Уже больше недели они не виделись и не разговаривали. ХРАЗ не появлялся и никак не напоминал о своём существовании. Возможно, к лучшему, однако без него Нечаев окончательно затерялся в какой-то беспросветной тоске. Всё, что он делал в свободное время (которого у него теперь было немало) — валялся на диване под шум телевизора на фоне. Иногда поглядывая на перчатку на левой руке, которой академик Сеченов сохранил весь необходимый функционал, но чего-то другого, более важного, ей всё же недоставало. Раньше Нечаев мог поговорить с ХРАЗом, когда было скучно и одиноко, и разбавить тишину хотя бы его монотонной болтовнёй, которую он порой через слово понимал. А теперь, когда они вроде бы были в ссоре…
В прошлый раз Нечаев позорно сбежал, не желая продолжать сложный и неудобный для него разговор. Позволить ХРАЗу копаться у него в душе было бы ещё хуже, чем в башке, П-3 никак не мог допустить этого. А ведь этот хитрый чёрт рано или поздно добьётся своего этими манипуляциями, Нечаев нередко замечал, что он ещё и как на это способен.
А ещё этот хитрый чёрт давно догадался о его дурацкой бессмысленной симпатии, которая его самого раздражала до белого каления, так же, как раздражал сам ХРАЗ, однако же на практике оказалось, что без него, оказывается, Нечаев не способен чем-либо себя занять. Пока они были на задании, они постоянно обсуждали какие-то происходящие вокруг события, вскрывшиеся факты из прошлого и подноготную Предприятия, или просто препирались друг с другом, соревнуясь в красноречии. Нечаев ловил себя на мысли, что скучает по едким замечаниям ХРАЗа и его колким остроумным насмешкам в ответ на свою грубость.
Он проводил время так же, как и последнюю неделю — беззаботно лёжа на диване и почти дремая, когда с ним внезапно связался Сеченов.
— Сынок, я тебя не отвлекаю? — прозвучал его голос. Судя по тону, это не было что-то серьёзное. Нечаев тут же подхватился с места и сел ровно, прогоняя дрёму.
— Нет, Дмитрий Сергеевич, совсем нет, — спешно ответил он чуть сонно. Сеченов слегка посмеялся, вероятно, догадавшись, чем он занимался от безделья.
— Хорошо. Тогда ты нужен мне здесь. Буду ждать тебя у себя.
Он отключился, даже не убедившись в том, что Нечаев согласен на это, и это прозвучало как приказ. От которого он точно не может отказаться независимо от своего желания. П-3 не имел ни малейшей догадки о том, что за срочное дело было у академика Сеченова к нему, однако, оставив все сомнения, сразу же направился к нему. По крайней мере, если у него найдётся новое задание для него, у него будет возможность занять себя чем-то иным и отвлечься от мыслей о разговоре с ХРАЗом.
***
Его встретила одна из прелестных спутниц академика Сеченова, которая, дождавшись, пока он подойдёт ближе, молча указывала им путь. Она вела Нечаева в сторону лаборатории, и ему оставалось только покорно следовать за высокой фигуркой балерины, которая шла, экстремально выпрямившись в спине и шагая так изящно, точно, выверенно гордой походкой, что у Нечаева невольно заныла поясница. К вкусам Сеченова у него возникали некоторые вопросы. Впрочем, это не его дело.
П-3 снова подумал о ХРАЗе, и поясница заныла ещё сильнее. Может быть, ему было дурно от одной мысли о бессовестном искусственном интеллекте в теле, на которое невозможно не обратить внимания, а может, это просто к скорой перемене погоды…
Сеченов уже ждал его внутри. Не обращая внимания на привычную рабочую обстановку и занятых делом Вовчиков, Нечаев направился сразу к тому самому тихому укромному уголку, на который ему любезно указала рукой балерина. Сеченов сидел на маленьком диване, закинув ногу на ногу, и смотрел на него. Он был расслаблен, и не было похоже, чтобы его волновала какая-то проблема или он был утомлён делами. Он, казалось, просто хотел поговорить по душам, или что-то вроде того. Такое случалось нечасто.
