Torero from past

У дедушки Вальдо была ферма. Вальдо никогда не видел его в роли матадора, с зачёсанными назад чёрными волосами и в красном костюме. Для Вальдо его дедушка был стариком, который по утрам сидел в амбаре с высокими потолками, одетый в льняную рубашку и толстые хлопковые брюки, и резал сено пилой. Его волосы были такими белыми, что сложно было представить: а были ли они когда-нибудь чёрными? На стене в гостиной висела фотография в рамке, на которой он был запечатлён в молодости, но молодой мужчина с яркими, бесстрашно горящими глазами совсем не походил на его деда.

Когда Вальдо был совсем маленьким, он ходил в школу в Барселоне и проводил летние каникулы в доме своего дедушки. У того был старый бык огромных размеров. Вся шея старого быка была покрыта морщинами, а шерсть на спине выцвела и поседела. Бык пасся на пустых пастбищах возле дома и спал ночью в своём уютном стойле внутри сарая. Это была размеренная жизнь.

Это произошло летом, когда ему было девять лет. Вальдо запомнил тот год особенно ярко. Он приехал на ферму своего деда вместе с родителями, провёл там ночь, проснулся рано утром и пошёл за дедом в сарай резать сено. Вальдо был полностью поглощён этим занятием — он нарезал сено острым лезвием на квадратные куски, похожие на бумагу. Пока его отец не пришёл в сарай и, обнаружив это, не остановил его.

— Как можно поручать такую опасную вещь девятилетнему ребёнку?

— Он уже достаточно умен, чтобы знать, где находятся его пальцы.

— А если он поранится? И, папа, перестань уже заниматься всей этой тяжелой работой и корми быков комбикормом. Так проще.

— Только и делаешь, что ворчишь при любой возможности на отца, потому что тебе не нравится то, чем я занимаюсь.

Пока отец и дед препирались, Вальдо взял обеими руками большой стог сена и положил его в корыто быку. В тот момент, если Вальдо правильно помнил, отец сказал что-то вроде: «Вальдо, отойди в сторону, отойди от быка». Но не обращая на это внимания, Вальдо коснулся рукой огромного, твёрдого лба быка. Старый бык был настолько кроток, что даже не пытался избежать прикосновения ребёнка.

— Ты его совсем избалуешь*. Я тебя так не воспитывал. Как ты умудрился вырасти таким робким и боязливым мальчиком? – раздраженно заворчал дед.

[п/п Дедушка Вальдо говорит «아주 애를 머리에 지고 다녀라», что дословно переводится, как «Тебе не следует носить ребёнка на голове», идиома означающая чрезмерную заботу – «Ты ему ещё в жопу подуй».]

Отец Вальдо отмахнулся от его слов и повернулся к дому, сказав, чтобы они поскорее заходили, потому что скоро будет завтрак. Дедушка подозвал Вальдо, зачерпнул ладонью сено, лежавшее на полу, и дал ему в руки целую охапку. Сено с сухим шуршанием рассыпалось и падало с ладоней. Ощущение, как пальцы погружаются в сено, было уютным и приятным.

Быстро позавтракав, Вальдо пошёл за дедушкой пасти быка в поле. Перед малонаселёнными фермерскими домами, обращёнными спинами к горам, простиралась равнина без ограждений. Обвязав грубую верёвку вокруг шеи быка, они вывели его, и бык, медленно пошёл рядом, даже не дергая за поводок. Когда они прибыли на луг и отпустили верёвку, бык начал лениво пастись, не отходя далеко. Молодые щенки бегали рядом с пасущимся, опустив голову, быком и солнце светило на его выцветшую спины. Обнимая маленького внука за плечи, дедушка сказал:

— Люди не знают, сколько живут быки. Хотя так и не скажешь, но этому малышу уже больше двадцати лет.

Вальдо, уютно устроившись в грубоватых, сухих ладонях дедушки, слушал истории о быке, который прожил намного дольше него.

— Было время, когда он был очень молод и смел. Говорят, его пронзила шпага матадора, но он не умер. Он стоял на четвереньках, а копье висело у него на спине. Он боролся за свою жизнь.

— Когда это было?

— Это было до того, как ты родился. Очень, очень давно.

