Ураганам нельзя давать надежду. Потому что сломят оковы, разрушат стены и пройдут по трупам. У Ураганов нельзя забирать надежду. И лучше бы вам не спрашивать, почему.

Антон уходит с кладбища, обещая себе, что в следующий раз точно подберёт правильные слова.

Дипломатор — образ, на который хочется равняться. Олежа пытается быть таким же смелым. А вот Антону это даётся плохо.

Адора осторожничает, старается не сковывать её в объятиях, ожидая, когда та отстранится — вот только Катра не отстраняется. Она держится крепко, впиваясь когтями в куртку Адоры, цепляется за неё, как в детстве, будучи котёнком, ещё не познавшим всю остроту собственных когтей. Адора пытается не морщиться, пытается не шевелиться и не дышать, боясь спугнуть проявившую слабость Катру. Однако Катра не отпускает. Как и Адора.

..казалось, это был не воздух, а адский раскалённый огонь

Линии на руке могут многое сказать о человеке, его прошлом и его будущем. Если, конечно, верить в такие вещи, как гадание по руке. И если, конечно, верить в такие вещи, как будущее.

Сирена скорой воет, да так, что звенит ушах.

Холодный воздух забрался под плащ, подкинул волосы, вытер вспотевший лоб — и впервые за две недели Антону стало легче дышать.

Марк волочит за собой остатки перфекционизма, гладя белые рубашки так, чтобы не было ни одной складочки, только теперь это не ради совершенства, а чтобы за своего сойти, чтобы крутиться и вертеться без устали в водовороте госуправления и гулянок и выбраться на поверхность победителем; так и уснул вчера пьяный в чистом, даже не сняв ботинок, а проснулся в похмелье, в холодном поту и с подступающей рвотой.

Он примчался на похороны, когда лучшее было сказано, а худшее было сделано.