Даби проводит рукой по волосам и чувствует, что, определенно, доволен результатом. Конечно, прическа совсем не такая, как в его прошлой жизни, как минимум хотя бы из-за того, что структура волос другая. В прошлой жизни его волосы были просто убиты дерьмовым качеством краски. Они были жесткие, сухие и достаточно ломкие. Сейчас же дела обстояли иначе, что было не удивительно. Кэйа жил в нормальных условиях, а не в стиле «бомжа с помойки».

Его волосы были мягкими и приятными на ощуп. А еще забавно завивались, стоило им намокнуть — раньше он как-то не обращал внимания на эти детали, но после того, как вспомнил прошлую жизнь, то не мог не обратить. 

Проведя в доме Джинн три дня и относительно придя в себя, Даби… точнее, Кэйа, решил, что стоило все же остаться. Трех дней хватило, чтобы в его мозгу все устаканилось (хотя бы немного). Его прошлая жизнь должна оставаться в прошлом и нужно было смириться и осознать то, что теперь его зовут по-другому (может, это даже к лучшему). Конечно, так или иначе это наложило свои отпечатки на его личность, но теперь Кэйа ощущал себя целым. Даже если это и означало множество печальных воспоминаний, от которых он не знал, ему плакать или ощущать ужасающий стыд за совершенные когда-то давно поступки. 

За то, что он сделал с Кейго, Кэйа все еще не мог простить себя. Конечно, все к этому и шло, но это… Это все равно было больно. 

Но горевать смысла не было, поэтому Кэйа взялся за тренировки — нужно было разбираться с глазом бога и думать, как им пользоваться. Ответ на тренировке пришел сам собой — крио элемент ощущался почти также, как причуда, поэтому… Поэтому Кэйа, совершенно случайно, превратил пять тренировочных манекенов в одну сплошную глыбу льда. 

Окружающие его рыцари в тот момент поперхнулись воздухом, однако не могли не похлопать, на что Кэйа лишь фыркал. 

А Дилюк, к слову, Мондштат покинул. Оставил свой глаз бога и ушел не пойми куда. Это Джинн сказала ему на следующее утро, когда сходила на винокурню, собираясь поговорить с ее новым владельцем, однако ничего не получилось. Она вернулась с глазом бога Дилюка и отдала его Кэйе. 

Кэйа… не знал, что с ним делать. И зачем Дилюк его вообще оставил, но… Не задумываясь особо, он спрятал его во внутренний карман. Кэйа и сам не понимал, отчего решил носить глаз бога того, кто его ранил, у сердца, но просто так отпустить свою привязанность к Дилюку, у него, очевидно, не вышло. 

Это не было удивительно, конечно, но раздражало жутко — Кэйе очень хотелось освободиться от этого, но он не мог. Было даже смешно думать об этом, учитывая, что даже в новой жизни его по прежнему терзала вина за то, как он поступил с Кейго. Что уж говорить о том, что произошло в этой…

В любом случае, Дилюк ушел, покинув рыцарей. Это означало, что на одного сильного человека в городе стало меньше, а с учетом, что магистр Варка так только-только уехал (пару дней назад, если быть точнее), забрав с собой множество сильных ребят, ситуация складывалась не самой приятной. 

За прошедшее же время он определенно сблизился с Джинн. Эта девушка была невероятна, поддерживала его и помогала с освоением новых сил. Она была потрясающем другом и Кэйа испытывал к ней искреннюю и всепоглощающую благодарность. Поэтому просто не мог оставить ее одну в Мондштате — она так стремилась помочь ему, что Кэйа попросту не мог не помочь в ответ. 

Так что на четвертый день, когда он относительно пришел в себя, то отправился за Джинн, исполняющую роль временного магистра. 

С бумагами помогать.

Джинн упиралась. Говорила, что он помогать не должен, что у него своих проблем полно, но Кэйа пропускал эти фразы мимо ушей — свою работу он все равно успевал сделать, так почему бы и не помочь, раз время лишнее есть? Особенно, если очень хотелось заняться хоть чем-то, просто чтобы не думать. 

