Как-то незаметно пролетают почти пять месяцев и вот Дофламинго уже шесть лет. Доффи даже несколько удивлен, что время летит так быстро, но ему некогда акцентировать на подобном свое внимание. Все-таки, на данный момент его больше волнует тот факт, что у него, наконец-то, день рождения.

Дофламинго теперь шесть лет и он невероятно счастлив, поскольку совсем скоро свершится то, чего он ждал целый год.

Новый раб.

Предыдущие два уже давно пришли в негодность. Тот, которого подарили на день рождения, был давным давно мертв, в то время как второй больше ни на что не реагировал, поэтому Дофламинго бросил его, решив, что играть с таким будет скучно. По крайней мере, пока этот раб один. Вот когда появится еще… Тогда можно будет придумать, что бы такого сделать с этим куском мяса, с этой пустой оболочкой, даже на человека уже не похожей.

Дофламинго хмурится и размышляет, что наверное, с новым рабом стоит быть осторожнее, чтобы тот продержался подольше.

Он морщится.

Ну почему эти дурацкие рабы не такие выносливые, как ублюдок-Юта? Было бы гораздо легче. Конечно, если смотреть с этой стороны, гораздо легче было бы, если бы родители соглашались с каждой его прихотью и покупали нового раба тогда, когда Доффи этого бы пожелал, но…

Но увы, подобного не было.

Хотя он был уверен, что если бы жил у тети Анны, то та бы совершенно не отказывала ему в рабах (иногда, приезжая к ней в гости, тетушка Анна, в тайне от родителей, давала Дофламинго поиздеваться над своими рабами, чем определенно заслуживала плюсик в карму от Доффи). Дофламинго не хотел этого признавать, но временами тетя Анна определенно вызывала у него симпатию куда большую, чем родители.

Он смотрел на других детей тенрьюбито и не мог не завидовать. Если бы он жил с тетей Анной… Если бы его родители были бы нормальными…

Дофламинго не сдерживается и досадливо вздыхает.

— И почему же именинник так грустно вздыхает? — Раздается позади него голос охранника и Доффи даже (почти) не вздрагивает, практически привыкнув к внезапным появлениям ублюдка у себя за спиной.

Дофламинго поворачивается и поднимает голову, встречаясь взглядом с привычно-черными, как бездна (и такими же пустыми), глазами. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, являя собой абсолютно безэмоциональное полотно.

То, что этот ублюдок уже довольно неплохо обжился здесь, да и сам Дофламинго привык к его извечной отвратительно-прекрасной физиономии, думать совершенно не хотелось. Особенно касательно последней части, потому что для Доффи это было нонсенсом, однако правда была грустной.

Он действительно привык видеть ублюдка подле себя.

Спустя пять месяцев становилось очевидно, что именно его он выделяет, относясь к Росинанту несколько прохладно. Это было… странно. Росинант лип к Юте самым натуральным образом, был мил с ним, да только Юта, отчего-то, продолжал выделять именно его, Дофламинго. И находиться с ним практически везде.

С одной стороны подобное определенно льстило Доффи, но с другой… С другой стороны это было подозрительно до ужаса. С чего бы Юте так его выделять?

Да только ублюдок не делал ничего ужасного и еще ни разу не подставлял его. Он обучал и защищал его, выполнял все свои обязанности (и даже больше), и это… Это совершенно ломало ему мозг, заставляя лихорадочно думать, в чем же заключалась причина подобного поведения.

К тому же, Юта даже не подлизывался. Он просто… выполнял свои обязанности и находился рядом.

И это было так… так странно.

Ребенок, которого недолюбливали даже собственные родители, прекрасно осознавал, что не может так просто нравиться другим. Конечно, была тетушка Анна, но по скромному мнению Доффи, тетушка Анна сама по себе была весьма и весьма странной.

К слову, о тетушке Анне… Все больше и больше Дофламинго не отпускала мысль, что именно тетушка, а не отец, наняла ублюдка-Юту. Это было вполне в ее духе. Да только никаких доказательств у Дофламинго не было. Пока что, по крайней мере.

— Я не вздыхаю грустно, — отмахивается он от ублюдка несколько ворчливо.

— Конечно, мой маленький господин, я слышал, — кивает тот и Дофламинго косится на него крайне мрачно, но ничего не говорит.

Со временем он научился не беситься с каждого слова ублюдка-Юты и считал это своим личным прогрессом. На самом деле, сложно было в какой-то мере не привыкнуть к охраннику, когда он был практически везде, так или иначе мельтеша рядом.

— А ты не слушай, заткни уши, они тебе ни к чему, — проворчал в ответ Доффи.

— Ну как же, ни к чему? — Задал риторический вопрос охранник. — Они мне очень даже нужны, мой маленький господин. Чтобы слышать важную информацию, например, на ваш день рождения заказали большой шоколадный торт.

— Правда?! — Спросил Доффи, резко развернувшись, но наткнувшись на смешинки в глазах Юты, заставил себя успокоиться, кашлянув, — мне все равно, что там за торт. Я уже не ребенок, чтобы сладким интересоваться.

