«Откуда тебе знать, какой кошмар мне пришлось пережить из-за твоего отсутствия?»

Больше трех лет прошло после признания. Это время не пролетело для Кэйи бесследно: заглушая боль алкоголем и курением, он раз за разом пытался забыться. Но прошлое не оставляет его ни на секунду, а лишь забирает последние крупицы счастья.

Тем временем на горизонте появляется новая проблема: хрупкий мир между Мондштадтом и Снежной рассыпется, начнется война. Капитан Альберих решается исполнить последнее желание.

Пять сотен лет, три смерти и лишь один не-человек, на которого правило невозможности любви совершенно не распространяется.

Пять сотен лет греха, три мучительные смерти и лишь один не-человек, который ненавидит.

Альбедо даже и предположить не мог, что из Дотторе выйдет замечательная нянька для взбалмошной и непослушной Кли.

— Я бы предпочел, чтобы твоя смерть была от моей руки.

Меня лишили всего: роскошной жизни, дворянского имени, даже собственной гордости. Вместо того, чтобы стать отцовским наследием, я стал разменной монетой в его руках. Но мне удалось сбежать.

Я заперт на одном корабле с убийцами и бывшими рыцарями. Они готовы сдать меня ради легкой наживы. Вопрос лишь в том, что в голове у их капитана.

Кэйа Альберих — студент Калифорнийского Университета Искусств, приехавший в Чехию на летнюю практику.

Дилюк Рагнвиндр — так он представился во сне, едва Кэйа успел сорвать с его лица маску.

«Пока не стало поздно, я скажу, что чувствую».

Павшее небо ознаменовало начало войны, а Мондштадт оказался захвачен. Мы медленно умирали.

Монахиня, не верящая в Богов.

Рыцарь, потерявший свою честь.

Клятвоотступленник, замаливающий грехи.

Девочка, которой было слишком мало лет для этого дерьма.

Вот, кем мы были.

Я все еще помню, каково было находиться в том плену: страшно, невыносимо. Еще хуже было понимать, что я не видел неба и звезд всю свою жизнь.

Заключенный в собственной голове. Беспомощный. Был ли я человеком?

Наши отцы ненавидели нас по-разному, но мы оба выросли поломанными.

Ему семнадцать, и он только что пережил смерть приемного отца, попытку самоубийства и горящие мосты отношений с названым братом.

Мне девятнадцать, и я повидала достаточно боли и унижений, чтобы заречься никогда не подпускать кого-то близко к себе.

Мы просто спим друг с другом, вот и все.

а кислотного неба оттенки падали звездами в наши глаза | ау, в которой у кавеха цветовая слепота и полная раздражимость на всякого рода выскочек, а аль-хайтам появился в Академии чуть ли не в середине года.