О рыжих колтунах, о глупых колдунах, о том, какая глупость — смерть и страх.

Нет, само собой, эта улыбка была тысячной или двухтысячной за сегодняшний вечер. Но именно сейчас глухое раздражение Фейт, неясно к кому обращённое, как-то угасло, сникло. Такую же звёздную улыбку она видела лишь однажды. На обложке какого-то страшно древнего журнала — времён, пожалуй, юности родителей. Причём её обладатель, кажется, даже не был рок-музыкантом...

— И я рад, что не сдался. Что теперь ты тут, со мной.

— Я тоже, — задыхаясь от чувств, от любви, отвечает Му Цин. — Я тоже хочу всегда быть с тобой.

Шао Кан однажды решил устроить смертельную битву в Неваде, и вот что из этого вышло.

Он стоял у раскрытого окна и курил.

В комнате погашен свет. Ночь давно опустилась на город.

Он стоял уже долго. Курил одну за одной и ничего не видел перед собой: ни неоновых огней города, ни сгущающихся туч.

В душе была полная пустота.

Она его предала. Обманула. Свела с ума, влюбила в себя. А на самом деле ей нужны были только эти чертовы документы!

Он выдохнул сизый дым и снова затянулся.

В памяти снова всплыло её лицо, яркие зелёные глаза и сочные губы. Эти губы говорили люблю. Эти глаза смотрели на него так, как никто и никогда прежде не смотрел. Лгунья!

Маленькая Хатор очень любила сказки, а особенно пьесы. Однако вскоре детские спектакли в театре закончились, и тогда её семья решается поставить собственную пьесу...

Была ли у меня мечта оказаться в другом веке? Нет. Было ли желание вдруг стать ассасином? Тоже нет. И, так уж сложилось, что сейчас единственное, чего я хочу, — выжить.

Он пришел туда не за тем, чтобы просить прощения.

Посвящая свою жизнь античности, она не догадывалась о том, что вскоре будет наблюдать за теми, кто творит новую историю. Одно дело — читать про раздор и разврат в книге, и совсем другое — созерцать это собственными глазами.

Сонгфик на челлендж, микро зарисовочка о возвращении Брана в Винтерфелл после становления Трёхглазым вороном

Фф на челлендж от 14.09