Такие встречи наверняка не случайны. Гена не особо верит в это, конечно, но когда маленький моторчик в груди сбивается и выдает странный, неровный ритм - не находит другого объяснения для себя. Он смотрит на девушку напротив, на ее светлые кудри, лежащие волнами поверх молочно-кремовой куртки и думает, что она ему привиделась. Она кажется картинным ангелом, а не той девочкой из прошлого, запертого в обшарпанных школьных стенах. Там же, где долгое время покоились зачатки невзаимных, глупых, детских чувств. Гена и сейчас отмахивается от них, притворяется, что их и вовсе не существует. Он старательно не понимает, что это на него нашло: они с Оксаной никогда не были близки. Ему легче удавалось находить контакт не со спортсменкой, умницей и красавицей, а с ее младшим братом. У Гены в принципе с девочками никогда не ладилось - ситуация с со сбежавшей Викой наилучшее тому подтверждение. 

- Привет, - только и способен выдохнуть Гена, вслед неуклюжую дрожащую улыбку выдать, сверкнув щербинкой меж зубов. 

Оксана смотрит на него, как на полного идиота, но ничего не говорит. Не обращает внимания и на свою подружку, уже схватившую ее за локоток.  

- Ты где вообще был? - недоумевает Оксана, как будто ей это действительно важно, как будто бы это ее действительно волнует.

Гена только и может, что плечами пожать, да руками развести. Что еще он может ей сказать? И почему-то в голове не рождаются непонимание и ответные вопросы: А какое ей собственно дело? Почему она вообще посмотрела на него? Почему просто не прошла мимо? Но видимо какое-то дело все-таки есть. 

- Боря не говорил, что ты вернулся, - произносит Оксана, заставляя Гену окончательно растеряться. 

- Да мы как-то… - пытается пробормотать он ответ, когда двери в ресторан распахиваются. 

Вся неловкость рассыпается тысячью бусин, лавиной спадает повисшая между ними неуклюжая напряженность, громко отскакивая от пола, катаясь по ламинированному паркету-елочке и черно-белой плитке. С улицы тащит холодом - Гена ежится, нахохливается, забивая на собственный внешний вид, - и только потом пространство заполняется легким, едва уловимо цитрусовым ароматом.

- Только начало бизнес-ланча, а здесь уже такое столпотворение! Приятно видеть, - раздается звонкий голос за спиной Гены, и только спустя несколько мгновений парень понимает кому этот самый голос принадлежит, - Всем доброе утро!

Алла Вениаминовна Зильбер. Честно, Гена никогда не был завсегдатаем “Коралла” и его хозяйку видел всего пару раз, да и то мельком. Выглядит она, как самая обычная опрятная женщина - таких в Приморске много, - но все же какое-то странное, острое чувство рождается в глубине живота. Неприятный холодок пробегает по спине, колючими мурашками спускается по позвоночнику, разбиваясь о копчик. Такие же чувства вызывают Хэнкин старший и Артем Бабич, но они не пытаются казаться дружелюбными и миролюбивыми (даже если бы пытались, у них это вряд ли вышло). От этой женщины веет скрытой опасностью, будто вместо острой улыбки она всегда готова вонзить не менее острое лезвие в твое тело. 

Гена встряхивается, прогоняя эти ощущения, стряхивая их подобно остаткам сна, и напоминает себе о том, что его никто сюда не тащил. 

- Все, Оксан, пошли, - канючит Оксанина подруга, (кажется, ее зовут Нина, но Гендос не уверен) подталкивая застывшую девушку к выходу.

Странная тишина окончательно разбивается, стоит Оксане покинуть помещение. “Коралл” вновь выглядит обычным рестораном, с ненавязчивой музыкой на фоне. Насколько вообще заведение с таким разношерстным коллективом может считаться нормальным. Гена смотрит в сторону барной стойки, где и останавливается хозяйка, при виде которой Проповедник начинает говорить (сбивчиво и без остановки):

- А вот и вы, спасительница падших душ!

Александр выглядит таким радостным, что Гена не может удержаться от мысли, что тот уже опустошил половину бара. Вообще идея брать на работу заядлого алкоголика кажется ему крайне ненадежной. Хотя он и слышал от парней слухи из разряда “Ты прикинь, Проповедник больше не бухает”. Кажется тогда он пропустил это мимо ушей, выдав в ответ что-то несуразное вроде: “Хорошо хоть, что все еще проповедует”. А сейчас, смотря на это собственными глазами, он не может понять, как правильно реагировать. Может никак - что ему с этого в конце то концов?

- Очень мило с твоей стороны, Александр, но можешь сделать мне просто кофе без твоих комментариев, пожалуйста, - Алла Вениаминовна выдерживает паузу, словно переводит дыхание, и Гена замечает, как тяжело опускаются ее плечи. 

