Ужасные дети, герои романов и светских хроник; жили ради любви и красоты и, когда время переваливало за полночь, сидели в задымлённых гостиных, где говорили о политике и истории, об Энди Уорхоле* и Фридрихе Ницше. Поколение своих родителей называли "они" и подсмеивались, повторяя, что война давно закончена и хватит так из–за этого переживать. Париж был их городом, мода – их искусством, любовь – их религией, а Café de Flor на углу бульвара Сен–Жермен и улицы Сен–Бенуа – их кафедральным собором, Парламентом и Смольным. Еще не хиппи, ещё не панки, ещё не нужно придумывать себе названий и правил; ещё только семидесятые, и через полвека скажут, что всё ещё совсем просто. ☮
[Энди Уорхол – американский художник, один из основателей стиля поп-арт]
Душным летним утром, предвещающим, наверное, самый жаркий день в году, сквозь стеклянные двери Кафе де Флор на улицу проскальзывают двое юношей. Стоят под козырьком, щурясь на солнце, а затем тот, что пониже, нетерпеливо дёргает второго за рукав. Они пересекают террасу, где за летними столиками сидят два известных писателя, поэтесса, художник и угрюмый американский кинопродюсер, прячущийся за газетой – никто из них не обращает на молодых людей внимания, они же поглядывают на ранних посетителей кафе с любопытством. Юноши перебегают дорогу, заставив бежевый ролс–ройс резко затормозить. Толстый буржуа за рулём жмёт на клаксон и без злости грозит им кулаком.
Обоим на вид лет по двадцать, оба хорошо одеты. Тот, что выше – шатен в дорогом, но для современного Парижа чересчур уж классическом бежевом костюме, которому второй пытался придать шика, вставив в петлицу красную астру; выглядит так, словно по груди расплылось кровавое пятно. Его имя – Аллен Мартен. Второй, несомненно, очень красив, даже слишком – таких порой называют смазливыми. Низкорослым он выглядит только на фоне друга. Русые, чуть отливающие серым волосы тщательно зачёсаны и сбрызнуты лаком. На нем расстёгнутый голубой пиджак с высоко подкатанными рукавами, к которому тоже приколота астра, но не красная, а белая, закреплённая на лацкане маленьким значком с французским триколором. А из кармана брюк выглядывает небольшой мягкий медвежонок, вроде тех, которых можно выбить в призовом тире. Этого медвежонка Ив де Валуа зачем–то повсюду таскает с собой.
Друзья пускаются в путь, следуя мягким изгибам улицы. Она заводит их в глубину Левобережья, от кафе к аббатству, затем к реке и снова от неё, в сторону Люксембургского сада. Солнце печёт всё сильнее и сильнее.
Они останавливаются у киоска и стоят там добрых двадцать минут, а уходят с ворохом газет и журналов. Стопка Аллена пестрит политикой и вопросительными знаками в заголовках, Ив к политике равнодушен – у него журналы мод и газеты с комиксами. Через пару часов жара станет невыносимой, нужно срочно где–то укрыться; кажется, выходить из Флор было не лучшей идеей.
В зале безымянной кофейни под потолком грохочет вентилятор – разбитной праправнук военной канонады. Заказав кофейник и целую тарелку пирожных – излишество во всём, – они углубляются в чтение. Статьи о Вьетнаме беспокоят Аллена, он подёргивает бровями, хмурится и кусает губы. Ив со скукой на лице пробегает глазами комикс, затем берётся за «Elle*». От журнала пахнет глянцем и типографской краской – запах моды. Ив не читает, только рассматривает иллюстрации, порой выхватывая один–два абзаца текста. Листает он быстро. Просмотрев так пол журнала, он внезапно останавливается и углубляется в чтение.
[Elle – популярный глянцевый журнал]
Статья банально называется «Элегантный шик» и рассказывает о последней коллекции Патрика Хейзела, британца, живущего в Париже и работающего на «Noiret». Патрик скупо называет свои весенне–летние наряды «неплохими» и выражает надежду, что в следующем сезоне будет ещё лучше. «"Нуаре" всегда старается предугадывать желания своих клиентов», – говорит он. Заметка явно была написана уже давно, скорее всего, ещё в марте, но до печати добралась только теперь, в мёртвый сезон. Никто не питает иллюзий относительно Патрика Хейзела – даже, кажется, он сам. Его наряды не из тех, что хочется обсуждать. Это хороший, правильный среднячок – такой не предлагает ничего нового, но неплохо адаптирует провокационные идеи других кутюрье под скучную повседневность. И, может, даже радует порой одной-двумя свежими деталями. Пока тёзка Ива выпускает дамские смокинги и прозрачные блузы, которые всё ещё отваживаются надевать единицы, в платьях от «Нуаре» ходит за покупками весь модный Париж.
