С той поры разбойничья шайка все ж стала считаться несколько более серьезными нарушителями общественного порядка и царского Евстигнеева спокойствия. При неудачной затее кражи-то Соловья, кроме царевны, никто больше застать не смог, а она знакомство в секрете сохранила, однако ж, поразмышляв несколько дней, решил он, что перстенек все же вернуть стоит. Вещица приметная, фамильная, незаметно не сбыть, а камешек выковыривать да золото на что другое переплавлять – жаль, красивая больно. А ведь и прихватил-то случайно… Потому велел атаман дружкам своим в городе переполох пошумней устроить, чтобы стражу отвлечь, а сам в царский терем пробраться, чтобы кольцо Аграфене лично вернуть. Ну, или оставить, коли не застанет. Переполох на славу удался, с нашествием лягушек да проросшими повсюду мухоморами, однако в город их компанию с той поры вовсе пропускать не хотели. Поставили на воротах Ивана солдатика – сказочно простодушного да шибко смелого, но при этом, что для сказок уже странно, не дурака – так что ни подкупить его, ни запугать, ни провести не выходило. Только и оставалось, что под городской стеной песни петь, надеясь, что Аграфена услышать их сможет – все ж городок-то маленький, а уж голосом работать у него талант прирожденный. Обозлившись и затосковав, Соловей в отместку принялся сватавшимся к царевне болванам всякие пакости на подъезде до столицы организовывать – ни одного порядочного героя среди этих женишков не находилось, так что разбегались они с обидной какой-то даже легкостью. Но дураков учить надобно, так что обирать да запугивать сватающихся кандидатов разбойники не ленились. Королевич иностранный, правда, мимо как-то проскочить исхитрился. Обычно-то свататься к царевне с помпой приезжали, при свите да в каретах самоходных – тыквомобилях ля фэй, на здешних немощеных дорогах и без разбойничьих ловушек вязнущих, да с целыми возами даров, а этот проскочил налегке, и не поняли даже, что королевич. Несерьезный какой-то совершенно, тщедушный, будто цыпленок. Физиономия, конечно, смазливая – как это у энтих прынцев Распрекрасных из заграничных сказок заведено, но на порядочного героя не тянул королевич никаким вообще образом.
А все туда же – к Аграфене и свататься! Ничем, должно быть, окромя того, что она дочка царская, и не интересуясь при этом!
Потом царь на хулиганства рассвирепел и повелел солдату Ивану от разбойничьей банды избавиться. И все б ничего, но тот как-то по случайности их перехитрить сумел, а от слова своего да уговора заключенного отказываться негоже – чай, разбойники они, а не мошенники какие-нибудь – так что пришлось Соловью с дружками логово в старой мельнице бросить, на приграничные болота перебравшись, где у Яги небольшой домик полузаброшенный был, да к столице не соваться больше.
- Пошутковали да и хватит! – мрачно заключил Соловей. – Будем теперь всерьез, как положено, купцов на приграничье грабить, коли жизни нам в царстве нормальной не дают.
- А толку-то нам с того? – недовольно вздохнула дева Яга. – Царь наш почти внешней торговли и не ведет, ни блюдечек серебряных связных, ни печей самоходных, ни светильников из жар-птицевых перьев не производит. Дровопровода в королевства заграничные и того нет. Зерном, молоком да ремесленными поделками деревенские сами царство обеспечивают, справляются, ни туды ни сюды купцы много не повезут, серьезных купцов здесь и ездить не будет. А с мелочи что возьмешь?
- Да и плевать – тьфу! – какой там серьезный, а какой нет. Смысл разбойный, Ягодка, не в том, чтобы богатством разжиться, а в сказочной злодейской репутации. Уж никто у меня теперь мимо не проедет, пущай… пущай Евстигнейка-царь у Гороха просит очередного Муромского на управу присылать, сколько там меньшому, тридцать три года до пробуждения сказочной силы уже минуло? А, пустяки, не уйдет же Степан Ильич в отставку, пока нет!..