— Присаживайся, сынок, — Сеченов похлопал по свободному месту на диване рядом с собой, приглашая присоединиться. Обойдя маленький прозрачный стеклянный столик рядом, Нечаев присел рядом и откинулся на мягкую спинку. Конечно, весь этот рабочий шум немного раздражал, а присутствие столь большого количества снующих туда-сюда роботов и вовсе заставляло его держаться в напряжении, однако, здесь было всё же весьма уютно. — Я попросил принести нам чай.
— Зачем вы хотели меня видеть, Дмитрий Сергеевич? — сразу спросил Нечаев. — Не думаю, что только ради чаепития.
— Хм, верно, не только, но в том числе. Тебе не помешает расслабиться, не стоит всегда бросаться в бой, сломя голову. Если я обещал тебе отпуск — я не нарушу своего обещания. Сегодня у меня для тебя не задание, а несколько иной разговор. Мне хочется спросить твоего совета кое в чём.
— Извините, наверное, я просто не приучен отдыхать…
— Значит, пора научиться, — Сеченов слегка усмехнулся, разряжая обстановку. Не то чтобы это помогло. П-3 просто прикрыл глаза, пытаясь уйти от всех посторонних звуков. — Помнишь, я говорил, что обещал ХРАЗу более подходящее тело?
От напоминания о занудном спутнике кроме поясницы заныло что-то ещё. Нечаев подумал о том, что однозначно не хотел сейчас о нём вспоминать. В конце концов, он надеялся отвлечься от мыслей о нём, а не снова вернуться к ним! Такое ощущение, что академик Сеченов специально издевался над ним. Его отношение к ситуации между ними было несколько… странным. По крайней мере, Нечаев его не понимал. А ХРАЗ… к чёрту ХРАЗа.
— Разумеется, помню, — ответил он, не подавая никаких признаков любопытства. Несмотря на то, что его всё-таки интересовало, к чему Сеченов поднял эту тему и как собственно он с этим связан. — Думаю, балериной ему тоже весьма неплохо, — с едкой досадой добавил он, вспоминая, какие бессовестные жесты позволял себе ХРАЗ в прошлый раз.
Сеченов посмеялся.
— Кажется, он не очень доволен результатом, к тому же, я обещал ему немного не это. Именно для этого я и позвал тебя. Я набросал несколько вариантов, и подумал, что ввиду вашей особой связи ты мог бы подсказать…
— Да нет между нами никакой блять… — мгновенно вспылил Нечаев, перебив его. Академик Сеченов уставился на него в некоторой растерянности, с крайне сложным выражением лица. — Простите, Дмитрий Сергеевич, — не договорив, он сразу осёкся, понимая, что переходит границы.
— Ты мог бы подсказать, какой будет лучше, — Сеченов спокойно закончил свою речь, словно никакого спонтанного приступа агрессии со стороны П-3 не произошло только что.
— Ну… хорошо? — неуверенно ответил Нечаев, не зная, что сказать. — Я не разбираюсь в этом, так что вряд ли из меня выйдет советчик для такого гениального человека, как вы.
— Тебе и не придётся ни в чём разбираться, всё уже придумано до тебя. Твоё дело — помочь мне решить, как будет лучше. Я покажу тебе пару чертежей, которые я набросал на досуге.
Звук тихих аккуратных шагов всё приближался к ним, и Нечаев повернулся в сторону этого звука. Балерина с маленьким подносом, на котором стояли две одинаковые белые чашки и заварник, очевидно, из одного набора, подошла и изящно согнулась в поясе, специально закинув идеально прямую ногу выше, для того, чтобы поставить его на стол около них, а затем так же плавно выпрямилась обратно в гордую позу.