Дедушка рассказал Вальдо историю о том, как молодой и уверенный в себе матадор однажды получил тяжёлую травму после долгой схватки с быком, который не хотел сдаваться, и в тот же день решил покончить с корридой, которая была смыслом его жизни. Он говорил, что матадор, которого доставили в больницу, встал, хотя ещё не был здоров, и отправился за быком, которого направили на бойню, и выкупил его. И в тот день матадор продал всё своё имущество, купил фермерский дом, привёл туда быка и больше никогда не возвращался на арену для корриды. Наверное, это была история его деда. С того дня прошло много времени. Бык прожил достаточно долго, чтобы сын, который боялся потерять отца и не появлялся на арене для корриды, успел жениться и родить внука. Все эти годы дедушка каждый день резал сено для быка, а летом выпускал его на луг, где тот наслаждался дождём и ветром. Это была мирная жизнь, которая продолжалась с тех самых пор, как они сражались друг с другом за жизнь.

— Если бы я не остановился в тот день, я бы, вероятно, потерял больше и прожил бы более одинокую жизнь. Я бы прожил всю свою жизнь, так и не узнав, как молодые, безжалостные быки, которые стояли передо мной всего один день, могут прожить такую ​​долгую и мирную жизнь.

— …

— Это была такая важная для меня жизнь, но я отпустил её в один миг, как будто она ничего не стоила. Однако я ни разу не пожалел об этом.

Дедушка обнял Вальдо и сказал:

— Малыш, может быть, и для тебя когда-нибудь наступит такой момент.

Говоря это, дедушка погладил Вальдо по лбу. Он коснулся головки маленького ребёнка, стоявшего на его ступнях, и заговорил так, словно в тот день он разговаривал сам с собой. В тот день дул жаркий ветер, и сочная трава под их ногами приятно шелестела.

На следующий год бык умер от старости. Внук, который едва доставал до талии своего деда, со временем вырос и стал выше него. Дедушка больше не рассказывал о том дне Вальдо, который превратился в юношу с густыми волосами и умными глазами, напоминающего ему о собственных юных годах. Дедушка, чьи волосы были настолько белыми, что уже не могли стать ещё белее, проводил свои оставшиеся дни перед стеной, украшенной красной мулетой*, шпагой и старыми фотографиями. Он больше не косил сено ранним утром и не выходил на залитый солнцем луг. Время тянулось очень медленно. Вальдо часто чувствовал, что он был одинок.

[п/п Мулета — кусок ярко-красной материи, которым во время корриды матадор дразнит быка. За ней матадор прячет шпагу.]

***

— Ты действительно похож на своего дедушку.

Стоя посреди гостиной, Оскар смотрел на фотографии, висящие на стене. Когда Вальдо открыл окно, долгое время остававшееся закрытым, в гостиную хлынул яркий полуденный солнечный свет. Пыль, парящая в воздухе, сверкала на солнце. Оскар, стоя перед изношенной и пыльной мулетой и шпагой, долго разглядывал человека в небольшой фоторамке, висевшей на стене. Это была фотография деда Вальдо, которая висела там, должно быть, уже лет 40.

— Где он сейчас?

— Он сказал, что этим летом его здоровье ухудшилось, и сейчас он в доме престарелых.

— Тогда кто теперь будет заботиться об этих бедных малышах?

Оскар подошёл к окну и выглянул наружу. Перед домом возле машины, на которой они вдвоём приехали, бегали два пса. Это были те самые чёрные мохнатые существа, о которых говорил Вальдо. У одного была длинная чёрная шерсть и серая морда, а другого в пятнах.

— На какое-то время родители должны будут оставить их у себя, ничего не поделаешь.

— Может, мы их заберем?

— Мы сами редко бываем дома, как мы сможем?

Собаки, которых привезли из дома родителей Вальдо, радостно бегали вокруг, словно радуясь возвращению в свой старый дом. Когда Вальдо прислонился к подоконнику, Оскар положил подбородок ему на плечо. Вокруг было тихо, не было слышно ни единого звука, даже пения птиц. Раскинувшиеся вдали поля сияли зеленью.

— Сейчас на этой вилле нас только двое, без родителей.

— Да.

— Летние каникулы — идеальное время для шалостей.

— Ага.

Вальдо кивнул. Оскар обнял его за талию.

***

Они провели в этом доме около десяти дней. Оскар рано вставал и часто уходил на двухчасовую пробежку сквозь густой туман перед восходом солнца. Вальдо просыпался, когда слышал лай собак, бегавших по холмам за Оскаром. Приготовив ранний обед из продуктов, купленных в супермаркете, что находился за десятки километров отсюда, Оскар ложился вздремнуть. Затем, когда солнце садилось, они проводили время, обнимаясь в постели, а когда Оскар засыпал первым, Вальдо читал что-нибудь до поздней ночи. В доме, куда никто не приходил, Оскар часто стоял обнажённым перед широко открытыми окнами и смотрел на луг. Ему хотелось просто выйти вот так и побежать сквозь лес вместе с собаками, но Вальдо останавливал его. Кожа Оскара медленно загорала под солнечными лучами. Так проходил каждый день.

