В жизни Тики Микка было много людей, Ноев, экзорцистов. Последние - чаще мертвые, чем живые. Но споткнуться, как и своим родичам, ему случилось именно на Аллене Уолкере.

— Я тут понял, что две ручки тебе идут больше, чем одна. И Чистая сила идет больше, чем без нее. Потанцуем, малыш? — Тики едва успел увернуться от первого удара и рассмеялся от восторга. — Малыш, мой Малыш, — восхищенно прошипел он, ладонью отводя обжегший его меч и тут же перемещаясь.

Падая в бездну или взлетая в небо, человек всякий раз меняется. Находя поддержку там, где он и не ожидал ее найти, человек учится ценить. Следя за людьми, их поступками и действиями, человек учится сосуществовать с ними, но также, может научиться жить и ненавидеть.

А у Аллен — совершенно меняется мировоззрение, и там, где раньше был Экзорцист, наконец-то появляется хрупкая девушка, более не верящая в идеологии, ценящая лишь понятную ей преданность.

В жизни Тики Микка с некоторых пор его собственные желания немного притупились, отошли на второй план, подавленные чувством долга и складывающейся ситуацией.

Однако одно желание продолжало гореть в нем очень, очень давно, факелом пронесенное от первой встречи в поезде и до того мгновения, как он снова увидел улыбку подавившего Пробуждение Аллена Уолкера.

Она показала ему, что значит бояться тех, кого пытаешься испугать.

Роад помнил, как закончили они в свое прошлое воплощение. Разбитая любовь. Ненависть. Измены. Они оба сходили с ума и не могли отстать друг от друга.

Тики, может, и правда любил свою Мей. Роад же не любила так беззаветно никого, кроме Удовольствия, и в конечном итоге снова разрушила все планы Семьи и Графа, подставившись в настоящем теле под удар Экзорциста. Лишь бы не жить так дальше. Потому что легче не становилось.

В этот раз они оба родились мужчинами. Может, оно и к лучшему.

Он планировал выкинуть Дазая из своей жизни. Забыть его, как страшный сон, как неудачное увлечение, как еще одну ошибку мятежного сердца, как что-то, что вызывало неоднозначную реакцию, и, слава небесам, уже позади.

Жизнь возвращала ему Дазая снова и снова, словно намекая: так, как он хочет, не будет.

Когда Мукуро-сама избавляется от очередного своего ученика также, как избавился от неё, у Хром нет сил даже на злорадство.

Каваллоне целует тонкие фаланги, обещая, что исполнит задумку и наденет на эти пальчики кольца, целую кучу колец - помолвочное, брачное, печатку младшего главы семьи. Все-все кольца, которым только сможет придумать повод появиться на этих руках. Он будет нежить своего омегу, снимет с него черный траурный костюм вечного плакальщика и вдовца, оденет в ослепительно белый и будет любить.

Дазай не злопамятный, нет; он просто так приподнимается с чужого тела и тем же черным маркером почти каллиграфическим почерком выводит на внутренней стороне бедра:

"С моим великим удовольствием. ♡"

[Соукоку кофешоп-АУ (прямо как с мема) в действии.]

...Только после звонка ловко поймал воротник пиджака, прося рыжую бестию задержаться.

- Это не очень красиво, - заметил он, - сидя на моей паре, лайкать мой Инстаграм.

Чуя недоуменно приподнял бровь, а Осаму не поленился достать телефон и открыть свой профиль, наслаждаясь тем, как чужое лицо вскоре по цвету становится алее, чем волосы в приглушенном свете ламп.

(Студенческое АУ, где Дазай проходит практику и ведет Чуе основы психологии, сталкеря и фанбоя на него.)