- Ты, Соловушка, очумел ли часом? Сам всегда говорил, что от Муромского этого завсегда подальше держаться будешь! – ведьма недовольно тряхнула спутанными волосами.
Говорил… да будто бы хоть кто в сказках от своей судьбы сбежать сумел! Все разбойники великие испокон времен летописных заканчивали либо на плахе, либо на каторге, тут как ни живи да что о себе ни думай, а концовки другой не полагается. Как царевен завсегда выдают либо за царевичей соседских, либо за королевичей заграничных, либо за героев, подвиг какой совершивших… вроде, получается, Ивана-солдатика! Как ты к этому ни относись! От последних мыслей стало Соловью уж совсем грустно. Надо было все ж похищать Аграфенушку, пока возможность была, да и сама она будто бы и не возражала. Царевну бы какой-нибудь героический олух все одно потом отбил у разбойников да царю вернул, как в сказках всегда и полагается, а все одно лучше, чем так вот…
- Коли кто из вас в такое ввязываться не хочет, так и не надо. Зачем ты, Мокей, вообще мельничный омут бросил, я вообще не понимаю, не обязательно вовсе было с нами идти.
- Как же не обязательно, братишки, коли окромя вас-то со мной никто и не водится? – грустно вздохнул омутник, сквозь ветви чахлых деревцев печально разглядывая туманное небо. – От же жизнь-то, жестянка…
- Хошь на луну вой! – согласился Витя. – Хошь купцов грабить, так будем. Мы все могем! Как кто здесь поедет…
Со стороны болот никаких трактов и впрямь не проходило, да и путники сюда если и забредали, то разве что шибко дурные, однако для логова, если подумать, это даже получше будет, чем водяная мельница, про которую каждая собака в деревнях знала. Опять же, прятать награбленное, а для засад на ближайших дорогах можно было и обустроившись места выбрать.
В крошечной избушке впятером ночевать не было устраиваться было совершенно никакой возможности, духотища, к тому же дева Яга все ж девица, а летние ночи пока теплые, хоть комары и одолевают, так что обустроилась мужская часть шайки прямо под открытым небом на ворохе шкур. Ну, не считая Мокея, в бочаге с водой спрятавшегося. К осени какое-нибудь укрытие успеют тут возвести…
Однако дурной путник на болотах объявился уже до обеда следующего же дня. Да не просто путник, а королевич Маркизет, вчерась посмевший к Аграфене утром свататься, собственной распрекрасной персоной. Видать, не выгорело со сватовством-то… Огонек злорадства, впрочем, едва разгоревшись, истух от понимания, что в таком случае царь мог дочку и солдату в жены преподнести за такие особые заслуги, как от страшнейших разбойников маленького царства избавление. Да еще королевич этот треклятый, будто юродивый, разбойникам обрадовался да навстречу кинулся. Впрочем, а какой еще не то, что без свиты да экипажа, а даже без коня станет путешествовать! Или коня дурень потерять где успел? Соловей уж хотел гнать это недоразумение в шею, но вспомнил, что серьезным злодеем стать уже решил, и передумал. Однако ж и голову отвернуть восторженному дурачку ни единого повода, пусть даже это его сорвавшееся сватовство последней каплей для царского терпения и стало – так, едва на пинок… Будто дете малое обижаешь.
- Вот и что ж мне с тобой теперь делать? – спросил Соловей вслух.
- Вы маст би выкуп у мон папа потребовать за мою свобода! – отчего-то еще больше воодушевился королевич. – Только проводите, а то я совсем в три сосна тут заплутать. Бехапс я сам платить дань за проход… но у меня ничего, кроме граммофон, с собой не взять.
Он торжественно выставил перед шайкой ящик с изогнутой трубой, который зачем-то с собой через болотистый лес волок.