— Сладкое можно любить в любом возрасте, — загадочно протянул Юта. — Мой дядя, к примеру, его до сих пор обожает и душу за него продать готов.

Дофламинго фыркнул.

— Дурак твой дядя.

— Не отрицаю.

У Юты был дядя. Таким случайным образом Доффи выяснил столь внезапный факт о своем охраннике, мысленно отложив ее в сторону, туда же, где он хранил все факты, которые он знал об ублюдке-Юте, на которого ему, конечно же, было все равно.

Дядя ублюдка, наверное, такой же чокнутый, как и его племянник, в этом Дофламинго даже не сомневался. У него появилось мимолетное желание увидеть его собственными глазами или хотя бы расспросить о нем побольше, но Доффи сжал зубы, чуть качнув головой.

Ну уж нет, будет он еще себе мозги таким бредом забивать.

Тем более в свой день рождения.

— Однако он был достаточно сильным, — вдруг продолжил Юта и Дофламинго навострил уши. — Я бы даже сказал, сильнейшим.

И сказано это было с каким-то странным трепетом и гордостью, словно бы ублюдок искренне восхищался человеком, о котором говорил.

— Он не может быть сильнейшим, — хмыкнул Дофламинго, искренне уверенный в том, что ублюдок ляпнул какую-то глупость. — Уж не в этом мире точно.

— Кто знает…

— Я. Я знаю. И хватит говорить о своем глупом дяде, ты портишь мне настроение. Мне не интересно слушать об этом червяке, — произнес Доффи, покривив душой.

Ему было интересно узнать, но даже самому себе он не хотел в этом признаваться, всячески отрицая. Однако то, с каким благоговением Юта говорил о своем дяде… Что ж, это действительно испортило Дофламинго настроение и больше о нем слушать он не хотел.

— Как прикажете, мой маленький господин, — как всегда, смиренно ответил охранник.

Весь остальной путь они провели в абсолютном молчании. Изредка Дофламинго поглядывал в сторону ублюдка и мысли, что он словно не из этого мира, не покидали его.

Юта был…

Таким неправильно-обычным, он терялся на всеобщем фоне, но в тоже время и выделялся.

Видя, как радостно Росинант забрался на колени охранника и что-то весело ему рассказывал, Дофламинго поморщился и отвернулся.

Настроение, отчего-то, стало еще хуже.

# #

Дофламинго без особого интереса разглядывает рабов, каждый из которых, словно подражая друг другу, забился в самый дальний угол своих клеток. Все как один они были жалкие, запуганные и дрожали, как листья на ветру.

Скучные.

Дофламинго чувствует разочарование. И ради этого он ждал целый год? Кажется, раньше было иначе. Раньше его не особо волновало, насколько запуганы и подавлены рабы, ему просто хотелось как можно скорее поиздеваться над выбранным, и все.

Однако сейчас рядом с ним был Юта.

Юта, который шутил над ним, разговаривал едва ли не на равных, хотя обращался он к нему с уважением. У ублюдка в глазах не было этого загнанного выражения, не было затравленности. У его охранника были темные-темные глаза, больше походившие на бездну (и порой Дофламинго самому становилось не по себе, но это секрет), и вопреки тому, что Доффи являлся тенрьюбито, тот его совершенно не боялся (и Дофламинго, сказать по правде, не знал даже, нравится ему это или нет).

Ублюдок, наверное, разбаловал его.

С ним было куда интереснее, чем с любым из рабов, с тем лишь отличием, что пытать Юту было, ну, вроде как нельзя.

(И не особо хотелось уже, сказать по правде).

Дофламинго хмурится.

Зачем вам новый раб, когда у вас есть я? Вновь проносятся в голове слова ублюдка и в этот раз Дофламинго морщится.

Это бесполезно.

Это, наверное, вовсе провал.

— Вы выбрали кого-то, мой маленький господин? — Спрашивает его извечная головная боль, привычно стоящая за спиной.

Родители и брат с Дофламинго не пошли — остались стоять на улице, любуясь видами (которые видели тысячу раз, но этот факт их ничуть не смущал, видимо) и Доффи… Возможно, он ощущал себя несколько брошенным, но старался не обращать на это чувство внимания, считая бредом.

— Да, — ответил он уверенно и ткнул на первого попавшегося раба. — Хочу этого.

Какая разница, если они все одинаковые? Дофламинго просто нужен кусок мяса, над которым он мог бы немного поиздеваться, а после выкинуть в море за ненадобностью.

Ублюдок-Юта, как бы тяжело это не было признавать, был гораздо интереснее всех этих рабов вместе взятых.

И, может быть… Может быть Дофламинго даже придумает, как припрячь ублюдка к веселью.

— Как прикажете, — кивает охранник, а после отдает приказ забирать этого раба и доставить его на корабль.