[Имеется в виду французский модельер Ив Сен-Лоран]
«Вы не думали открыть свой Дом?» – спрашивает журналистка. «Зачем, это ведь только прибавит мне бухгалтерии», – смеётся в ответ Патрик.
Иллюстрации к статье – всё сплошь фотографии моделей, облачённых в жакеты, платья и юбки от «Нуаре». И только в самом конце – небольшое фото самого кутюрье, мужчины под тридцать, в тёмном бархатном пиджаке с цветастым платком вместо галстука. Он поправляет ворот платья дистрофичной манекенщицы, глядящей на Хейзела с лёгким снисхождением. Что–то в нём цепляет Ива, он долго смотрит на эту последнюю фотографию, водит по ней пальцем.
– Нужно купить, – произносит он внезапно.
– Что? – Аллен отрывается от чтения и заглядывает в журнал. – Ты о чём?
– Шейный платок – хочу такой, интересно смотрится.
Аллен бросает на друга быстрый взгляд. Он находится при Иве почти неотлучно и не мог не заметить, как сильно возрос в последнее время его интерес к «Нуаре» и Патрику. Ив жадно читает всё, где хотя бы мельком упоминается фамилия Хейзел, он завёл себе зонт–трость – визитную карточку Патрика. «Нуаре» не шьёт для мужчин, и он тщательно отыскивает похожие вещи в коллекциях других Домов. Ив любит создавать себе кумиров. Пока что он держится на расстоянии, присматриваясь и подыскивая подходы, но не за горами момент, когда Ив начнёт искать знакомства с модельером. Эта странная одержимость пугает Аллена.
После кафе они едут на квартиру Мартена и, разморённые жарой, спят там до четырёх часов. Затем, кое-как придя в себя, садятся в жёлтый кабриолет Аллена и отправляются в восьмой округ* искать Иву шейный платок. Четыре магазина спустя он выбирает тёмно-синий, под цвет глаз, и сразу же повязывает его на манер денди. Аллена Ив тоже уговаривает купить себе такой, канареечно-жёлтый, как машина, но юноше быстро становится жарко, и он засовывает платок в карман брюк, откуда тот торчит смешным утиным хвостиком.
[Восьмой округ – один из центральных округов Парижа, где расположены бутики многих известных Домов]
Беда Парижа в том, что днём здесь практически нечего делать. Многие от скуки даже устраиваются на работу или идут в университет, как Аллен, который в прошлом году зачем-то поступил на архитектурный. Но сейчас лето, занятий нет, и чтобы как-то скоротать время друзья едут кататься. Это их любимое развлечение – просто ездить по городу, не задумываясь о маршруте, чтобы оказываться потом в самых неожиданных местах. Оба переехали сюда из провинции – Ив из Бретани, Аллен из Шампани – и никак не могут наглядеться на город своих детских грёз.
Сумерки ещё далеко, но воздух уже свежеет, а небо постепенно выцветает, из пронзительно-голубого становясь нежно-фиалковым. Подходит время, когда прилично будет пойти в бар.
– Заедем за Лорой? – загорается новой идеей Ив. Аллен кивает, и машина катит на правый берег.
Лоре Пату двадцать два, у неё за плечами брак, продлившийся три месяца и оставивший ей роскошную квартиру в центре. Она модель и манекенщица – не самая востребованная, но в тесном модном мире не безызвестная. Она мало работает и существует, в основном, за счёт выплачиваемого бывшим мужем содержания. Для Аллена она живой символ Парижа, его икона: всегда хорошо одетая красавица с волной перламутровых волос под кокетливой широкополой шляпой. Ив видел девушек и получше.
Лора встречает их на пороге в лёгком халатике и с красной помадой на губах. Они зовут её гулять.
Гулять! Менять клубы, спутников, наряды. Разъезжать по залитому огнями ночному городу в жёлтом кабриолете. Пить – но не слишком много, только чтобы было весело. В «Нюаже» дрэг-шоу, в знаменитых кабаре – толпы туристов. Остановившись на светофоре у «Ротонды» – в кафе с таким же названием когда-то пела Габриэль Шанель – они замечают среди людей у входа Патрика Хейзела, и Ив провожает его взглядом. Шейный платок Ива везде производит фурор. Аллен дарит свою кровавую астру Лоре, и та торжественно бросает её с моста в Сену.