- Магнифик мьюзик! – гордо объявил королевич и принялся строить глазки Яге, разъясняя устройства чудо-ящика.
Вот неужели же у королевского сына денег не нашлось даже на то, чтоб его на телеге какой до ближайшей печевозной станции в соседнем царстве подбросили?
Видать, совсем никудышное королевство… или сынок у короля седьмой, коли вообще не двенадцатый, так, что до него уж и дела-то особого нет. И этот тип вообразил, будто на руку Аграфены претендовать может! Царство-то Евстигнеево тоже не шибко крупное, а все ж не хухры тебе мухры!
- Ну, как скажешь, твое высочество, – скривившись, отмахнулся Соловей, которого эта дурная жизнерадостность, будто у щеночка какого, совершенно из себя выводила. Разве царевна этому дурню не отказала? Разве не попал он в разбойничью шайку, как кур в ощип?! Нет бы ничтожество своего положения теперешнего понимал да помалкивал, пока они королю заграничному весточку пошлют – ни зеркальца-то, ни даже блюдца серебряного с золотым яблочком у разбойников для быстрой связи не было – а нет, учить Ягу какой-то там «в-ту-степь» танцевать под свою самоиграющую шарманку тут будет!
- Ваще безголовый! – согласился с невысказанными мыслями Соловья леший Филька, наблюдая за заграничными плясками.
- Может, съесть его просто? – задумчиво предложил волколак Витя. – Коли Ягодка-то так и будет тут козой скакать, мы без обеда вовсе останемся. Конечно, толку чуть, мяса-то на костях меньше, чем в галчонке, будто его самого в этом их королевстве год не кормили, зато ни в какую, энту, международную политику не вникать.
- Успеем, если надо будет, – уклончиво ответил Соловей, которому и без дурного королевича было тошно. – Слышь, болезный!
Не услышал. Отбрыкивался от попыток притянуть за шиворот при своем цыплячьем тщедушии паренек тоже весьма неплохо. Пока разбойник не убрал «лапку» чудо-шарманки с вертящегося черного блина и музыка в трубе не смолкла, отплясывающий королевич ничего вокруг и не замечал.
- Хорош Ягу чепухой занимать, ей обед готовить надо. Теперь еще и ты на нашей шее, политический заложник несчастный, еще корми тебя, чтоб хоть не окочурился до передачи папаше. Что-то ты спокойный больно!
- О, моя… меня файф-пять раз уже отцу возвращали, – слегка поскучнев, признался Маркизет. – За выкуп или просто так. Я… не быть зе бест сказочный герой. Братья прекрасные принцы дракона побеждайт и укрощайт, спасайт принцессы в беде, а мне не удача вечно, сам попадай в плен к колдунам, к пиратам... Мон папа в сказочные царства посылал сперва дэадли царевна Мирокраса найти и будить, только я даже до царства Елисеева не добраться. Потом сюда… Эх! Но я кэн хэлп готовить ужин. Если у месье Фил есть грибы, а месье Мокей добывать лягушек, я приготовить фрикасе из лягушка с луково-грибной соус!
- Ты вообще англицкий али хранцузский королевич-то? – недоверчиво прищурился Витька.
- О, я знать семь язык и изучать культур, много путешествия. Просто русский нужно больше практика. Так я помогать! Не хочу стать обуза для прелестные ручки леди Ягд… Ягодка! – изогнувшись в поклоне, Маркизет чмокнул губами покрытые сажей пальчики ведьмы.
Та жеманно хихикнула, а хмурый Соловей отвесил королевичу затрещину.
- Так ты, паршивец, к нашей-то Аграфене свататься притащился только потому, что Мертвой царевны отыскать не сумел? Да Мирокраса единого пальчика Аграфениного не стоит! Подумаешь, зеркало какое-то болтает, будто бы она всех милей, да что какая-то стекляшка вообще понимает?!
Принц выпрямился, потирая макушку, и смерил Соловья долгим задумчивым взглядом.
