На Сумеру надвигается гроза

Аякс тешил своё самолюбие тем, что ни один человек в этом зале не знает, какой Скарамучча на самом деле. Милый айдол или просящая не останавливаться сука.

— Я не хочу уходить отсюда, как ты не можешь этого понять? Здесь мой дом, здесь то, что меня держит! — его надрывный голос слышен по всей территории торгового центра.

— Здесь то, что тебя держит и тянет на дно! — В ответ грубый голос, не жалеющий ни его сердце, ни свой собственный разум. — Я хочу быть живым, я тоже хочу иметь собственное сердце. И я уйду за ним в место, которое по-настоящему можно назвать "домом". Хотя не знаю: могу ли я называть его так, когда там нет главного звена – тебя. — он смотрит на него долгим терпеливым взглядом, ожидая обратной реакции, но встречает лишь молчание. — Прощай.

Ветер воет плачем брошенного ребенка, и даже треск планера не отвлекает Кадзуху от мысли, что на корабле что-то не так. К ним пробрался чужак. Но мысль не развивается, потому что сознание меркнет. 

AU: Кадзуха — странствующий на Алькоре воин, чей близкий друг убит правительницей Инадзумы. Скара — колкий на язык новичок на корабле, скрывающий, что он её сбежавший наследник.

Сборник драбблов, в каждом из которых я опишу ключевой момент, который сформировал мнение каждого из предвестников о Коломбине.

День святого Валентина. Скарамучча хочет получить Валентинку от одного особенного человека...

В ходе странствий Странника ни раз сопровождали звёзды. Такие яркие, но такие фальшивые, что светили над головой. «Небо над Тейватом фальшивое», — именно об этом предупреждали Скарамуччу. Что это значит, увы, разузнать даже божеству не удалось.

Хрусталь, хрусталь, хрусталь. Перед глазами Альбедо — одна и та же картина: рисунок из мутных хрусталиков, рассыпающихся на остывающем теле. У вздувшихся альвеол, в подсохших слезах, на окровавленной пуле. И, кем бы не был натурщик, художником постоянно приходится быть Альбедо. Он знает: хрусталь есть в каждом человеке, даже в нем самом. Но как он может закрыть глаза, чтобы не видеть, как прозрачная крошка медленно окутывает его самого?

Тарталья, сломленный ханахаки, не видит другого выхода, кроме как найти одного беглеца во что бы то ни стало.

Нахида может и юная богиня, но она всё равно богиня.

(или: мне очень, очень не нравится яэ мико, ле Фик.)