"А ты помнишь, как мы впервые встретились?" – спрашивает Кац, улыбаясь, чуть ли не смеясь. После этих слов на Варламова, как волна, хлынули воспоминания о временах, кажущихся сейчас такими далёкими.

Имя — это очень важно. Особенно правильно написанное.

Прошлое осталось в прошлом.

Ветеран войны, врач и убийца. Таким я являюсь. Это мои мысли. Всего-лишь один из многочисленных дней.

Куда ни посмотри — везде он. Везде будто сидит Чанёль и нежно смотрит на него, подперев щеку рукой. Следит томным взглядом за тем, как Бэкхён готовит ему привычный вкусный завтрак и напевает лёгкую мелодию под нос. Кажется, протяни руку, и коснёшься его лица с короткой щетиной, колющей подушечки пальцев.

Страшно жить. Страшно допустить, что мяч упадет вслед за сердцем, что покоится на поле Бог знает сколько.

Выдать сомнения — значит дать слабину, трещину в своём образе. А для неё Калб всегда хотел оставаться сильным, независимо от своего настоящего состояния.

Тот разговор с Маркусом на «Иерихоне» — словно последний толчок к понимаю себя и своих действий. Иногда Коннору казалось, что он давно знал, что так будет, но программа, заложенная с «рождения», сдерживала это. Пока не произошёл программный сбой.

Руки Му Дань дрожат, и она крепче сжимает стебель розы, протягивая цветок к изящной табличке. Всё в этом маленьком запечатанном в капле воды мирке напоминает о Ней.

– Чуя, а помнишь?..
Влажным шепотом.
Ну да, да, наверно, где-то с этого все и началось. Так легко купился, дал себя уговорить, поддался трахнувшей по мозгам ностальгии.