Всё пошло крахом ровно в тот день, когда Хёнджин решил перестать бояться. Когда набрался смелости наконец рассказать обо всем, наивно веря в то, что худшее, что может произойти — отказ, услышанный из чужих уст. Он еще никогда так не ошибался.

— У тебя есть желания, но нет возможностей, Хёнджин, — по телу проходится волна мурашек. Он ведь не представлялся, но мужчина и без этого откуда-то знает его имя. — Я же хочу их тебе дать.

Что ж, этот Новый год точно останется в его биографии как самый странный за всю жизнь.

Хёнджин смотрит на свое отражение, на раскрасневшиеся щеки, прилипшие ко лбу влажные пряди, приоткрытые алеющие губы, с которых срывается очередной стон. Думает о том, как же развратно сейчас выглядит, и как странно видеть себя вот так, со стороны, во время секса.

Хван своими самоуверенностью и самолюбованием бесит до зубного скрежета, хотя отрицать то, что он действительно хорош во всем, глупо. И внешностью привлекательной его природа не обделила, и навыки его до идеала отточены, и изгибы тела в танце… Так, Ли Ёнбок, ты о чем думаешь? Ладно, да, отрицать то, что его к Хёнджину влечет, тоже глупо.

Феликса вообще сложно понять. У него как будто мозги устроены по-другому, раз за разом выдают какие-то абсолютно невероятные мысли, которые ставят Джисона в тупик.