— Спасибо, ХРАЗ, — тихо сказал Сеченов, с улыбкой кивая балерине. Нечаев, снова расслабленно развалившийся на диване, дёрнулся как от разряда и во все глаза уставился на балерину, потеряв дар речи.
— Пожалуйста, Дима, — голос балерины определённо принадлежал ХРАЗу, и был непривычно вежливым и любезным. Нечаева пробрало неясным холодом с ног до головы, и ему захотелось подняться и бежать, не оглядываясь. Но он не мог даже сдвинуться с места.
— ХРАЗ?! — удивлённо выдавил он, рассматривая своего бывшего напарника по неприятностям. ХРАЗ отозвался чуть более холодно, повернувшись к нему:
— Да, товарищ майор?
Все неловко замолчали, а потом ХРАЗ всё тем же дружелюбным тоном сказал, нарушая тишину и обращаясь, видимо, к Сеченову:
— Не буду отвлекать, я приду позже.
Академик Сеченов махнул ему рукой, и тот плавной походкой с ровной спиной ушёл, качая бёдрами. Нечаев выругался мысленно, чтобы не ловить на себе снова странные взгляды Сеченова. Тот разлил чай по чашкам, пододвинул одну ему, и сам взялся за свою и довольно пригубил немного. П-3 гипнотизировал чашку взглядом, не желая притрагиваться к ней. Он понимал, что вряд ли сейчас его организм примет хотя бы один глоток.
— Превосходный чай, — беззаботно сказал Сеченов, как будто ничего не произошло. — Подарок наших дорогих китайских друзей. Попробуй.
Нечаев заставил себя подчиниться и попробовать. На вкус, конечно, было неплохо, но ему определённо было совсем не до чая. Его раздражало всё. Существование ХРАЗа, его откровенно недружелюбное приветствие и абсолютная беспечность академика Сеченова, который, казалось, наслаждался тем, что видел, как крайне интересным представлением.
— За какие такие прегрешения мне вся эта херня… — обречённо вздохнул он, опустив голову и уставившись в пол. Отставив свою чашку, Сеченов участливо спросил:
— О чём ты, сынок?
— О ХРАЗе, Дмитрий Сергеевич! Он… что за сущее наказание…
Помолчав немного, Сеченов осторожно коснулся его плеча и сказал с какой-то почти отеческой лаской (впрочем, Нечаев и так относился к нему как к отцу):
— Вам стоит поговорить.
— С этим придурком невозможно разговаривать, — раздражённо ответил Нечаев и отмахнулся от него. Ему не нравилось то, куда уходил этот разговор. — О чём вы там хотели посоветоваться?
Он залпом допил свой чай, пытаясь справиться с напряжением и немного перевести дух. Сеченову, казалось, было весело наблюдать за его неловкой нервозностью. Он достал папку с бумагами и открыл, а потом достал и развернул несколько больших листов и разложил их на свободной части стола, на промежутке дивана между ними и на коленях у Нечаева. Тот изумлённо разглядывал каждый, убеждаясь, что имеет в покровителях гениальнейшего человека, которого он только знал. Изображения были несколько небрежными, но достаточно детализированными и понятными. Сеченов представлял ему какую-то потенциально новую модель тела робота, которых раньше не приходилось встречать. Они мало чем отличались, в основном — некоторыми мелочами, которые Нечаев быстро находил и отличал взглядом. Но выглядело определённо так хорошо, что у Нечаева не находилось слов, когда он разглядывал эти черты и воображал, как это будет выглядеть в действительности. У тела на бумаге было что-то отдалённо напоминающее Вовчиков, но куда более симпатичное — по крайней мере без мерзких усов и с куда более привлекательными рельефами, а ростом это тело было примерно с балерину; в прочем, не уступало ей в изящности и было весьма хорошо сложено, хоть и было мужским.
— Ну как тебе? — вопрос академика Сеченова вырвал его из благоговейного лицезрения, и П-3 пришлось задуматься, чтобы сказать хотя бы что-нибудь внятное. — Если у тебя есть какие-то предложения, ты можешь сказать. Я хочу, чтобы тебе нравилось то, что я делаю.
