Летом на Сабаоди было жарко и душно, и Дофламинго бы прекрасно жил без этой информации, не проверяя ее на собственной шкуре. До этого он никогда не появлялся на Сабаоди летом — в конце концов, день рождения у него был в конце октября, а к тому времени на этом злосчастном острове было достаточно прохладно и не душно, чтобы хотелось жить.

Но, увы, Роси родился практически в середине лета. Так что по традиции, начиная с четырех лет, они будут каждое лето ходить и выбирать раба на день рождения, в подарок.

Вообще-то, у нормальных тенерьюбито такой жесткой системы не было — если они хотели раба, они тут же его получали, однако отец Доффи был другого мнения, так что нового раба он мог получить лишь в свой день рождения.

Конечно же, так долго рабы у Дофламинго не держались — слишком быстро сходили с ума всего через месяц, а первые признаки и вовсе проявлялись через одну-две недели.

Дофламинго пытался относиться к ним более бережливо, однако из раза в раз терпел неудачу — то рабы были слабохарактерными, то слишком нежными, то слишком тупыми, чем изрядно раздражали Доффи и он срывал на них злость.

В общем, да, долго у него рабы не жили.

(А Юта, отчего-то, спокойно продержался две недели и выглядел так же спокойно, как и до этого, и Доффи не знал, радоваться ли ему этому или злиться).

И страдал на эту тему лишь он один, потому что у родителей рабы жили едва ли не припеваючи (по мнению Доффи, конечно же), и он был уверен в том, что Росинант пойдет этим в родителей.

По крайней мере, у меня есть Юта, с раздражением фыркает он, а после едва не спотыкается, осознавая, о чем именно он подумал. Доффи кидает косой взгляд в сторону идущего неподалеку Юты и морщится.

Юта не его собственная игрушка, он также был игрушкой Роси, что в какой-то мере печалило. Но, в любом случае, Юта был слишком мерзким и постоянно раздражал, так что, ладно, Доффи был даже рад, что Росинант занимает так много времени у Юты, забирает практически все его внимание.

— Тут жарко, — слышит Дофламинго краем уха хныканье Роси и не может не согласиться — в скафандре действительно было жарко, но снять его было нельзя. Все-таки никто из них не горел желанием подцепить какую-нибудь дрянь от этих жалких ничтожеств. — Хочу снять это.

— Нельзя, — тут же отрезает Дофламинго и сразу же отвечает на еще не заданный вопрос: — тут грязно, ты заразишься, заболеешь и умрешь. Хочешь этого?

Роси с грустным видом качает головой.

— Но Юта же без скафандра, — вдруг говорит Росинант и Доффи едва ли не вздыхает.

— У него иммунитет, — мягко отвечает мать, за что Дофламинго был ей благодарен. Пояснять все ему не хотелось. Может он и любил Роси, но все же не мог не уставать от него и его наивности. И любопытства.

— Не понимаю, зачем мне раб, — бурчит Росинант и Доффи хотел было ответить, как тот договаривает: — есть же Юта.

Дофламинго замирает, поджимая губы.

О.

Точно.

Кажется, сегодня Юта сказал нечто похожее, да? “Зачем вам новый раб, когда у вас есть я?”

Дофламинго морщится и думает, стоит ли пояснить Роси, что Юта не раб (к сожалению), но…

— Прошу прощения, господин, однако я не ваш раб, — врывается в разговор Юта и Дофламинго удивленно поднимает брови, оборачиваясь, потому что не смог сдержаться.

Юта говорил все с тем же спокойно-пустым выражением лица.

— Я служу вам, господин, но рабом не являюсь, — повторил он, видимо, чтобы до Росинанта дошло.

— Жалко, — вздохнул брат, и Доффи бы с ним согласился, если бы его мысли не были заняты кое-чем другим.

Всего несколько часов назад ты практически назвал себя моим рабом, а сейчас говоришь такое. Что с тобой не так? Хмуро размышляет Доффи, не в силах оторвать взгляда от все такого же спокойного Юты.

Тот, явно почувствовав его взгляд, чуть повернул голову и приподнял бровь (приподнял слишком изящно, на миг у Доффи, кажется, замерло сердце), и Дофламинго резко отвернулся, решив не забивать себе голову всякими там ничтожествами.

Ну его, этого Юту. Будет он еще о нем думать, слишком много чести.

Но Доффи все равно возвращался мыслями к этому ничтожеству всю оставшуюся дорогу.

Черт возьми.

- -

Сабаоди был не только местом скопления разных жалких ничтожеств (как пиратов, так и простых червей), не только место проведения аукциона рабов, но и также Сабаоди являлся парком развлечений. Дорогим, известным парком развлечений.

