— Как же тебе немного нужно, Эдди, — Освальд знает наверняка, что Эд сейчас хватается за крепкие верёвки на руках за спиной, сжимает кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней, и как поджимаются пальцы у него на ногах… Освальд знает его наизусть. — Неужели ты кончишь, стоя передо мной на коленях, только от того, что я соизволил уделить тебе внимание, предложил помочь тебе… — и Освальд ведёт тростью уже по внутренней стороне бедра, пока Эд лишь шире расставляет колени. — …с твоей проблемой.

На спинку кресла небрежно сброшена волчья шуба. Чёрно-белые ворсинки меха гладко поблёскивают в свете белых свечей. Дивус Круэл любит свечи, особенно в такие часы. Они создают волнующую интимную обстановку.

Стоящие в больших напольных канделябрах, они с четырёх сторон освещают Рука. А ещё вокруг стоят зеркала – большие, прямоугольные, заключённые в оправу из потемневшей бронзы. Для того, чтобы он мог увидеть себя самого и оценить совершенство плетения верёвочных узоров на своём теле...

Щеки горели алым пламенем, а сидеть все сложнее было.

Джосайя поймал себе жертву — точь в точь героя из детства — и оказал ему кровавый приём.

Жестокость, от которой они никогда не смогут отказаться

Не смей думать, что я притворяюсь. Я подтвержу, что я худший. И даже больше, я предоставлю доказательства, что жалкие неудачники, типа меня, могут заниматься сексом с баловнями судьбы.

Вэй Усяню нельзя находиться дома у Лань Чжаня. Но правила созданы, чтобы их нарушать.

Можно навернуться с реальности от одного только голоса, так порочно и так сладко озвучивающего тщательно подавляемые желания. Полгода... полгода, не меньше, как этот паршивец закрался в душу, отжал там своё место, а теперь, довольный, отпирается рядом, напрягая чужую плоть.

— Какой же ты грязный. Даже смотреть противно, а прикасаться и подавно. [бонтен!au]

...является трупом.