Чертовски странно получилось: всего три месяца она с Кэйл знакома, а уже — дыра в груди от тоски горько-сладкой. Кажется, она скоро разрастётся до размеров какой-нибудь звезды, а после — взорвётся сверхновой. Какой бы эта дурочка ни была развязной, бесстыжей, ленивой и одновременно рискующей до глупости — всё-таки была почти идеалом для неё. Кэйл восхитительна, и Альберу поняла это ещё при первой встрече — только тогда не полностью. || хогвартс аушка с фем альбекэйлами

Темы разговоров не кончались, и, переходя с размышлений о следующем шоу (Нэнэ одну идею Руи изложила, вот он и поделился) к домашке по геометрии на понедельник, Цукаса поймал себя на мысли, что всë замечательно и просто-напросто хорошо. И он уверен — так будет ещë долго-долго.

— А ты знаешь, Акито, что подсолнухи на языке цветов — символ жизнелюбия, веры в будущее, позитива и удачи? || аушка, где ан флористка

За окном светило солнце — но на него никто не обращал внимание. У Канадэ было своë Солнышко, рассказывавшее о новых, наконец купленных барабанах. Таких же красных, как те цветы в кафе; как сердечко внизу фотографии; как яблоки, так Солнцем обожаемые.

Они пили чай, и этот момент запечатлелся не на фотографии, но в памяти каждой.

Эму оставляет ленивый поцелуй на его щеке, а кактус на подоконнике продолжает тихо цвести. Цукаса тизо поднимается, и она за ним. Они держатся за руки — и всë хорошо.

Руи продолжал улыбаться, чуть вскинув вверх правую руку, и в голове у Нэнэ промелькнула мысль о том, что он до безумия похож на уличного кота, счастливо жмурящегося под прямыми солнечными лучами. Наверное, она даже не проклянëт его за «внезапное вторжение». Да, именно так.

На еë губах расцвела скромная улыбка, а Руи совсем позабыл о своих прошлых мыслях. Они молчали — и всë было хорошо, до восхитительности легко.

Она почти испарилась из этого дома, оставив Арису с открытыми глазами и покрасневшими щеками глядеть вслед, а еë бабушку — понимающе улыбаться. И Касуми совсем-совсем не поймëт завтра, почему Ариса так смотрит на неë.

Но одно Касуми поймëт точно: она нашла свой звëздный ритм.

Тай Ли смеётся — солнечно-солнечно, улыбаясь до морщинок у глаз и совершенно беззастенчиво. Прыгает, на месте не стоит и в порыве эмоций Мэй за рукав дёргает. Она словно из одного счастья сделана, Агни благословлена. Серые глаза в удивлении расширяются — казалось, куда больше — и сияют искорками.

У Эны не было таланта; по крайней мере, так говорит отец.

У Альберу Кроссмана не было метки родственной души.