Путник устало поднял глаза над пламенем и увидел ещё одну пару ярких глаз. Где-то на периферии зрения он улавливал, как плясали рыжие язычки и как они же сияли медным блеском на чёрных волосах.

Человек улыбнулся и протянул руки над костром.

— Не бойся, огонь не причинит тебе вред.

Это действительно было иронично. Если бы Феликсу три года назад кто-то рассказал, что он будет влюблён в Чон Уёна, бывшего Чанбина и в новой действительности — лучшего друга, он бы рассмеялся. 

Уён же хотел отмотать время назад. В их первое знакомство, чтобы вместо пресной усмешки показать Феликсу самую радостную улыбку из всех. Дружелюбно подхватить разговор и познакомиться заново.

Феликс всей душой мечтал о маленьком рождественском чуде.

Сынмину никогда не было страшно прыгать с тарзанки или в море с высокого помоста, он не боялся упавшей в пустой квартире книги и страшилками о призраках точно не напугать. Но сейчас было страшно: что Феликс обзовёт его, оттолкнёт и уйдёт, что он больше никогда не приблизиться даже и не заговорит.

— Ты ждал? — глупо переспросил Джисон. Ему казалось, что он что-то упускает в своей жизни. 

— Конечно. Ответить на признание можно только в том случае, если его озвучили.

Я любила только зеленый цвет. Зеленый — такой спокойный.

— В Токио не видно звезд.
— Глупая, просто подними глаза на ночное небо.

— Простите, вы мистер Голд? — Да, но я боюсь, что магазин закрыт.

Я смотрела на стрелки часов, бесцельно рисуя фигуры на запотевшем стекле окна своей квартиры.

Затем, когда прошлое стёрто в очередной раз за эту неделю, она брала отсыревшие спички и жгла того, кто был написан сотни раз на бумаге. Она грелась, сжигая обрывки бумажек, сухие мелкие ветки, еловые шишки и хвою. Они сгорали буквально за миг, ослепляя сетчатку глаза одним лишь одним именем.