Доффи, стараясь не показывать своего интереса, осторожно осматривался по сторонам. Дофламинго ненавидел, когда его считали глупым маленьким ребенком (может он и был ребенком, но точно не глупым), так что все детские повадки, которые он искренне презирал и считал тупыми, Дофламинго искренне старался искоренить в себе.

— Мой маленький господин, если хотите, мы можем на чем-нибудь прокати… — начал было говорить ублюдок-Юта за его спиной, но Доффи его прервал:

— Нет, не хочу, — резко бросил он, сморщив нос. Юта на это ничего не ответил, и хорошо. Дофламинго не был в настроении разговаривать с ним.

Потому что отец с матерью отправились на аукцион без него. Взяли с собой Роси, конечно же, а его бросили с этим нелепым охранником. Конечно, Доффи и сам признавал, что не являлся примерным ребенком, но неужели родители считали, будто от желания получить нового раба он закатит истерику, чем испортит день рождения своему брату?

Это даже звучало омерзительно.

Иногда Дофламинго думал, что родители его не любят, побаиваются.

Иногда Дофламинго казалось, будто он какой-то неправильный, точно белый вороненок среди своих черных состайников.

Иногда Дофламинго казалось, будто его и вовсе не считают частью этой семьи. От этого в груди неприятно саднило, но он старался не обращать на это внимание. Не считали и не считали, черт с ними.

Доффи и одному хорошо.

Он покосился в сторону Юты.

Почти одному, хорошо. Но Юта — пустое место, так что он не считается. Доффи почти научился принимать его за предмет интерьера. И это даже получалось, пока ублюдок не открывал рот.

Доффи с раздражением ведет плечом, сгорая от желания наконец вернуться домой и снять этот дурацкий скафандр. Иногда ему хотелось, чтобы все люди (кроме тенерьюбито, разумеется) умерли и тогда ему не придется надевать скафандр.

Все люди. Кроме, наверное, Юты. Дофламинго же нужен раб, так? Только у него одного будет раб, а у остальных тенерьюбито нет.

(Дофламинго не хотел признавать, что просто ищет себе отговорку за то, что он не хотел, чтобы Юта исчезал).

Доффи моргнул.

К слову о рабах…

— Почему ты сказал Роси, что не раб? — Спросил он, однако не стал удосуживать себя тем, чтобы повернуть голову в сторону Юты. Тот, явно не зная, что такое уважение, поравнялся с ним и шел рядом. Ладно, почти рядом. Юта шел чуть позади, однако все равно слишком близко. Достаточно близко, чтобы Доффи без проблем ощущал его присутствие за своей спиной. И как бы сильно ему ни хотелось повернуться, чтобы посмотреть на выражение лица ублюдка, Дофламинго не стал этого делать.

Он и так слишком часто и много уделял внимание этому червю.

— Потому что я не являюсь рабом, мой маленький господин. Я охранник, а не раб, — ответил ублюдок-Юта и Доффи с раздражением фыркнул, остановился и все-таки повернулся лицом к червю. Ему пришлось задрать голову вверх.

Ублюдок-Юта был непозволительно высоким. Дофламинго с радостью отрубил бы ему ноги, чтобы быть наравне, да только, увы, Юта вроде-как являлся охранником. Ноги ему были нужны. Другое дело, что когда (даже не если) этот червь провалится, Доффи будет волен делать с ним все, что его душа пожелает.

— Сегодня с утра ты назвал себя моим рабом, — хмуро произнес он, невольно желая просверлить в ублюдке дыру взглядом.

— Откуда вы знаете, может я шутил, — будничным тоном ответил Юта, чуть пожав плечами. Он смотрел до ужаса спокойно. И это вымораживало.

Дофламинго не понимал, как этот червь смеет смотреть на него так. Будто ему ничего не будет, будто Дофламинго ничего не сможет ему сделать. Это раздражало. Потому что в руках Доффи была власть. Если бы он захотел — он бы сделал, и Юта должен был это понимать.

Но, видимо, не понимал.

Будто бы его в детстве уронили прямо головой об пол. Вот он и стал таким… никаким.

То ли живой, то ли мертвый.

Раздражает.

— Запрещу тебе шутить, — злобно говорит он, — что делать тогда будешь?

— Перестану шутить, — как само собой разумеющееся ответил червь, — и начну читать вам нудные лекции.

— И это я тоже запрещу.

— Не переживайте, мой маленький господин, сколько бы вы не запрещали, я найду выход, чтобы как-то поговорить с вами. У меня был… богатый опыт и человек, с которого можно было брать пример.

Доффи фыркнул.

— И знать ничего не хочу о твоих глупых старческих историях.

— Как прикажете.