Вскоре Кэйя становится капитаном кавалерии. Это даже смешно, учитывая, что лошадей толком у них не осталось, жеребята только, но Кэйа не особо горюет и даже оценивает тонкий юмор Варки — Джинн к нему письмо с запросом отправила, а получив разрешение, официально нарекла Кэйю капитаном. Он все равно выполнял количество работы, словно уже им являлся, так что это была лишь формальность. 

От Джинн Кэйа так и не съехал. Они все равно практически вместе и жили — иногда у нее в кабинете, иногда в кабинете Кэйи, особого значения это не имело. Порой в дом Джинн они не возвращались вообще, оставаясь спать прямо в кабинете, а иногда приползали ближе к трем ночи, за что малышка Барбара на них грозно смотрела, поила чаем с молоком и отправляла спать. 

О них, двух трудоголиках, заботились, и это было приятно. Иногда заходила Лиза, чтобы утянуть их на обед, про который они часто забывали. Однажды, когда Джинн отошла, Лиза протянула:

— Твой взгляд изменился, — туманно произнесла она. 

— Конечно, одного глаза ведь нет, — фыркнул Кэйа. Лиза прищурилась, окинув его взглядом. 

— Ты весь изменился. И знаешь, о чем я говорю. 

Кэйа ведет плечом. Конечно, он изменился. Это можно было списать как на ссору с Дилюком, так и на то, что он вспомнил свою прошлую жизнь. Это все просто не могло не повлиять на него, право слово. Даже стиля в одежде коснулось — хотя, конечно, одежда была не точь в точь, как у Даби (Кейго со смехом называл это стилем «бомж на пафосе»), но кое-какие элементы все равно проявлялись. 

Пирсинг, например. 

В ушах и в носу, на тех же местах, как и в прошлой жизни (язык эта участь тоже не обошла, очевидно), какие-то элементы одежды… А еще дерьмовая привычка осторожничать. Кэйа забывался, что его кожа — не обгоревшие лоскуты и не отвалятся от любого чиха, он часто напоминал себе об этом, дотрагиваясь до ушей, чуть оттягивая пальцами нижнюю губу… 

Конечно, он изменился.

Он просто не мог не измениться. 

— Как-то само получилось, — он кривит губы в улыбке, стараясь игнорировать то, каким виноватым звучал его голос. 

Они замолкли. Лиза в ответ ничего говорить не стала, лишь прикрыла глаза, будто бы понимающе. Тишину прервала Джинн, наконец вернувшаяся, отчего Кэйа едва ли не выдохнул с облегчением. 

Лиза была единственная, кто что-то заметила. Либо единственная, кто решила сказать об этом вслух, но Кэйю это уже особо не волновало — остальные говорить об этом не собирались, а Лиза просто молча это все приняла, не собираясь лезть в душу, что его более чем устраивало. 

Дни потекли спокойно.

Работа-работа-работа. 

Мондштат был тихим и спокойным городом, он приносил Кэйе умиротворение. Ему казалось, будто в этом городе его душа отдыхала, что бы он не делал, за какое бы дело не взялся, морально он все равно отдыхал. 

Конечно, он не все время сидел за бумагами. 

Порой ему приходилось разбираться с хилличурлами — после первого раза Кэйа уже не ощущал ту омерзительную горечь и мысли, что он убивает свой народ. Нет уж. Это не был его народ, он сам — не до конца Кэйа. Да, ему было жаль этих людей, однако людьми они не являлись уже давным давно. Было даже хорошо, что он прекращает их страдания, даже представить было страшно, какого это, волочить столь паршивое существование. 

Когда твое сознание изредка проявляется, но даже собственным телом управлять не в силах. Когда твоя жизнь — словно бы сон, кошмар, который все никак не прекращается. 

Об этом Кэйа узнал от одного мага, который искренне сопротивлялся проклятью. Не смотря на то что Кэйа был мал, его слова он запомнил на всю жизнь. Такое не запомнить было нельзя. 

