Ляньхуа и знать не знал, что это за праздник такой.

— Если сумею вернуть твои чувства, — чуть слышимо произнёс Кавех, — позволишь жить в саду?

Аль-Хайтам прекрасно понимал, что за вопросом скрывалась мольба: «Дашь мне последний шанс?», – поэтому коротко выдохнул:

— Управься до рассвета

— Позвольте мне поинтересоваться. Ваш портрет… Вы хотите кому-то сделать подарок?

Юноша вновь звонко рассмеялся, так, что на глазах даже выступили слёзы.

— Аха-ха! Удивительно! Вы правы, это подарок. Подарок любимому человеку.

Ранний подъём — это всегда так трудно. Но не тогда, когда тебя переполняют радость скорой встречи и энтузиазм приготовить что-то своими руками для дорогого человека.

Сквозь красные бури, зыбучие пески, преодолевая все трудности, я вернусь к тебе. У меня нету дома, нету семьи, нету покоя, он будет там, где будешь ты. И стоя в конце каравана, первой замечу тебя. Ведь ты мое сердце, моя душа. — Дэхья.

И небо упало на нас снизу и справа,

И листья шуршали в падении слева,

И руки твои целовать был готов я,

Пока мы вместе падали вниз.

Другая страна. Другой язык. Другой менталитет. Она бы никогда не испытала всё это на себе, если бы мама не настояла на языковых курсах. И теперь приходилось решать проблемы по мере их поступления.

«Почему ты выбрал аромат смородины? Он что-то значит?»

Возможно, они были разными — в степени, которой не досчитаться и на двадцати пальцах. (...) Но кто сказал, что галактикам не суждено менять курс?

— Ты прекрасен, — шепнул Хайтам.

— Не верю, — выдохнул Кавех.

— Если не веришь, хоть позволь мне запомнить тебя таким.

— Скверным?

— Милым.