Слабый ветерок проник в приоткрытое окно, слегка колыхая занавески. Это было последнее утро перед возвращением в Лондон. Всю ночь они занимались медленным сексом, и задремали под утро, проснувшись около 5 часов. На улице уже начинало светать. Дул прохладный ветерок, вторя слабому свету. Они лежали голые и обнимали друг друга на матрасе посреди комнаты, где в беспорядке валялся весь их багаж, который они так и не успели разобрать.

— Вчера вечером я взял фотоальбом из шкафа, чтобы посмотреть. Там есть твои фотографии, когда ты был маленьким, — прошептал Оскар, лёжа рядом с Вальдо.

Оскар, положивший голову на плечо, лежавшего лицом вниз, Вальдо, который немного натянул одеяло вверх, потому что ему стало холодно.

— Ты носил очки?

— В молодости у меня было плохое зрение. Несколько лет назад мне сделали операцию по коррекции зрения.

— Хочу увидеть тебя в очках.

— Даже не думай. Это выглядит хуже, чем ты думаешь.

Рука Оскара погладила ухо Вальдо. Хотя тот больше не хотел спать, он закрыл глаза, нежась под этими прикосновениями. Затем он спросил хриплым голосом:

— У тебя есть какие-нибудь фотографии, где ты маленький?

— Они остались дома.

— Мне интересно.

— Мне не очень нравятся мои старые фотографии. Волосы были настолько светлые, что казалось, будто у меня нет бровей, а голова выглядела лысой.

Услышав это, Вальдо поднял голову и повернулся. Взяв Оскара обеими руками и касаясь прядей у висков, он сказал:

— Сейчас твоя кожа головы не так сильно просвечивает.

— Такой тип волос выглядит очень светлым в детстве. Но с возрастом они постепенно темнеют и становятся матового серого цвета.

— Не могу себе даже этого представить.

— Присмотрись. Каждый год они будут заметно меняться.

Оскар лёг, положив голову на грудь Вальдо. И тот обнял его сзади. Спина Оскара была холодной, словно его долго обдувал сильный ветер.

— Не холодно? Может закрыть окно?

— Всё в порядке. Так сойдёт.

Вальдо тихо рассмеялся, услышав это.

— И правда. Ты же из Хельсинки.

— Да. Я из страны с очень длинными и снежными зимами. Хочешь туда съездить? Хотя я не особо рекомендую.

— Я бы хотел съездить, потому что в Испании мало снега.

— Тогда не хочешь отправиться со мной на самый север Финляндии этой зимой и провести там три месяца под снегом? Мы застрянем там на всю зиму и не сможем никуда выбраться.

— Думаю, нам придется забить сумку презервативами до краёв.

Оскар расхохотался. Услышав смех, псы толкнули дверь носом и вбежали внутрь. Они запрыгнули на кровать, виляя хвостами и топчась по Оскару и Вальдо, лежавшими под одеялом.

— Нандо, Вафля, а ну, слезли.

— Оставь их.

Когда Вальдо замахал рукой на псов, Оскар приподнялся, останавливая его. Оскар поднял голову, одной рукой зачесывая отросшие волосы, и посмотрел в окно.

— Кажется, солнце встает.

Занимался рассвет. Свет, слабо струившийся сквозь окно, начал обретать чёткие очертания. Вальдо, лежа на матрасе, наблюдал как Оскаром, подняв голову, смотрел в мягкую синеву за окном. Свет отбрасывал резкие тени на впалые ключицы и проникал сквозь тонкую кожу губ и кончик носа Оскара, наблюдавшего за рассветом. Казалось, что он мог бы просыпаться в это время каждый день, ради того, чтобы снова наслаждаться этим зрелищем. Вальдо представил, как волосы Оскара постепенно приобретают тёмно-пепельный цвет. Это тоже, несомненно, будет прекрасно.

— Давай, съездим на О Руж*, — сказал Оскар, глядя в окно.

Они отправились на холм «О Руж», который существовал уже сто лет. И Оскар промчался по этой трассе на своем болиде на максимально возможной скорости. Приближались последние дни августа. И вновь наступала гоночная неделя.

[п/п Поворот «О Ру́ж» (фр. Raidillon de l'Eau Rouge) — связка скоростных поворотов (левый-правый-левый) на трассе Спа-Франкоршам в Бельгии, где традиционно проходит Гран-при Бельгии Формулы-1.]