«Айзек… Айзек!.. Айзек… », -- стоило только разнестись по раскалённому воздуху, и обладателя имени пробирало до носков. Он, как поражённый какой-то экзотической отравой или транквилизатором, погружался в бред, беспамятный транс. И был готов продолжать, даже если находился на исходе сил.

Призыв равнялся второму дыханию. Кто, если не он, утолит голод этой плоти?

Их плоти.

Погода последнюю неделю, похоже, решила свести с ума весь Сумеру окончательно, а аль-Хайтама - подавно.

Они и спят-то друг с другом просто потому что «Дазай, блядь». Но в итоге приходит осознание, что не всё в этом мире упирается в него. История, как ни странно, о любви.

- В первый раз целуешься?

- Нет.

- Врёшь. И наверняка девственница. Так что ты здесь тогда делаешь?

- Если честно, то я собиралась впервые напиться, пососаться и потрахаться, а потом скинуться с ближайшей высотки.

В комнате дымно и душно; в пепельнице тлеет окурок, примятый небрежно, один из множества. Кен сам не курит, но пепельница каждый раз ждет Шуджи на своем месте.

В этой квартире правило только одно - Ангелу трогать нельзя. Ангелу никто не трогает. Ангела — реликвия этой квартиры, ангел-хранитель, чистая, мягкая. Неприкасаемая.

Он стоял спиной к окну, за которым стелилась бесконечная мгла и ночь, лишь тонкий полумесяц освещал узкие дороги. Но Иоганн знал, что самая большая опасность кроется не среди темноты, а в глазах Маркиза. Маркиза Де Сада.

Что может быть лучше ночной езды на пределе скоростей с гремящей музыкой в ушах, жидким огнём в крови и жаждой адреналина?

Только ночная езда на пределе скоростей с гремящей музыкой в ушах, жидким огнём в крови, жаждой адреналина и Мегамозг.

Когда нечего терять - расслабляешься. Когда ничто не держит в реальности - можно просто покинуть ее. Когда груз ответственности становится слишком тяжелым - можно просто сбросить его и остаться навеки в прекрасном сне.

Если так подумать, они никому не нужны в этом мире, а тем, ради кого почти уже сгнившее сердце болезненно сжимается, и подавно. И они не нужны друг другу. Но порой все равно хочется почувствовать тепло другого тела рядом, вот и тонут в безразличных объятиях, без зазрения совести поддаваясь минутной похоти.