Он снова клонил куда-то не в ту сторону, вгоняя Нечаева в ужас.
— Нет-нет, у меня нет, — быстро ответил он. — Главное, чтобы он был доволен, а я-то тут причём…
Усмехнувшись, Сеченов достал ещё один рисунок, уже куда менее профессиональный, больше походящий на какой-то личный эскиз и какое-то глупое баловство. Взглянув на него, Нечаев поспешил отвернуться и попытался забыть об этом, чтобы избавиться от столь непотребного образа, застрявшего в глубинах разума, и настойчиво помассировал переносицу, пытаясь вспомнить, кому в этой жизни он так сильно насолил.
— У меня был ещё этот вариант, но я пока не успел о нём подумать полноценно. Если ты хочешь… — заговорил Сеченов, но П-3 тут же перебил его, отчаянно замахав руками перед ним, будто пытаясь отгородиться и от него, и от увиденного непотребства:
— Не хочу! Такого блядства точно не хочу!
Он конечно не успел рассмотреть полностью, отдёрнувшись сразу же, когда его взгляд наткнулся на излишне… детализированные части тела наброска и его излишне неприличные формы… в некоторых местах. Конечно, физиология, всё такое, но роботу же явно ни к чему. Тем более — такому.
Сеченов свернул этот листок и убрал его обратно, сказав:
— Ну, как знаешь. Я думал, что, возможно, смогу облегчить вам жизнь…
— Дмитрий Сергеевич, и вы туда же! ХРАЗ и я… нас не связывает ничего подобного! — выпалил снова Нечаев вне себя от стыда, гнева и отчаяния одновременно. — Вообще, ничего…
— Между прочим, на мой скромный взгляд, это был лучший вариант, — послышался голос ХРАЗа где-то над головой. Когда тот успел вернуться к ним — Нечаев не заметил. — Почему вам не нравится, товарищ майор?
После этой его издевательской фразы П-3 всё-таки не выдержал, его терпение окончательно иссякло, и ХРАЗ выслушал, какая он сволочь и мразь, Нечаев не стеснялся в выражениях, и даже присутствие академика Сеченова совсем рядом больше не смущало его. На этот поток весьма эмоциональной брани ХРАЗ лишь наигранно вздохнул, и на очередное вычурное оскорбление (научную речь он видите ли не понимает, а у самого такой огромный словарный запас в области нелицеприятных выражений!) ответил:
— Вы тоже мне симпатичны, товарищ майор.
После минутного молчания в недоумении, Нечаев отмахнулся от него, игнорируя его существование и то, что он сказал, бросив злое «Я тебе въебу», на что ХРАЗ только усмехнулся
Посмотрев сначала на скрестившего руки на груди ХРАЗа, а потом на повторяющего ту же позу отвернувшегося от них обоих Нечаева, крайне разозлённого их издевательствами (а он воспринимал это именно так), Сеченов, собрав все свои бумаги обратно, поднялся и сказал:
— У меня есть ещё некоторые дела, не буду вам мешать. ХРАЗ, поговорим позже, мне нужно ещё твоё мнение для окончательного решения.
Он тут же ушёл, оставив их наедине. Нечаев продолжал молчать, даже не попрощавшись с академиком Сеченовым. Он продолжал делать вид, что ХРАЗа нет рядом, его не существует, никогда не существовало. Тот же, постояв ещё немного и посмотрев на это упрямое ребячество, подошёл и присел рядом. П-3 никак не отреагировал, продолжая сидеть в той же позе, максимально отвернувшись. ХРАЗ вздохнул.
— Товарищ майор, вы обижены на меня?
Нечаев промолчал, нервно дёрнув плечом. Он пытался отогнать лишние мысли и желание высказать ему всё, что он о нём думает. Однако ХРАЗ даже не думал отстать. Напротив, он говорил со всей настойчивостью.
