Умирать в планы Гарольда Слизерина однозначно не входило ни сейчас, ни когда-либо вообще. А больше, чем внеплановые несуразицы он ненавидел только внеплановые вспышки гнева собственного супруга и остывший кофе. Но у судьбы, очевидно, мнение и расписание событий были совершенно другими.

Брок всегда любил свою работу – приходить рано утром, когда дороги ещё свободны и можно гнать на мотоцикле, не ожидая внезапных пешеходов, надолго зависнуть у кофемашины, наблюдая за мерной капелью, прислушиваться к настоящей тишине, не разбиваемой гулкими шагами, крикливыми голосами, приказами начальства, когда можно побыть в бункере наедине с самим собой и спящим за толстым бронированным стеклом Солдатом.

Трискелион. Сигаретный дым. Грохот и темнота, помноженная на боль.

Больница, писк приборов и его ангелы.

Сидя в изоляторе на Энтерпрайз, Хан вспоминает свой экипаж и, особенно, Джона Ватсона, своего первого помощника, напарника и, по совместительству, единственного друга.

Шанс на вторую жизнь — это ли не здорово? Но, возможно, этот шанс будет не таким лёгким и светлым, как могло бы показаться. Ведь в прошлой жизни ты: даже не успел её закончить; японский знал откровенно хреново; не был отличником; еле как пережил подростковый возраст, не убившись в процессе. Добро пожаловать в баскетбольный клуб школы Ракузан!

Брок — ни разу не человек, только он об этом не помнил.

Геральт посмотрел на ополовиненную кружку, на вертящегося рядом Лютика. Посмотрел на лютню, что тот столь заботливо положил на стол, и, испытывая где-то внутри сильнейшее удовлетворение, с невозмутимым лицом вылил эль прямо на вихрастую макушку не ожидавшего такого подвоха Лютика. Эль залил, казалось, всё – он закапал на рубаху и камзол, с которых потекло на штаны. Тем лучше.

Отабек всегда думал, что беременный омега — это ужас. Но оказалось, что самый настоящий ужас — это альфа беременного омеги. Хуже может быть только два альфы.

Сборник практик орального секса/стимуляций с разными персонажами. Истории не связаны друг с другом (возможно).