Дофламинго не интересует, что это за раб, как он выглядит, какого он пола или возраста. Все равно скоро он умрет. Но, хорошо, Доффи постарается, чтобы это не произошло слишком уж быстро.

А то до следующего дня рождения ждать долго, а над Ютой особо и не поиздеваешься даже, ведь для того, чтобы над ним поиздеваться, нужно придумать что-то более извращенное и сложное. Обычные пытки тут точно не пройдут, ведь пытать охранника было нельзя.

— И пошевеливайтесь, — сухо командует он и тон его голоса совершенно не похож на тот, каким он обычно говорит с Доффи (и это немного заставляет Дофламинго зависнуть, но совсем чуть-чуть), — вечером прибудет Святая Анна, вы же не хотите лишиться головы за то, что заставили ее ждать?

Дофламинго поворачивает голову к ублюдку.

— Тетя Анна приедет?

— Да, мой маленький господин, — и не смотря на то что лицо охранника все еще пустое и ничего не выражающее, тон его голоса определенно стал мягче, отчего Доффи ощущает что-то странное в груди… он не мог ни описать, ни понять, что именно, но Дофламинго точно нравился тот факт, что ублюдок только с ним говорил подобным образом.

— Тетя Анна давно не приезжала, — отчего-то замечает он вслух, идя к выходу по длинному коридору. На рабов он уже даже не обращал внимания, гордо подняв голову и смотря вперед.

— Вы по ней соскучились?

От подобного вопроса Дофламинго едва не споткнулся.

— Нет, конечно. Буду я еще скучать по этой полоумной, — фыркнул он, однако правдой это назвать было нельзя. Возможно, Доффи действительно немного соскучился по тетушке. Немного. Не больше и не меньше.

Немного — да, он испытывает потупленную тоску, но не до такой степени, чтобы падать на пол и рыдать, как это обычно делал Росинант, стоило Юте надолго куда-то уйти. А так как ублюдок всегда следовал только за Дофламинго…

Ситуацию, определенно, спасало то, что обычно Доффи находился рядом с братом.

Хотя подобное поведение Роси его достаточно сильно напрягало. Дофламинго лишь надеялся, что с возрастом это пройдет, и вообще, как только Росинант чуть подрастет, он хоть немного поумнеет, да только…

Глядя на отца и мать, Доффи, отчего-то, сильно в этом сомневался. Пускай надежду и лелеял, все-таки он же (в смысле, Дофламинго), таким родился? Мало ли, может быть в Росинанте все-таки проснутся гены тетушки Анны или ее родителей? То есть, для Роси и Доффи они бабушка с дедушкой, которых братья никогда не видели по той простой причине, что те были давно мертвы.

Никто не понял до конца, что произошло, но, кажется, это был несчастный случай.

Дофламинго особо над этим не задумывался по той простой причине, что ему было все равно. Умерли и умерли, что с того? Для него они все равно являлись никем. Он их не знал и, признаться честно, знать не хотел.

Доффи вполне был доволен тем узким кругом семьи, который имел.

Хотя, может, он бы нашел с ними общий язык, но…

Дофламинго чуть качнул головой.

Нет, думать об этом не хотелось. Ему и тетушки Анны хватало, а раз уж она (по ее же словам), пошла в своих родителей, то общества бабушки с дедушкой (будь они живы, конечно же), Дофламинго бы вряд ли выдержал.

— О, мой маленький господин, — протянул ублюдок-охранник, — не стоит так сквернословить в сторону своей тетушки.

Дофламинго фыркнул, едва не закатив глаза.

— Как хочу — так и называю. Она моя тетя, а не твоя.

Ублюдок трагично покачал головой.

Для Доффи все еще оставалось загадкой то, каким образом охранник умудрялся быть таким эмоциональным, при этом не показывая ни единой эмоции на своем лице. Выражение его лица неизменно оставалось пустым. Порой у Дофламинго складывалось ощущение, словно Юта — оживший мертвец, по какой-то нелепой ошибке воскресший.

На самом деле он бы поверил, если бы тетушка умудрилась воскресить кого-то ради него.

Она вполне была способна на подобный абсурд, Дофламинго даже не сомневался.

Продолжая тему, Юта и правда был похож на труп. Бледный, с четко выраженными скулами и темными кругами под глазами, лицо его не выражало ничего, а глаза и вовсе были похожи с двумя темными-темными дырами.

Однажды Дофламинго довелось увидеть охранника спящим (хотя он не был уверен, что Юта действительно спал, кто его такого непонятного вообще разберет), и первая мысль, которая посетила его голову была о том, что Юта умер.

И у стены сидит его уже давно охладевший труп.

Но приглядевшись, можно было заметить, что трупом он все-таки не являлся — дышал очень даже размеренно и умирать определенно не собирался.

Доффи едва не цыкнул от досады.

Мысли о том, что лицо у его охранника все-таки довольно симпатичное, Дофламинго безжалостно прятал глубоко в подсознании.

Однако стоило Доффи лишь на секунду расслабиться, как в голове отчетливо представали бледные веснушки на носу ублюдка.