Вот как бывает: иногда, если хочется сказать закадычной подруге (а так же извечной сопернице, демонической сущности, известной как Кроули, змее-искусительнице в отставке, и одна наука знает, кому еще!) следующее: «Я волнуюсь за наши отношения и за нас по отдельности, нам нельзя быть вместе», может случайно выйти «Ты мне даже не нравишься!». И тогда Азирафаэль приходится мириться с, по правде, неожиданными последствиями своих слов.

Я никогда не... – "Я никогда не нуждался в их внимании." Гессе осекся, не договорив.

После поступления в университет Сяо собирается держаться особняком, сосредоточиться на занятиях и немного на остальном. Социализация бессмысленна, он не без причины не сближается с людьми — никого к себе не подпускает, даже друга своего соседа по комнате, невзирая на то, насколько тот убедительный, привлекательный и милый-

Именно, Сяо не нужны друзья. Он ни с кем не хочет дружить. Даже с Венти.

Цюань Ичжэнь очень прилипчив к своему шисюну, а тот не особо-то и против

Скарамучча потерян для общества и своего университета, но все слишком безмозглые, чтобы он мог говорить с ними о своих ботанских штуках. Люмин слишком много пропустила и теперь ей нужен шарящий за все собеседник. Двое ботаников находят общий язык и пытаются построить отношения, исходя из своих интересов.

— Вайпер, нам надо с тобой куда-нибудь сходить. Поужинаем, потанцуем. Я знаю одно волшебное местечко. — подмигнул Винсент, он снова выглядит так, будто только с показа мод. А сейчас только ранее утро и они снова на поле боя. 

— Чембер, я лучше своего собственного яда выпью… Винснент? — Сабина закатывает глаза, поворачиваясь к нему, но никого не видит. На полу лежит карточка. А на ней дата… это было вчера. Что было вчера?

Кроме обожжённых пальцев Риенс оставляет на лице Лютика рабское клеймо, которое невозможно свести.

Маркус приходит навестить отца. Но оказывается в доме Карла не первым. Лео тоже там, и он... боится.

Новый мир, новые приключения - бесцельное блуждание по Тейвату с грузом осколков прошлого, запечатанного в артефакты.

Итэр смотрит на Странника, и какая-то щемящая нежность сжимает легкие.

Воспоминания собраны и возвращены владельцам - Нахида провожает его печальным взглядом, разбираясь в голове с последствиями прошедших дней.

Итэр смотрит на Скарамуччу, и злость стягивает грудную клетку.

Однажды с ним такое было: забрёл глубже обычного в чащу и вышел с другой стороны, к заросшему шоссе. Сказать, что пересрался с непривычки — ничего не сказать. Память-то отшибло — думал, всё, конечная, граница. И непонятно, перевесил ли тогда ужас эйфорическое облегчение. 

Наркотрипы в шкуре хайда на эйфорию вообще были мало похожи.