Морти стоял около керамической овальной раковины и хрипло выкашливал окровавленные лепестки ромашек. Главное, не кричать от боли… Главное, чтобы никто не услышал. Если хоть кто-то узнает о любовной лихорадке, Морти точно не жилец… хотя можно ли его назвать таковым с подобной болезнью?

В голове представлялась их первая встреча, то самое нашёптывание на ухо и его статное тело с золотистыми развивающимися гнетущей атмосферой волосами. Хищный взгляд, которым восставший из мёртвых прожигал Нориаки, низкий успокаивающий голос. Страх… И этот страх казался приятным, словно во сне. Хотелось ощутить его ещё раз.

Уолтер Беккет был настолько сильно одержим своими изобретениями и экспериментами, что…

интересно, а ты так же легко решился..? может, ты наоборот сомневался? может, ты передумал, но лишь тогда, когда было слишком поздно? я вот не сомневаюсь. для меня это легче, чем перебежать улицу, преодолевая сопротивление бьющего в лицо ветра.

Они всегда понимали без слов. Поэтому придать – решиться придать – окончательную форму своему драгоценному недостатку Сатору смог слишком поздно.

Белым-бело

Полно боли монохромное полотно

[СТОЙКОСТЬ] — Провал.

Голова кружится, даже когда глаза закрыты, но зато ты больше не думаешь ни о чём, что делает больно. Завтрашний ты даже не вспомнишь, что это произошло. Если завтрашний ты вообще будет существовать.

Думал по утрам, пока чистил зубы и смотрел в зеркало; когда ехал на работу и возвращался с неё; когда целовал Томми при встречи и обнимал на прощание. Уилбур всё время думал любит ли он Томми и, возможно это что-то то значит.

Случайно родившееся стихотворение о том, что чувствовал Турин после смерти Белега.

Я стояла перед воротами чуть ли не самой загадочной академии всего мира. Для кого-то этот вид мог казаться тревожным или даже страшным, но я находила в нем особую эстетику. Переборов страх, я сделала первый шаг. Уверена, что это место изменит меня навсегда.