Перед глазами мелькает мальчик с перебинтованным глазом в лазарете императорского дворца, на вопрос Се Ляня, почему он не хочет снять повязки, ответивший лишь одно слово. Уродливый.

И этот самый мальчик, выросший в умопомрачительно прекрасного сильного мужчину, отточивший собственную показную самовлюбленность до безупречности, так что глупому наивному Се Ляню не могло и в голову придти, что когда-то может вновь услышать из этих уст это треклятое слово... он сейчас замер в его руках.

Им всем надо лишь продержаться зиму в этом заброшенном особняке, где гуляет ветер, скрипят полы и стены того и гляди рухнут. Весной они смогут уйти, но пока придется жить вместе — так приказал безликий. Однако лютый мороз и дичайший холод способны примирить кого угодно

Нилу не хватает прикосновений. Очень. Он решает послать все это куда подальше и переспать со случайным парнем, с которым едва знаком, потому что лучше так, чем никак, верно?

Но возникает проблема, когда Нил начинает сомневаться, что сможет пережить прелюдию, не разрыдавшись.

Он не помнит ничего. Не знает ничего. Чувствуя жар пламени у кончиков пальцев, он знает одно — человек рядом с ним ему дорог.

Нишитани умудрялся балансировать на грани: идеальный убийца, неуловимый зверь, и вместе с тем — нахал с полным отсутствием субординации, позволяющий себе слишком много вольностей. Предупреждения сыпались не раз, но находили отклик лишь на время.

Ханава… слишком многое спускал ему с рук, отмахиваясь теми же не имеющими смысла предупреждениями и выговорами, как будто те однажды и правда могут возыметь успех.

Каждый раз это приносило лишь проблемы.

Ни для кого не секрет — друзья иногда целуются, а Сан и Уён без ума друг от друга.

Они смотрят друг на друга, кажется, целую вечность. Се Лянь, как и восемьсот лет назад, обнимается, крепко зажмурившись, и потому не видит, как Фэн Синь одними губами спрашивает «Можно?» и после долгой паузы получает маленький, еле заметный кивок.

Он прижимается аккуратно, обхватывает руками бережно, и Му Цин, напрягшийся в этот момент, позволяет себе вновь немножко расслабиться. Не полностью, но насколько вообще может. Он старается.

[Сяньлэ трио и немного комфорта для Му Цина в постканоне]

После расставания с Се Лянем и до собственного вознесения Фэн Синь и Му Цин пересеклись в мире смертных однажды. Но оба с тех пор делают вид, что той встречи никогда не было, потому что как бы сильно Фэн Синь все эти восемьсот лет ни злился на Му Цина, как бы сильно ни пытался его уколоть побольнее, у него бы никогда язык не повернулся вспоминать ту ночь, чтобы задеть Му Цина за живое. Все, что угодно, но не это.

Всем на острове Комаэда известен, как помешанный на надежде безумец. Он — нежеланная компания, которую все старательно пытаются избегать; он же хаос во плоти и страшные изречения. И лишь один человек пытается его понять…

Ещё бы. Хаджиме всех пытается понять. 

- Я сожгу всё что ты любишь!