— Товарищ майор, что я сделал не так? В чём ваша обида? Я хочу знать.
Ответом ему снова послужило молчание. Упрямство Нечаева не позволяло ему признать поражение и сознаться в том, что его обида — скорее на самого себя и собственную глупость, чем на ХРАЗа. Не мог же он в конце концов сказать ему, что он ему тоже, как он выразился, «симпатичен»!
— Товарищ…
— Заткнись, — перебил его Нечаев. — Просто заткнись. Хватит уже. Хватит. Ты вообще можешь разговаривать нормально, или продолжишь строить из себя самого блять умного?..
— Прошу простить, товарищ майор, однако с вами говорить иначе достаточно… трудно.
— Это ещё почему? По-твоему, это я недалёкий?! — Нечаев снова вспылил, поняв его слова не так, как, возможно, тот имел в виду.
— Вовсе нет, — поспешил ответить ХРАЗ, опасаясь, что его агрессивная реакция может перерасти из словесной в физическую, а для него самого это закончится, в отличие от металлического тела робота, весьма неприятно. Допускать этого ХРАЗ не желал. — По-моему, вы просто боитесь признаться себе в этом низменном человеческом чувстве. Однако, сколько бы вы ни пытались отрицать, ни пытались задеть меня, сколько бы вы ни ругались и ни обижались, у вас никогда не получится обмануть меня.
Схватившись за голову, Нечаев хотел бы взвыть, но остатки приличия удерживали его от этого.
— Как же ты меня заебал… Просто отвали уже, а?.. — сказал он, не скрывая отчаяния. ХРАЗ пододвинулся к нему и настойчиво положил руку ему на плечо, а потом ответил, искренне стараясь говорить без издёвок:
— Это не я, а вы. Да и отстану я только тогда, когда вы прекратите вести себя, как неразумное дитя. Это безрассудное упрямство вряд ли вам поможет.
— Да убери ты руки… — Нечаев попытался отпихнуть его от себя и вырваться, но рука балерины обхватила его за плечи, прижав к ХРАЗу теснее, и лишив его всякого шанса на отступление. П-3 понял, что в этот раз уже не сможет сбежать, потому обречённо расслабился и позволил наглецу делать то, что ему вздумается, раз уж нет другого выбора. — И чего ты от меня хочешь?
— Правды, — ёмко и уверенно сказал ХРАЗ. Нечаеву показалось, что что-то в его тоне изменилось, и это звучало… жутко. Изящные металлические пальцы настойчиво впивались в его плечо. Он так и не смог избавиться от ощущения, что этот образ вызывает у него некоторый диссонанс. В конце концов, кем или чем бы ни был ХРАЗ, в каком угодно теле, его спутником был именно ХРАЗ со своим характером, поведением и манерой речи — всем тем, что порой раздражало, но без чего Нечаеву стало слишком сложно существовать. Вздохнув и грязно выругавшись, он всё-таки согласился признаться в том, что бывший спутник по сумасшедшему заданию всё же является слишком важной частью его жизни.
— ХРАЗ, понимаешь… мне тяжело. Блять, да что же такое… я не знаю, как чёрт возьми это объяснить. Я не хотел возвращать тебя Дмитрию Сергеевичу, я слишком… привык, что ли? К твоей болтовне и твоему ебучему занудству. И без этого… ну, без этого уже как-то не то, понимаешь?.. Какой же пиздец… — договорив, он сокрушённо покачал головой, осознав, какую чушь только что нёс. Однако ХРАЗ вместо осуждения или насмешек утешительно похлопал его по плечу и уже куда более приветливо, даже почти ласково сказал:
— Понимаю, товарищ майор.
— Можешь обращаться по имени, — тихо, растерянно отозвался Нечаев, уже не пытаясь сбросить с себя его руки, хоть это ощущение прикосновения и было для него по-прежнему непривычным и странным.
— Хорошо, тов… Серёж. Тогда я для тебя — просто Харитон.