- Братишки, вы ему соберите что там для этой «фрикасы» из лягушек надо, пусть хоть делом займется, а не мозолит мне глаза этими дурными плясками! Ягодка, покажи ему, где чистой воды набрать.
Ведьма, жеманно ухмыляясь, снова протянула королевичу чумазую руку и вдвоем они удалились к бочагу возле избушки. Маркизетт рассыпался в любезностях на чудовищной смеси языков, зачем-то подхватив ее под локоток. Вот же прилипало заморское…
Впрочем, «фрикаса» из лягушек на проверку оказалась вполне себе съедобной ерундой. Вроде как жаркое из мяса с грибами, если не знать, то и не догадаешься, что мясо недавно еще квакало по болоту. Яга к обеду заявилась с цветами в волосах да в нарядном платье – когда Соловей Аграфене перстенек вернуть попытался, царевна про дареное платье вспомнила и все ж настояла на том, чтобы передарить, он-то забирать не планировал, но нянюшка царская на второй раз за разговором их застукала и бежать пришлось, шваброй по загривку обидно подгоняемому, вместе с платьем этим. А еще юная ведьма дочиста умылась, так, что братишки забеспокоились, не приболела ли часом, а то бледная больно.
- Подумаешь, в бочаг свалилась. Маркизеттушка-то меня быстро обратно вытащил, ну, так в сухое только переодеться и пришлось, – с ласковым оскалом принимая из рук королевича свою миску, небрежно пояснила Яга. – А вы, оглоеды, чего мне вообще и не говорили никогда, что я, получается – леди?!
- Чаво это ты за леди? – хохотнул леший. – Кикимора носатая!
- Мост бютифл экзотик чарминг леди! – на полном серьезе заявил королевич. – Вы очень верно говорить, месье Найтингейл, волшебный заркала не должны нам всем навязывайт, кто считать красивый, а кто нет. Я такой удивительный барышня, как леди Ягодка, не встречай никогда!
- Вконец ополоумел королевич! – глубокомысленно заключил омутник. Волколак увлеченно пожирал добавку «фрикасы» и не участвовал в разговоре.
- Моя быть околдован… но в хорошем смысле! Вы принимать меня в бэнд, если я тут оставаться? Возможно, быть принц-герой просто не мое…
- Вовсе ни к чему идти на такие меры да становиться на кривую дорожку! – картинно взмахивая ресничками, возразила Яга. – Представимся вашему папа, как в этих ваших цивилизованных западных королевствах в культурном обществе полагается.
- Как вы сказать, миледи. Мой главный в жизни отныне радость – радовать Вас! Иф би Вы, месье Найтингейл, как старший брат леди Ягодка, могу я у Вас просить ее руки?
- Во-первых, ко мне на «Вы» не нужно. «Мы» тут один-единственный! – устало вздохнув, вмешался Соловей. – Во-вторых, ты впрямь ополоумел? Своих ведьм там в этих ваших заграничных сказках не хватает, штоль?
- Леди Ягодка такая одна. Во всем мире единственная!
- Ну, так а в-третьих, Яга сама себе хозяйка, в таких делах я ей не указ. Ведьмы народ вольный, сами по сердцу выбор делают. Коли обманывать ее вздумаешь или обидишь, в жабу для этой вашей фрикасы она сама тебя обернет.
Затянулось молчание. Королевич снова пристально уставился на Соловья.
- Жаст би… Мон папаша жаловать тебе дворянство в награда за спасение моя жизнь? Кабы вы меня в плен не захватили, я бы тут в три сосна блуждал, пока от голода и холода не умирай. Папа согласиться, если я…
- Какое еще дворянство?
- Титул. Иф би ты становиться принц-консорт, то хотя бы княжеский титул приличнее маст хэв. Иначе этот… не помню, как по-русски.
