Накипь, дрянь, отбросы.

У них было много имён, но они называли себя лучшими людьми; стекались в подвалы и кишели глубоко под землёй. Их, стаю прокажённых, хотели убрать с глаз долой, похоронить: лучше бы, чтобы их вообще не было. Их клуб назывался «Яма», а местные едко добавляли: «Выгребная». Только вот для них, нелюбимых детей, это было убежище: они искали такие места, где их никто не найдёт — овраги, карьеры, забытые стройки.

Но в большей степени все они — да и я в том числе, — искали точку опоры.

Двести жизненных трагедий, окружающих нас ежедневно, избитых и знакомых каждому по сплетням, новостям или даже личному опыту. В маленьких историях о совершенно разных жизнях, уложенных в сто слов, раскрывается многогранная Россия.
 «Элементарности» - не столько потому, что примитивны и понятны всем, сколько потому, что все эти искалеченные судьбы - элементы одной большой боли, рваные края одной гноящейся раны.

Мы познакомились осенью, когда деревья только-только начинали разгораться, а пламенные краски опадающей листвы ещё не обжигали пальцы; она подхватила нас и замотала, как холодный ветер мотает ворохи сухих листьев. Осень горит безответно, осень горит беспощадно – безупречный цвет греха. Цвет греха – цвет крови. Из носа, разбитого случайно локтя и раздробленных скул, греющих осенними дождливыми вечерами стены. 
 Но и разлучила нас тоже осень.

Всего лишь разбитая скула ощущается как вся раздробленная. Горло раздражает противный металлический привкус, саднит и дерёт, и даже сглатывать больно. В очередной раз шмыгаю носом и втягиваю в себя, судя по противному металлу в горле, новый сгусток крови, но сплёвывать уже нет сил. 
  Тяжело быть мальчиком, когда тебя зовут Лиза.