Дилюк ведет себя как типичный злой бывший. Кэйя — пытается доказать, что давно преодолел эту стадию. Выходит у обоих не очень.

Старые раны следовало оставить нетронутыми. Он здесь не для этого.

— Удостоишь меня чести, любовь всей моей жизни, заняться с тобой афродизиачным сексом, пока смерть не разлучит нас? Раз уж я тяну в рот все подряд, выясняется, а?

Любовь его жизни тает, конечно, от такого выбора слов. Янтарь в глазах приобретает демонические блики, уголок губ приподнимается в ухмылку. 

Или история о том, как Чайлд не удосужился узнать, что именно он пьет.

кэйа клянется больше никогда не играть в карты с дилюком, — потому что проигрыши ему дорого обходятся.

За дверью бара сэр Кейя прижимает к стене очередного пьяницу, благословляющего руки и вино мастера Дилюка неумеренными возлияниями оного, и клянется:

— Если ты, грязь, посмеешь хоть полуслово сказать, что у него — мой запах, я сгною тебя в карцере, понятно?

И пьяница кивает. С лица капитана на всех болтунов смотрит их смерть. Дилюк — неприкасаем для всех, включая самого Кейю.

Он положил ладонь на обнаженную полоску живота, невесомо погладил его пальцем — обжигающий жар внутри слегка унялся, но так никуда не делся, как и пару недель назад, и Чайлд прикусил губу, надавив сильнее, сильнее, в бесполезной попытке добраться до того, что там... жило.

— О, я бы мог ревновать тебя, и я буду, безумно, мой дорогой. Но разве тебя не будет мучить совесть, если с ним что-то случится? Не боишься, что он загонит себя в могилу своей любовью?

Кэйа привык хранить секреты Дилюка, как свои собственные. На его суровый взгляд отвечать ласковым. И даже когда сама судьба дарит некогда желанный подарок, Альберих готов от него отказаться — но никогда от Рагнвиндра.

«О, блестящий план. Давайте уговорим юдекса сменить величественное здание суда Кур-де-Фонтейна на лужу в глуши»

Или немного о неуверенности в себе одного герцога, безмерной любви и горячем сексе.