- Ты шутить вздумал? Больно смелый? Я ж ведь еще передумать могу и на елке какой тебя тут вздернуть! – чахлые деревца на болоте, правда, даже для такого же чахлого королевича были шибко маленькими и ломкими, щенка не удавить, но разве в этом суть. – Какой это из меня вдруг принц?!
- Так консорт будущий царица быть принц, даже если сначала не быть. Как же это? Слушай, я, может, нон перфект по-русски разговаривать, но у песенки твои для Аграфены естедей монин-утром у городской стены понимай, даже если бы не знал ни слова!
- Не трави уж душу-то! Тебя это вообще не касается, но песни я для Аграфены лично сочинял, а не царство и не приданное, как вы все тут, женихающиеся, присматривал! Да и… не важно уже, в общем!– горько усмехнулся Соловей. – Придумал ты, чтобы разбойник да в политику!
- Исторический не редкость. Люди выбирайт одной разбойничья зе бэнд платить дань, чтобы от других бэнд их защищала, сильнейшая получайт власть над ближайшими землями, так военные вожди с дружина возникай, а уж они потом конунгами, князьями да королями стали, мэни-мэни поколения прошли. Можешь думать про политика как про зрелый цивилизованный метод разбой, если так проще! Кроме того у нас в западных сказках Роб… Зорян Капюшонщик по вашенски – вери уважаемый человек. Тоже легендарный разбойник зе традишн. Анд граф. – нить рассуждений королевич терял не хуже, чем тропинку в болотистом лесу, а обсуждать все это у Соловья ни малейшего желания не имелось.
- Говорю тебе, уже не важно! Не надо мне никакого титула. Да и выкупом бес бы, если Ягодка и впрямь с тобой уехать хочет, то не чужие, получается, люди… и нелюди. Хочешь отблагодарить, вон, Витьке расскажи, как готовить, а то, если и ты и Яга за рубеж валите, то нам теперь и жрачку самим варганить придется.
- Велл, я-то рассказайт. Но ты все равно думайт. По сердцу выбирать не только ведьмы право должны имейт, а все. И царевна тоже, – укоризненно заявил Маркизетт. – Я бы не уходить из царский дворец, если бы не видеть, как Аграфена твои песни слушать…
- Слушай, а эти твои колдуны и пираты, к которым ты раньше в плен попадал, часом, твоему королю-папа сами не приплачивали, чтоб тебя забрал, наконец?!
Когда Яга все же увезла это чудо без перьев к королю-батюшке для переговоров, только самоиграющая шарманка разбойникам и осталась, Соловей украдкой вздохнул с облегчением.
- Ягодку будто подменили, я б ее и не узнал в таком виде, – обескуражено почесав затылок, признался волколак. – Будто и впрямь «леди» якась-то!
Леший с водяным согласно закивали.
- С ведьмами такое сплошь и рядом – Премудрые, к примеру, поначалу так жабы жабами что с виду, что характером, а только какой-нибудь дурень их искренне полюбит, сразу преображаются. Так… Этот не считается! Убогих даже разбойникам грешно обижать, да и нечего взять с королевича, у которого не то, что коня, а даже денег на то, чтобы крестьяне на телеге подвезли, нету! – спохватившись, с сердитым оскалом рыкнул Соловей, хотя дружки ничего по поводу обещанных грабежей и не спрашивали. – Вот со следующего раза и начнем…
- Не думаю… – насторожив волчьи уши, туманно возразил Витька и обменялся с Филькой ухмылками. Мокей пожал плечами, но раньше, чем Соловей успел что-либо спросить, сам услышал шаги.
- Да что же это такое, годами на этом болоте ни единой души не было, а тут за полдня…
Подхватившись с места, разбойник направился навстречу шагам, не оглянувшись посмотреть, последовали ли за ним при этом дружки – они всегда раньше следовали, а когда получилось заметить, что в этот раз рядом их не оказалось, значения это уже не имело.
Напротив, нервно крутя в ладонях кавалерийский пистолет, стояла царевна Аграфена.