Мегуми неосознанно отзеркаливает его выражение лица, наблюдая за странной картиной: грубые металлические пальцы заторможенно сжимаются, подчиняясь осторожным сокращениям мышц, и туго, неохотно разжимаются обратно. Протез распознаёт всего две команды — взять и отпустить. От сковавшего его злобного бессилия Мегуми может лишь крепко, до впившихся в нежную кожу ладони ногтей сжать кулаки и смотреть.

    Одним из качеств, которые Мегуми ценил в Инумаки-сенпае больше всего, было его умение не задавать лишних вопросов — тем более тех, ответа на которые он и сам пока не знал.

Вдох-выдох. Хаширама ведь сам, в конце концов, его не просил — умолял, в собственной неповторимо жалостливой манере складывая бровки домиком: дескать, дороговато обходится ремонт ещё свежих построек, и, я знаю, характер у моего младшенького несладкий, но постарайся с ним помягче, хорошо?

Младшенький с несладким характером сидит в полуметре от него, не снимая с лица гаденького пресного выражения, и ни одно из этих двух определений не передаёт и сотой доли его ублюдской натуры.

Для Маки шрамы — картина её позорных поражений и просчётов.

— На твоём месте я бы…

— И я правда очень надеюсь, Харумаки, что на моём месте ты никогда не окажешься.

И всё-таки от него отчуждением несёт за километр — так, что у Джувии в момент леденеют ладони.