Цзян Чэн знал, какое впечатление производит на окружающих. Знал, что за умерщвление ужасного Старейшины Илин воспевают лицемерные похвалы Саньду Шэншоу. Брат идёт войной на брата — сюжет стар как мир, не правда ли?..

^{[Сборник драбблов]}

— Дайте угадаю: вы в детстве спали с игрушками? Вы клали все игрушки рядом с тобой, чтобы ни одна не обиделась? Это явный признак того, что вы были ранимым и травмированным ребёнком. К сожалению, с годами багаж непроработанных травм становится лишь тяжелее. Как от этого избавиться? По ссылке в шапке профиля приходите на мой марафон, количество мест ограничено.

Ревность тонкой паутинкой гнили оплетала грудь, сдавливая сердце. Доверие медленно разлагалось. В полубезумном откровении Вэй Усянь смеялся, не в силах отличить обман от лжи — его ведь до сих пор обманывают?.. Его первая влюблённость в искажённом тумане мёртвого нагорья казалась очередной иллюзией. Ни душистое вино, ни острая еда не могли заглушить кислинку уксуса, что расходился по языку.

Тело было подобно инструменту, что веками томился на полках, — напряжённо и неестественно громко откликалось на едва различимое обращение. Лань Ванцзи и Вэй Усянь вновь пересеклись взглядами. Сквозь перерождение, сопереживание, исцеление они вновь тянулись друг к другу, желая сыграть дуэтом.

— Мне даже грустно от того, что ты никогда не узнаешь, каково это — быть лучшей ученицей, любимой девушкой — в принципе быть кому-то нужной, — насмешливый шёпот Цзинь Цзысюня вливался в уши, будто шампанское в бокал — резко, стремительно и также отдавал фальшивым весельем, что лопалось, оставляя после себя послевкусие отстрелявшего салюта.

Локи, вопреки расхожему мнению, не был лишён наивности и сантиментов. Ради краткого мига заполошного счастья, лозой оплетающего беспокойную душу, он был готов вырвать любое светило из собственного созвездия и бросить к ногам той, что одним словом лишила смысла его долгую жизнь. Будь бессмертие материально — он, не медля, преподнёс бы его в дар, чтобы осчастливить её.

Если бы ему было дозволено любить. 

Ник в этот момент был уверен, что нашёл свою любовь. Не в Кэсси — в Диане. Для этого пришлось изорвать своё метафорическое сердце на неравные куски, познав горечь первой влюблённости и холод одиночества. Но оно того стоило.