Пять лет прошло с начала всемирной катастрофы. За эти годы изменилось многое. Люди учились выживать, объединялись в группы. Эпидемия не щадила никого. Никто не обходился без потерь. Она - потерявшая всех, кто был ей дорог. Одинока и разбита пытается просто выжить в мире, полном жестокости и безумия.

Шэнь Цзю не появился на собрании лордов. Ци Цинци не может больше игнорировать его вопиющее поведение.

«Тем вечером Торфинн рассказал своей семье о том, что он пережил и что видел за шестнадцать лет. Он начал со смерти Торса, и закончил тем, что покинул имение Кетиля. Говорил он кратко, уделяя внимание лишь важным моментам. Он рассказывал о ненависти и борьбе, о смерти и разрушении, об отчаянии и сожалении, о страданиях и перерождении... А его слушатели сидели с открытыми ртами...».

Моё видение того, как проходил рассказ Торфинна о его прошлом

Раньше было больно. Страшно. Одиноко. Но время идёт, раны затягиваются, чувства тускнеют, а люди... взрослеют.

Саэ не боится его - не боится плещущейся агресии, не боится дикого смеха, не боится ярких цветов, так и кричащих "опасность", не боится широких, диких жестов и странных рассуждений. Саэ, скорее, всё это тянет к нему - будоражит любопытство, щекочет нервные окончания, ко всему привыкшие и посылающие равномерные, ни больше, ни меньше, сигналы.

Руки застрясло так, словно температура в ванной упала на десять градусов. Ему бы позвать на помощь, закричать, но он и звука из себя не мог выдавить.

Квай-Гон, не пришедший в себя после смерти Таллы, допускает ошибку, и Оби-Ван попадает в плен к разбойникам. Спасённый падаван постоянно замирает на месте с направленным в пустоту взглядом, а во снах видит чёрную пропасть, к которой подходит всё ближе.

Когда ты – это молчание среди криков сублимация довольно хороший выход

Когда в последний раз они не печалились над тем, что с ними стало? А ведь стало многое: романтик-трудоголик ныне проживает в постели как угасающий уголёк, а тонкой натуры ведьминская душа рушится натисками бессилия, пока чужие объятия всё же пытаются победить тревогу.

безмятежное одиночество рушит его, но он этим доволен. ему нравится наблюдать, как он сам же распадается на кусочки. зачем счастье, когда есть удовольствие?