мягко улыбаться, чуть щурясь, вслушиваясь в голос Бьякурана и едва-едва кивая на его слова, идя с ним плечом к плечу и все еще слегка теряясь от таких изменений в привычно-старом... знакомом, вновь пробует на вкус Савада и мысленно качает головой, еле заметно хмурясь и тут же вновь теряя эту мысль, отвлекаясь на Джессо.

Джессо, который с полным восторга взглядом смотрел на гигантское, светящееся... колесо? Где-то внутри Кирино что-то беспокойно бурчит Шукаку сквозь сон, и его не покидает дурное предчувствие, но сил отказать просящим фиалковым глазам он не находит.

Они заходят в прозрачную капсулу и это... слегка напрягает, да. Кирино определенно точно не в восторге, но виду он не показывает, стараясь сосредоточиться на чем-то другом, чем такое тесное и закрытое помещение.

Например, на теплоте рук Бьякурана.

Да, это хороший и действенный способ отвлечься, мысленно кивает Кирино и тихо выдыхает.

В конце концов, ему не сложно посидеть минут...

Он с сомнением смотрит, с какой скоростью они едут.

...минут десять-пятнадцать, ладно. Да и вид, в общем-то, действительно неплохой, но больше Саваде нравится смотреть на радостный блеск в глазах... в глазах Бьякурана, потому что он все еще не может подобрать нужное слово, каким можно было бы описать их отношения.

У Бьякурана в глазах отражаются фонари и прочие яркие огни, да и сам он едва ли не светится от счастья и отчего-то Кирино самому становится радостно. Савада так и не понял, как это работает, но тем не менее, от вида счастливого Бьякурана его самого охватывает счастье. Заразно это, что ли?

Бьякуран смотрит на открывшийся вид с невообразимым восторгом и Кирино слегка (практически незаметно даже) улыбается. Это все, определенно, того стоило.

Однако вопрос, что это за странная чертовщина такая, способная заражать эмоциями, все еще актуален. Спросить об этом Луссурию, может? Солнце Варии, по скромному мнению Савады, в плане социализации и эмоций разбирался лучше всех из всего офицерского состава. Самым адекватным, конечно же, Кирино был признан Скуало, не в обиду всем остальным.

Хотя, возможно, адекватным можно было бы назвать и Босса, ибо руководить этим сомнительным цирком и не сойти с ума — это, конечно, надо уметь.

А вот остальная Вария под вопросом, это да. Чего уж там говорить, если Кирино, которого большая часть ошибочно принимает за оплот спокойствия, сам себя адекватным не считал. Врать самому себе — идея такая себе, особенно с учетом того, что в мозгах у него активно (или не очень, за что спасибо большое кофе и Аиде) буйствовал Шукаку.

— Ирисочка, — вдруг прерывает ход его мыслей Бьякуран и Кирино в замешательстве моргает, только сейчас осознав, что тот переключил свое внимание на него, а не на вид.

Но от этого фиалковые глаза не перестали светиться радостью и счастьем, нет.

Кирино с трудом подавил в себе всплеск какой-то странной нежности (неужели влияние Шукаку?), чуть склонив голову в бок в немом вопросе.

— Ирисочка? — Не совсем понимая, переспросил Кирино.

Губы Бьякурана растянулись в какой-то то ли хитрой, то ли азартной улыбке, от чего вопросов у Савады только прибавилось. Что происходит?

— Ирисочка, — кивнул Бьякуран, но Кирино отчетливо видел смешинки в глазах напротив. — Ты похож на ирисочку.

Кирино непонимающе-вопросительно изогнул брови и видимо это каким-то образом рассмешило Бьякурана. Иной причины, почему тот весело фыркнул, Кирино подобрать не мог.

— Ты похож на ириску, — все же решил пояснить Бьякуран, налюбовавшись замешательством на его лице. Видя, что это пояснение пользы особо не дало, он продолжил: — Ириски по началу твердые, жесткие и холодные, а после становятся мягкими, теплыми и податливыми. — А потом, видимо, что-то заподозрив, Бьякуран с какой-то опаской уточнил: — Ты пробовал ириски?

Кирино молча качнул головой, мол, не-а, ни разу в жизни. Он, конечно, слышал, но пробовать как-то не доводилось. Что уж тут поделать, если как в той жизни, так и в этой, он неизменно оставался абсолютно равнодушным к сладкому.

Бьякуран вздохнул.

— Нужно будет это исправить, — задумчиво проговорил он, а после, хитро улыбнувшись, добавил: — Ирисочка.

Кирино моргнул, а затем фыркнул. Его называли демоном, называли чудовищем, кем его только не называли, но «ирисочка»?

У Савады возникло какое-то странное, но отчетливое желание увидеть лица всех тех, кто проклинал его и ужасался, если бы те услышали, какое сладкое прозвище ему дали.

Сладкое и нежное.

Отчего-то у Кирино потеплело в груди и он покачал головой, решив, что к Луссурии определенно стоило бы подойти с этим любопытным вопросом.

Бьякуран, явно довольный собой, щекой прижимается к его плечу и трется, точно большой и ласковый кот.

Шукаку в голове бормочет что-то невнятное, но определенно довольное, однако Кирино не обращает на него никакого внимания. Он улыбается уголками губ, запускает ладонь в белые и мягкие пряди, аккуратно и нежно их перебирая.

Кирино с тихим весельем замечает покрасневшие уши Бьякурана, однако останавливать свой внезапный душевный порыв намерен не был.

И, словно бы поджидая этот момент, колесо внезапно... остановилось.

Кирино на миг замер, прикрыв глаза, однако после продолжил свое нехитрое занятие. Бьякуран, по началу напрягшийся, тоже расслабился.

Савада мог бы выбраться без особых проблем, но сейчас ему, откровенно говоря, не хотелось этого делать.

Уж слишком хорошо и уютно они сидели.

Однако спустя двадцать минут ожидания Кирино несколько обреченно вздыхает. Бьякуран лениво отрывается от его плеча, сонно зевая.

Савада не был намерен тратить драгоценное время зря, Бьякуран еще хотел сладкую вату попробовать, это он точно запомнил. Вроде как, он еще хотел куда-то сходить, так что Кирино дотрагивается до стенки капсулы, мысленно и весьма искренне извиняется перед Маммоном (Вайпер отчего то вздрагивает, уж больно предчувствие у него нехорошее), а после используя ядовитую чакру хвостатого, попросту расплавляет несчастную стенку достаточно, чтобы была возможность пролезть без особых проблем.

Бьякуран смотрит на это все с неприкрытым восторгом, явно догадавшись, что именно Кирино собрался сделать.

— Я нас прикрою, — говорит он и Савада кивает. Смотрит вниз, мысленно прикидывая, что высота, в общем-то, не такая уж и большая (для шиноби так точно), без каких-либо промедлений берет Бьякурана на руки, ощущая, как их окутывает слабенькое пламя Тумана (в конце концов, Бьякуран Небо, с небольшой примесью этого иллюзорного пламени), но достаточное, чтобы скрыть их от гражданских.

И Кирино спрыгивает.

Бьякуран прижимается к нему сильнее, весело хохочет и Кирино не может сдержать улыбки. Кажется, тот наслаждается этим падением-прыжком даже больше, чем видом из того колеса.

Савада держит его нежно, но крепко, а в груди тепло расползается (если не разгорается) сильнее, чем было.

Это, определенно, хороший день.

Но к Луссурии все же заглянуть стоило бы.