- Будет сделано в лучшем виде, - смеется Проповедник, исчезая из поля зрения парня, и принимается за работу. 

Гена понимает, что ему надо просто подойти и обнаружить себя: в этом нет ничего страшного (кроме того, что скорее всего это его последний шанс на нормальную работу). Но что-то не дает ему двинуться с места. Он слишком боится провалиться и здесь, подвести Мела, да и в целом парней. 

- Извините, - подает голос Гена, который тут же тонет в грохоте посуды.

- Нет, ну это кошмар какой-то, - бурчит Алла Вениаминовна, кидая взгляд в сторону кухни, - Я по-вашему тарелки из воздуха беру?

- А вы начните - я уверен, вы и не на такое способны, - смеется Александр со своего места. 

- Еще одно слово не по делу, и разбитая посуда возьмется не из воздуха, а из твоей вычтенной зарплаты. 

Гена не видит Александра, но ему почему-то так и представляется, что тот показательно “закрывает рот на замок”. Алла Вениаминовна запрокидывает голову на секунду, а потом прячет лицо в ладонях, что-то глухо бормоча. Из соседнего зала выскальзывает официантка, держащая поднос с двумя стаканами, и на ходу говорит:

- Здравствуйте, Алла Вениаминона, - ее по-детски круглое личико озаряет искренняя, приятная улыбка, когда она видит начальницу, - Вы просили напомнить, что у вас сегодня встреча. 

- Спасибо, Марин. 

- Да, здравствуйте, это наверное про меня, - наконец-то вклинивается в разговор Гена. 

Алла поворачивается, окидывает его быстрым взглядом, будто проводит анализ внешнего вида, а потом ее лицо меняется. Она вскидывает брови, отходит от барной стойки и останавливается напротив Гены. Запах цитруса уже не кажется таким ненавязчивым. 

- Зуев, да? Ну, пойдемте поговорим, - подзывает его приглашающим жестом, легко взмахивая зажатой в руке сумкой, и шагает в сторону плохо освещенной части ресторана. 

Гена следует за ней по узкому проходу, подсвеченному красной неоновой лампой, и не может избавиться от навязчивых, тревожных мыслей. Пока он погружается в пучину собственного беспокойства, Алла подходит к одной из дверей и проходит внутрь небольшого кабинета, значительно отличающегося от всего пространства Коралла. И только тогда Гена вспоминает, что эта женщина совсем недавно приехала в их город и выкупила ресторан у местного бизнесмена. Потому что интерьер Коралла кажется совершенно несопоставимым с его владелицей. 

Гена следит за тем, как небрежно женщина бросает собственное пальто на небольшой диван, проходит за стол и опускается в кресло. Ему почему-то становится совсем неуютно, как будто его прямо из собственной постели вытолкнули в таежный лес без вещей, еды и каких-либо инструкций. Он окидывает очередным взглядом Аллу, понимая, что в таком случае она похожа на всамделишную ведьму. Гена тихо выдыхает, старательно выдерживая равнодушное выражение лица, лишь бы женщина напротив не считала это как-то неправильно.

- Садитесь… Геннадий, да?

- Ага… 

- Как вам город? После года в разъездах собственный дом должен казаться чужим, не так ли?

Гена медленно моргает, пытаясь понять, к чему она ведет. Это какая-то проверка? Она ждет, что он скажет что-то про великолепие Приморска? Или наоборот поругает его? 

- Вы сейчас про политику хотите поговорить? - нервно уточняет Гена, ерзая в мягком кресле. 

Алла криво улыбается, опуская взгляд, и берется за ручку. Взгляд парня не отрывается от тонких, костлявых пальцев, с аккуратными белыми ногтями. 

- Нет, я не про политику, - она вздыхает, складывает руки перед собой и смотрит прямо на Гену, - Это всего лишь вопрос, а я просто пытаюсь кое-что понять. 

Под ее взглядом Гена окончательно сжимается, пальцами цепляется за красную обивку и начинает думать о том, что идея была отвратительная. Он не уточняет у Аллы, что именно она пытается про него понять. 

- И что же мне с вами делать? - тихо выдыхает женщина, разглядывая пеструю куртку Гены, пока он пытается найти ответ на заданный вопрос. 

Это же риторический вопрос?

Вообще он ждал обычных вопросов и просьб: расскажите о своих навыках и способностях, покажите резюме, заполните анкету. Но вместо этого получил очень странный разговор, заставляющий его активно краснеть и бледнеть. 

- И вы готовы за любую работу браться, да? - она двигает папки на столе, открывает их, листает, а потом повторяет это раз за разом, как будто не может что-то найти. 

