Ему всегда казалось, что он всё делал неправильно: неправильно общался с другими людьми, неправильно улыбался, неправильно злился, плакал и грустил, жил. Словно всё должно было быть совсем не так.

— для Бога мы все лишь дети. глупые дети. а потому он готов простить.

— а ты?

— а я всего лишь его рупор. мои слова — его слова. мои действия — его действия. моя любовь — его любовь. тело. душа. мерзкие помыслы и упаси меня господь — какая дешевая шутка — грехи все мои ему принадлежат. 

от ненависти до любви между двумя сотрудниками офиса есть только один шаг

искра! буря! безумие! тотальный пиздец тотальным пиздецом! каннибализм в комплекте :Р

С того момента, как Иван впервые встретил Тилла, он знал, что тот — омега. Он мог принимать тонны ингибиторов, чтобы убежать от своей сущности, как и все омеги-мужчины, но Иван знал. Тилл – его омега, идеал. Просто он ещё этого не осознал.

Как воспитать ментально здоровых детей, если в арсенале имеется целый калейдоскоп триггеров и шуток за триста, или modern!au, где Вэй Усянь борется с демонами прошлого, Цзян Ваньинь забывается в трудоголизме, Лань Сичэнь мечется между долгом и счастьем, а на самом деле всем троим надо было бы вникнуть в тонкости воспитания молодого поколения

Сознание окончательно превращается в кашу, мир немного штормит, а из груди рвётся глупый смех под стать всем вокруг. И только мысль об отмщении остаётся всё такой же крепкой. // au, в котором ревность, бутылочка на желание и бестолковые друзья заставляют Кавеха и Аль-Хайтама оказаться в одном слишком маленьком шкафу.

Хэ Сюань согласен на всё, чтобы только вернуть то время.

— Мне плевать, что у тебя с кем было. Если хочешь, я сломаю ему ноги или попрошу подправить лицо так, чтобы родная мать не узнала, — Деймон покачал головой, смотря ей в глаза, — Я хочу лишь помочь тебе, потому что давно тебя знаю, и потому что у меня должок перед твоим отцом. Я должен ему жизнь — жизнь Рейниры — и за жизнь одного спасенного ребенка я помогу ему сохранить жизнь другого. Понимаешь?

Дилюк раньше не задумывался о будущем. В конце концов, его отец был пастором, у них была своя церковь — о чем тут думать! Он закончит семинарию и унаследует дело отца. Кайя будет пастором прославления вместе с ним. Это же здорово: дела в церкви можно будет разделить пополам с мыслью, что друг его не подведет. Только, крошечная, но настойчивая мысль никак не оставляла его в покое: отец был увлечен своим делом. Он называл это призванием. Кайя был в восторге от музыки. А он? А чего хотел сам Дилюк?

Ночью Мондштадт освещают миллионы огней, но даже под таким пристальным вниманием здесь продолжает твориться зло, и не всякое зло подвластно мнимым хозяевам города, даже если они считают себя детективами, даже если не бояться гулять по ночам и с улыбкой кивать на предложение выпить.

Город засыпает, просыпается...