— У меня желез нет, — уточнил Ацуши.

— Знаю, но пахнешь ты вкусно, — промурчал Дазай.

— И чем же? — он осторожно поглаживал Осаму по спине. Касания казались такими незнакомыми и приятными, разительно отличались от тех, что позволял себя альфа. 

— Человеком, — вглядывался он помутненным взглядом в отливающие сиренью глаза Ацуши.

Они хотели этого уже давно. Не нужно было каких-то слов, чтобы подтвердить это. Касание рук Кокичи говорило само за себя, покладистость и мутный взор Шуичи молчаливо отвечали.

Здесь говорится о том, как люди неправильно толкуют любовь, о той лжи, которая уже поглотила всех людей, об апокалипсисе, что есть ад на земле — забытое всеми чувство любви, сведённое к упрощённому понятию.

У Серёжи ещё не было преимуществ, играющих ему на пользу. Смазливая внешность в детском доме несла одни лишь беды — его и так воспринимали грушей для битья. 

Олег мог изменить ситуацию. Он определённо обладал силой и выносливостью, а ещё — у него отсутствовали тормоза. Ему не нужен был переводчик, чтобы говорить на языке насилия. 

Правда, Олег не лез в чужие разборки — именно поэтому Серёжа должен был сделать свои проблемы — его проблемами.

Когда Чонин пожаловался, что быть ни разу нецелованным и не иметь в этом абсолютно никакого опыта в девятнадцать лет — полный отстой, Минхо, усмехнувшись, тягуче протянул: «Ну, я могу тебе помочь».

У каждого сильного положительного чувства есть своя противоположность. Для любви это ненависть, для удовольствия — боль. Но если эти понятия смешать, то получится такой коктейль, каким невозможно напиться, от бурности которого плавится мозг…

Говорят, что Луна и Солнце не встретятся никогда не небе, но этой ночью «они» танцевали, объятые озером любви

Глеб поет, порой извиваясь и танцуя, а его руки вынужденно держат микрофон. Костя уже признался себе и Самойлову: такая "беззащитность" возбуждает. И неужели придется ограничиться только спонтанными поглаживаниями на сцене, "пока можно"?

Перед битвой с Вакулем Василиса встречается с Евдокией. В ней много переменилось с тех пор, как она стала векшицей, и близость с новой подругой станет знамением: прошлое осталось позади.

— Вот скажи, Джаред, как ты умудряешься так часто ломаться? Какой это раз за месяц? Седьмой? — Шеннон сел рядом на кушетку, притянул стол с инструментами, потом помог Джареду устроить кибернетическую ногу у себя на коленях, и сам стащил его кроссовок.

— Восьмой, — Джаред довольно улыбнулся, словно его действительно радовало такое достижение.

Горячая зарисовочка к главе №370 "Записка".  Цю вошел в ванную, примыкающую к спортивному залу в доме Хэ, и к чему это привело.