Минхо просто ненавидит полнолуние.

Это самое отвратительное время месяца, если спрашивать его, потому что эти вшивые существа начинают свои завывания ровно в канун его бодрствования, а если взять в расчет ещё и то, что сейчас весна — время брачного периода многих животных, то можно примерно представить себе, насколько эти хвостатые сходят там с ума, что делает Минхо ещё более злым.

В общем, Минхо всего лишь хочет тишины. Однако какого-то хуя, чтобы её создать, ему нужно зелье...

ㅡ Хён, можно я тебя обниму? ㅡ Феликс не знает откуда у него появился этот прилив смелости и желание показать свои чувства, но он все же решает это озвучить.

— Ладно, давай. ㅡ Выпаливает парень и не ждав от друга каких-то действий, сам его обнимает, прижимая его голову в плечо.

Но вот Феликса такие объятия, явно не устраивают, поэтому он не разрывая объятий перелезает на колени Бана, обвивая ногами бёдра старшего и утыкается носом ему в шею, позволяя себя обнимать. Чан сначала усмехнулся этому движению, но позже, внутри него будто стало что-то трепетать.

Их небольшая шутливая перебранка перешла в непонятный для него разговор, и теперь они тут. За столько лет совместного проживания еще не научился не идти на эту поводу, или просто не хотел. Слишком сладок плод. Особенно в виде его соседа по комнате.

Не то, чтобы он добивался именно такого исхода своей недавней выходкой, но и это было что-то однозначно интересное.

Жестокость, от которой они никогда не смогут отказаться

Не смей думать, что я притворяюсь. Я подтвержу, что я худший. И даже больше, я предоставлю доказательства, что жалкие неудачники, типа меня, могут заниматься сексом с баловнями судьбы.

Вэй Ину нужно пройти обследование простаты. Как ему себя вести, когда самый горячий доктор в мире входит в смотровую и велит ему нагнуться?

Джерард был старше него всего на класс, но всё-таки старше. И гораздо больше, ибо рост хулигана оставлял желать лучшего — он едва ли доставал парню до носа. И Фрэнк был чертовски доволен собой, когда старшеклассник, что значительно выше и крупнее, шугался его. Это было так самоутверждающе приятно, что у Фрэнка шли мурашки. В прямом смысле, от одного только загнанного взгляда Уэя у хулигана приятно тянуло низ живота.

Но друзьям об этом, конечно, знать не обязательно.

Она говорит в лицо и снова критикует - ты смотришь, киваешь, снова просишь повторить. И все сначала.

"Мои стихи Ты критиковать можешь вечно, пока я пытаюсь не растечься во что-то мокрое, смотря прямо на Тебя, Милая"

Они решили попробовать что-то новое