Кэйа крепко зажмуривается, а после открывает глаза. Он слишком засиделся, перед глазами аж плыть начало — сегодняшний день он проводил в кабинете Джинн, разбираясь с бессмысленным количеством бумажек, которые, кажется, даже не думали убавляться. 

Ах, от этого чуть поплывшего зрения, он невольно вспомнил прошлую жизнь — у Даби были проблемы со зрением, что было неудивительно. Причуда выжигала из них влагу, отчего приходилось вечно носить с собой увлажняющие капли, которые, впрочем, не особо помогали. Стоило ли говорить, что зрение у него стремительно уходило в минус?

Кэйа поднял голову и посмотрел на Джинн. Казалось, та только усилием воли еще не легла на этот треклятый стол, на перину из бумажек.

Он с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть, а после перевел взгляд вниз и… нахмурился. 

Встал, подошел к столу Джинн и опустился на корточки.

— Кэйа? В чем дело? — запоздало отреагировала она на его передвижения. 

Вместо ответа Кэйа медленно встал, задумчиво глядя на находку в руках, что вытащит из-под угла стола, после чего протянул ее Джинн.

— Тут письмо. 

Джинн осоловело моргнула.

Кэйа моргнул в ответ. 

— Что. — хрипло выдохнула она. 

— Письмо. Не открытое. — коротко пояснил Кэйа, чтобы до уставшей вусмерть Джинн дошла информация. 

Джинн моргнула снова, прежде чем ее глаза расширились то ли от понимания, то ли от ужаса, а может, от всего разом. 

Она выхватила письмо из рук Кэйи и он мог даже поклясться, как слышал ее бормотание: «О, Барбатос, хоть бы не слишком важное». Быстро вскрыв его, она принялась читать. 

С каждой секундой ее и без того широкие глаза становились все шире. 

— Ну? Что там? — неволько ощущая любопытство, поинтересовался он.

Какое-то время Джинн молчала, пустым взглядом уставившись в стену напротив. Кэйа вздохнул и пощелкал пальцами у нее перед лицом. Джинн моргнула, отвиснув. 

— Итак?..

— Там… — Джинн кашлянула. Кэйа отыскал взглядом кувшин с водой, налил водички и заботливо принес стакан Джинн, судя по состоянию которой, тут больше бы подошла водочка, а не водичка, но за неимением первого, пришлось наливать то, что было. — Спасибо, — благодарно кивнула она, в мгновение ока осушив стакан. Глубоко вдохнув, Джинн продолжила: — Это письмо от госпожи Алисы, старейшины Ведьминого шабаша. Она пишет, что в скором времени к нам прибудут новые лица и просит взять их под свое крыло. 

Кэйа задумчиво кивнул. 

— А когда, говоришь, они прибудут?

— Через неделю.

Кэйа вновь кивнул.

— А письмо сколько лежало?

Джинн прикрыла глаза и поджала губы.

—...неделю. 

Кэйа вдохнул. Выдохнул. Провел рукой по волосам, обдумывая внезапно свалившуюся на них проблему и пришел к очевидному выводу:

— Дерьмо. 

— Кэйа! — возмущенно окликнула его Джинн. 

— Шучу-шучу, — он примирительно поднял руки. — Ладно, ты пока иди передохни, подготовься к приходу гостей, а я пойду к главным воротам. Может, они еще не пришли, но это вряд ли. В любом случае, опрошу рыцарей.

Кажется, сначала Джинн хотела оспорить его план, но чуть подумав, все же кивнула. 

— Хорошо.

— Вот и славно, — Кэйа пошел к выходу, вздыхая: — только бы они не потерялись, если уже в городе… 

Невольно он вспомнил, как искал потерявшуюся Тогу по городу. Они были там впервые, проворачивали свои злодейские дела, и Тога потерялась. Искать ее выпала честь Даби, просто потому что он был единственным в городе вместе с Тогой (это было задание для них двоих, конечно же) и он совершенно не горел желанием, чтобы история повторилась. 

Кэйа поморщился. 

Серьезно, только потеряшек для полного счастья ему не хватало.