Лидо и Ким Гонхак совершенно разные.

И Сохо крышу сносит от того, что это один и тот же человек.

Немного о хрупкости юношеского сердца, взрослой трусости и том, что второй шанс нельзя заслужить, не дав первый.

– Заткнись, Хон. Не прикасайся ко мне. И не подходи больше, – голос Чхве твёрдый и лицо с виду спокойное, но внутри его разрывает. Он отбрасывает руки шатающегося уже бывшего, разворачиваясь в сторону выхода.

Дончжу совершенно точно не стремится казаться взрослым или серьёзным. Ему просто не хочется, чтобы кто-то понял, какой он на самом деле ранимый и чувствительный. Однако он забывает одну очень важную вещь — остальные и так прекрасно об этом знают.

- Как думаешь, почему духи ведут вперёд нашу стаю?

- Духи всех ведут, но не все умеют и хотят их слушать.

Гонхак проснулся среди ночи от странного шума в соседней комнате. В квартире он жил один, кто мог так шуметь?

Школьный выездной лагерь в домиках посреди леса – это всегда борьба между «Мам, я не поеду, я уже большой» и «Ух ты, йогурт с печеньем на полдник! Бесплатно!», и Ёнджо позорно проигрывает себе каждый божий раз. || Подпустишь близко – погубит.

– Уродская громадина! – Шипит Хванун сквозь зубы. – Рождественское Чудо, говорите?! – Вытягивает ладонь к ёлке, показывая своему немому собеседнику чёрную метку на мизинце. – Это, по-вашему, Рождественское Чудо?

Когда за окном, как и в жизни, растекается плотный туман, где-то глубоко внутри теплится надежда, что налетит вольный ветер, разгонит упавшие с неба облака и подарит миру солнце. 

Каждый раз, когда Хванун видит Гонхака, он ощущает, как кожа воспламеняется. Даже кости плавятся. Каждый раз, когда Хванун видит Гонхака, ему хочется вжаться в стену, слиться с ней, словно принимающий вид окружающей среды хамелеон. Но такие крайности ни к чему: Гонхак на выпускном курсе и совершеннейшим образом не интересуется первокурсниками. К тому же такими низкорослыми заучками и не такими уж и привлекательными как другие. Такими, как Хванун.