- Да, - и мысленно добавляет “Кроме незаконной”. 

- Что ж, у нас недавно уволилась Нина Давыдовна - уборщица, - Алла бросает на Гену быстрый взгляд, словно ждет возмущений, - Могу предложить ее место. 

Возможно, раньше, когда у него были запасные варианты, он бы встал и ушел. Потому что мыть полы в "Коралле" - это не верх его мечтаний. Но теперь, после года скитаний по побережью, когда приходилось буквально выживать, он не может даже думать о других вариантах. 

- Я согласен.

На тонких губах напротив расцветает улыбка, а у Гены появляется такое чувство, словно он заключил сделку с дьяволом. Его передают чуть ли не в руки Марине со словами “Доверяю самому ответственному сотруднику”. Девушка приветливо улыбается ему, даже бровью не ведет, когда на нее вешают новичка. Гена пытается улыбнуться в ответ, но выходит нервно и совершенно некрасиво. Но, кажется, ей абсолютно все равно - она тут же разворачивается и начинает экскурсию.

- Она всегда такая? - тихо интересуется Гена, стоит им отойти от кабинета новообретенной начальницы. 

- Кто? - Марина оборачивается, заходя в подсобное помещение и зажигая там тусклый желтый свет, - Алла Вениаминовна?

Гена, выдержав небольшую паузу, кивает - он все никак не может выбросить из головы чужой образ, доводящий его до самых настоящих мурашек. 

- Она замечательная, хоть и может показаться… грубой, - девушка вскидывает взгляд, пока подбирает подходящее слово. 

Гене кажется, что “грубая” не совсем то прилагательное. Возможно “пугающая”, “странная” и еще целый ворох совсем нелестных варианты. 

- Ты привыкнешь. 

Не ясно о чем именно говорит Марина: о их своеобразной начальнице или о работе в “Коралле”. Гене уже кажется вся затея крайне глупой, но выбора у него особо то и нет. 

- А ты что, еще и ее секретаршей подрабатываешь? - уточняет Гена, пытаясь вывести девушку из напускной доброжелательности. 

- Нет, просто помогаю, - Марина спокойно пожимает плечами, - Если есть еще вопросы - задавай. 

После этого парень закрывает рот с ощутимым щелчком и не издает ни звука, понимая, что девушка не притворяется, не прикидывается, а говорит абсолютно искренне (хотя может дело в ее стальной выдержке - тут он судить не берется). Гена бросает еще пару взглядов в сторону коллеги, пытаясь понять что можно было бы спросить, и идет к бару.

- Добро пожаловать в Потерянный рай! - торжественно возвещает Александр, параллельно протирая стаканы.

Гена невольно косится на его руки, ожидая увидеть тремор, как у заядлого алкоголика. Вместо этого удивляется тому, что Александр, несмотря на очевидную тряску, умудряется довольно ловко орудовать посудой. Любопытство щекочет нервы, подмывает расспросить, как он до этого дошел (и до отказа от алкоголя, и до работы барменом).  

- Дядь Саш, а вы точно пить бросили? - хмыкает Гена, взгромоздившись на барный стул, - Мы вроде в "Коралле" сейчас находимся.

- Да это ж метафора, Генка. Ну ты вообще, - Проповедник качает головой и почти осуждающе цокает языком, - Все вам молодежи пояснять надо. 

- Тогда б вы и не были проповедником, дядь Саш. 

- Тоже верно, - соглашается Александр, поднимая взгляд на Гену. - Ну давай, спрашивай. Вижу же, что тебя прям разрывает от вопросов. 

- Да я че-то… - от чужой проницательности становится не по себе, Гена невольно шею трет, - Как вы тут вообще оказались? 

Проповедник улыбается и возвещает:

- Считай меня сюда привела сама судьба! Ну, впрочем, как и тебя.

- Да я тут так… Это временно.

- Я год назад примерно то же самое думал, и вот я все еще здесь. 

Гене нечем на это возразить, и он принимается молча водить пальцем по рисунку деревянной столешницы. 

- Не успеешь и моргнуть, как тебя затянет. 

Этого Гена и боится. Не то чтобы у него было много амбиций, но не хотелось бы до конца своих дней торчать в "Коралле" на посту уборщика-грузчика-разнорабочего. От этих мыслей его тянет покурить, и он выползает на улицу, где понемногу начинает накрапывать ледяной, противный дождь. Гена морщится, когда тянется за пачкой сигарет, и жмется к стеклу, лишь бы оказаться как можно дальше от раздражающих капель. На душе скребут кошки, и его все не покидает чувство, словно все это одна большая ошибка. 

А может совсем наоборот.

Но Гена и эти мысли гонит прочь, вслед за выдыхаемым сизым дымом.