Не шёл дождь, добавляя трагичности, а как на зло ярко светило солнце. Люди не рыдали у холодного тела, был лишь он один и жалел больше, чем когда-либо, что не ответил взаимностью. И хотя тело в руках уже давно не дышало, на удивление конец света не наступил. Был обычный солнечный день.

Запомни самое главное: себя и того, кто полностью прошёл с тобой этот тяжкий путь сплошных облаков и сновидений.

Чаще всего Джонни был сосредоточен на себе.

Свет. Боль. Паника. Он заперт в своем теле. Он не понимает. Ничего не понимает. Свет. Боль. Страх. Когда это закончится? Из глаз бегут слезы.

- Лео?! Лео!

Майки кричал, и Лео содрогнулся от того, как перепуганно звучал голос младшенького. Врожденная потребность утешить его прошибла со всей силы, и Лео шагнул вперед, приглашающе раскрывая объятия и улыбаясь, давая понять, что всё хорошо.

- Эй, Майки, что случилось…

Майки не раскрыл объятия в ответ.

Майки пробежал сквозь него.

Лео прокляли магическим чем-то там, но не волнуйтесь, ребятки, у него все под контролем! Вернуться в свое тело? Легче легкого.

(Он надеется, что это будет легче легкого.)

Разум Лео взбунтовался против этого ощущения. Тяжесть прорвалась в сознание, тело, конечности, легкие, веки. Пространство, в которое он пялился, сфокусировалось. Лео очнулся. Лео был в сознании. Лео был жив.

Он вовсе не ожидал, что обнаружит себя живым.

или: фанфик о выздоровлении, включающий в себя проблемы с диссоциацией, потерей конечностей и то, как Лео обнаружил в своем сознании знакомое присутствие. Двойной пласт травм в одном теле, да что могло пойти не так?

Изначально задача была весьма простой: вернуться на Сигонию и расследовать вместе с Веритасом крошечный, по меркам корпорации, инцидент. Однако у Авантюрина и на этот счёт были свои планы.

Руки застрясло так, словно температура в ванной упала на десять градусов. Ему бы позвать на помощь, закричать, но он и звука из себя не мог выдавить.

Чарли сглотнула, отступив. В это сложно было поверить, но отрицать невозможно: знакомые до боли черты лица и голос просто не дадут. Этот серафим в белых одеяниях и с ярко-голубыми, словно райское небо, глазами был её отцом.

— Слушай, ты… ты же Люцифер?

— Да! — радостно кивнул тот, лучезарно улыбнувшись, а затем с некоторым недоумением вновь к ней обратился. — Так мы что же, знакомы? Впервые вижу тебя…

И в этот момент в голове у Чарли пронеслась единственная мысль: они крупно, блядь, встряли.

Все, чего хотел Параноик, когда осознал себя не единственным в теле: жить. Принцесса хотела того же. И, возможно, чего-то еще.