АУ!Русалочка, где Леви — лучший серфингист побережья, а Эрен... русалка.

Для Леви секс — это просто секс. Приятное удовлетворение физиологических потребностей. Ему не нужна вся эта праздничная мишура в виде чувств. Эрену, кажется, тоже. Но этот мальчишка выглядит так, будто знает куда больше, чем говорит.

У меня пересыхает во рту. Мальчишка нещадно сводит меня с ума. Такого, чтобы я хотел с кем-то не только трахаться, но и проводить свое время, в моей жизни еще не было. Вот так вот запросто есть синнабоны с совершенно дурным количеством крема, делить на двоих одну пижаму, общаться о чем-то важном и глубоком или бездумно слушать о том, как он провел утро, пока я дрых в полном отрубе. Паршивец умудрился запасть мне в душу менее чем за 10 жалких часов. И у меня нет больше сил этому сопротивляться.

В бестолковой эреновской голове плодятся идеи одна дурнее другой. По сей момент Ривай Аккерман с этим как-то справлялся, но всегда напрягать внимание он тоже не мог.

Леви всегда проигрывал смерти, когда ставкой были жизни близких ему людей. И сокрушался после, не смеющий остановиться на своём пути из-за ссыпающегося осколками к самой земле сердца. Но эта ситуация была исключительной: смерть позарилась на душу Эрвина Смита. И Леви чувствовал, как ломается весь, без остатка, глядя на покидающий эти синие глаза огонёк жизни.

Армин живёт у моря в крохотном городке Кастере. Почти каждый день море приносит ему бутылку с записками с некого острова, где нет пиццы.

— Ты снова весь дрожишь... — заботливо замечает Эрен и ведёт пальцем вдоль бледной ключицы. Тело приятной тяжестью ластится рядом с ним: пудровость запястий согревает и даже немного сводит с ума. Армин все ещё, до окончания их жизни, мягкий, томно-приторный. Первородный яд. Йегер жарко выдыхает ему в губы. — Можно мне согреть тебя, рождественский мальчик?

Йегер не собирался препятствовать ее походу в город с Кирштейном. Подумаешь, всего-то прогуляются. Вместе. Без него. Микаса и Жан. Что-то внутри вспыхнуло и неприятно кольнуло, стоило вновь представить это. Эрен не станет удерживать Микасу. Не станет уговаривать ее остаться. Не станет думать о том, что ему хотелось бы самому вот так сходить с ней вдвоем в город. Или просто не хотелось себе признаваться?

Эрен яркое солнышко Йегер всегда был душой компании, своим в доску и мировым другом. Он легко находил общий язык со всеми в радиусе километра от себя, даря свою энергию и позитив окружающим абсолютно бескорыстно. Его любили все: студенты, преподаватели, декан... за исключением одного. Леви коротышка Аккерман всеобщей любви не разделял. Так как, чёрт возьми, Эрен умудрялся из раза в раз оказываться в постели Аккермана?

Её шарф пропах его духами ещё задолго до его отъезда. Но после крушения самолёта всё вокруг неё пахнет им, а ей движет мысль и надежда о спасении близкого человека.