Отъявленно-еретический и крайне злословный разбор эпизода с чудесными исцелениями в Палатах Врачевания. Достанется всем. Потому что, как говорится, друг Платон, но истина дороже.

В одном вынужденном кратком путешествии столкнутся представители разных рас. И как же быть, если они по предрассудкам своих народов - исконные враги, а в реальности хочется поближе узнать друг друга?

— Я, кажется, запутался, ada... Очень-очень сильно запутался. Почему ты не можешь просто прийти и решить все мои проблемы, как делал всегда?

Трандуил рисует. Невольно выводит на пергаменте кривые, рваные линии, что каким-то чудом складываются в рисунки. Штрихами вырисовывает родное лицо жены, улыбку маленького сына, деланно хмурое лицо отца, с трудом подавляющего смех. Отчего-то, это успокаивает. Дает призрачное ощущение того, что все еще хорошо. Правильно. Так, как было когда-то очень давно. 

— Ты странный, — серьезно кивает девочка.

— Почему же? Разве я не такой, как ты?

— У тебя странные глаза. Слишком старые. И, кажется, я немного боюсь тебя.

— Самую капельку?

— Самую капельку.

У короля Трандуила никогда не было сына. Была лишь мертвая жена, нашедшая свой покой в фамильном склепе и северная башня замка, ключ от которой был утерян. Но сына у него не было никогда.

Немного о кошмарах, весенних грозах, неловких объятиях и теплом молоке с медом.

Немного о встрече, которая могла случиться, но не произошла и о слезах, что могли быть пролиты.

Элладану пятьдесят, когда он надевает перчатки в первый раз. Он помнит, как жёсткая ткань неприятно царапает кожу, помнит, как сильно желает содрать их.

Элладану семьдесят, когда в его гардеробе появляются высокие воротники и туники полностью прикрывающие руки, а в жизни – непонимающие взгляды.

Элладану сто, когда голову сдавливает тонкий обруч тиары, а там, в груди, чуть ниже и левее сердца, что-то разбивается на тысячи осколков.

Это - странное, зачарованное место. Огромная поляна по среди леса поросшая вереском. Ни единого деревца, ни кустарника, ничего. Лишь где-то в дали перезвоном хрусталя журчит ручеёк. В чистейшем, будто горном воздухе витал пьянящий аромат трав и той самой, Истинной Магии.