Чужак все еще крепко сжимает его запястье, и Бродяга злобно на него зыркает. На него не менее злобно – один нормальный глаз, один ярко-зеленый – смотрят в ответ.

– Отпусти! – Бродяга шипит и еще пару раз дергает рукой для верности.

– Я бы рад, да не могу

/Дачное AU с элементами киберпанка, где Брут страдает чаще, чем дышит, а Бродяга — просто Бродяга/

О бескрайней пустыне и случайных знакомствах.

О далёких планетах и разбитых кораблях.

О бедных наёмниках и уставших военных.

О древней цивилизации и затерянном городе.

Они встретятся под куполом чужого неба, а ветер похоронит все обещания под раскалённым песком.

О бескрайней пустыне и случайных знакомствах.

О далёких планетах и разбитых кораблях.

О бедных наёмниках и уставших военных.

О древней цивилизации и затерянном городе.

Они встретятся под куполом чужого неба, а ветер похоронит все обещания под раскалённым песком.

Мегуми неосознанно отзеркаливает его выражение лица, наблюдая за странной картиной: грубые металлические пальцы заторможенно сжимаются, подчиняясь осторожным сокращениям мышц, и туго, неохотно разжимаются обратно. Протез распознаёт всего две команды — взять и отпустить. От сковавшего его злобного бессилия Мегуми может лишь крепко, до впившихся в нежную кожу ладони ногтей сжать кулаки и смотреть.

Бакуго проходит реабилитацию после потери руки.

Леви любил Эрвина всю жизнь.

Ярко горит лампа над рабочим столом.

Шумят, работая, отвёртка, ключ, гайки и винтики. Детали в воздухе вращаются, сами собой на места встают. Складываются в один конструкт. Остовом послужит стальной витой прут; не будет артерий: проводов, труб для топлива, крови или охладителей.

Сова может заставить всё работать на чистом колдовстве.