Дофламинго покосился на него, но ничего не сказал, решив, что хватит с него. Слишком много и часто он с ним сегодня разговаривает, слишком много уделяет внимания.

Доффи отвернулся от Юты и продолжил идти, даже не оборачиваясь, полный уверенности в том, что Юта последует следом за ним.

У Дофламинго все больше и больше складывалось ощущение, будто с Ютой он действительно проводит слишком много времени. Более того, даже родители как-то… спихивают его на Юту? Подальше от себя? Будто он… действительно был лишний?

Доффи поджал губы, стараясь прогнать столь глупые мысли из головы.

Бред, сплошной бред.

У него, конечно, тупые родители, но они же не отвернутся от собственного сына? И Роси не отвернется от собственного брата? Они просто не смеют.

Кажется, у Дофламинго еще были мысли для рассуждений, однако все они разлетелись вдребезги, когда он оказался резко притянут назад и прижат к теплому (даже горячему) телу, и это ощущалось даже сквозь скафандр.

А затем раздался жуткий грохот, от которого заболело в висках и ушах.

— Ну и ну, — протянул Юта так, словно ничего и не произошло. — Как тут, оказывается, надежно.

Дофламинго, пару секунд пытающийся осознать, что сейчас случилось, завозился в его хватке.

Однако он даже не успел сказать “отпусти меня”, как Юта, будто читая его мысли, убрал руки, наконец дав ему свободу.

Дофламинго вдохнул, выдохнул, и только собирался начать ругать этого червя, как… краем глаза зацепился за непонятную вещь.

Он медленно повернул голову.

На месте, где он стоял, сейчас находилась железная кабина, видимо сорвавшаяся с цепи от качелей-вертушки, стоящей неподалеку.

Дофламинго медленно сглотнул.

Он только что мог умереть.

Он только что мог…

— Ай-яй-яй, — Юта (впервые) поднял Дофламинго на руки, мягко придерживая его. Сердце заходилось в бешеном ритме, в поперек горла встал ком. Доффи казалось, что у него дрожат руки. А может, ему и не казалось вовсе. — Тише, мой маленький господин, тише. Пока я рядом, вам никто и ничто вреда не причинит.

Но Дофламинго не отвечал — более того, сейчас даже из хватки Юты он был вырваться не в состоянии. В нормальном состоянии он обязательно стал бы противиться и извиваться, лишь бы его на землю поставили, однако сейчас…

— Ох, уважаемые господа, прошу прощения, качели оказались неисправны, — краем уха слышит Доффи и чуть поворачивает голову.

Рядом с ними оказался запыхавшийся мужик, явно к ним прибежавший. Дофламинго не знал, какое лицо (или взгляд), сделал Юта, но примерно предполагал, глядя на то, как этот мужик задрожал.

— Вы отвечаете за эту… качелю? — В голосе Юты было замогильное спокойствие, однако в нынешнем состоянии, почему-то Доффи это казалось спасительным кругом. Он невольно прижался сильнее.

Пока мужик мялся и что-то мямлил себе под нос, видимо, пытаясь набраться сил ответить нормально, Юта мягко отвернул голову Доффи так, чтобы он смотрел в противоположную сторону и не видел мужика.

Дофламинго не сопротивлялся — потрясение от возможной смерти все еще не отпускало его.

— Д-да, но я…

— Рика, — слышит Доффи тихий выдох Юты, едва-едва уловимый. Это имя странное, то, как Юта его произносит — странно, его голос был наполнен непонятной нежности и это совершенно не вязалось с тем, что было слышно после.

Потому что Доффи услышал чавкающие звуки и леденящий душу крик.

— Вам не стоит смотреть на это, мой маленький господин, — спокойно произнес Юта, когда крики наконец стихли, — стоит поговорить с более ответственным человеком, чем с… этим.

С этими словами он развернулся и пошел прочь.

Краем глаза Доффи заметил кровавую лужу и какое-то странное, непонятное месиво, где раньше стоял мужик, но Юта не дал ему рассмотреть это подробнее.

— К-куда мы? — Выдавил из себя Дофламинго.

— Вернем вас к вашим родителям и я донесу им о случившимся.

Доффи кивнул, а после постарался расслабиться, прикрыв глаза. Сил, ни физических, ни моральных, попросту не осталось. Даже на то, чтобы спорить и пытаться вырваться из хватки своего охранника.

За их спинами раздались полные ужаса крики.

— Тц, — услышал Доффи, — говорил же, не работать так грязно.

Что это было — Дофламинго не знал. Но обязательно узнает, просто… не сейчас.

Сейчас он хотел как можно дольше ощущать это чувство безопасности на руках Юты.

Даже если потом Доффи в этом даже самому себе не признается.