Невер, закаменев в кресле и напряженно вслушиваясь в ровный гул двигателей, смотрит в темноту и ждет уже четвертый час. Ждет, когда затаившаяся сущность сбросит человеческую маску и выйдет на охоту, ведь только тогда ее можно будет обнаружить.

— Что, очередная миссия? — вопросил Илья таким тоном, словно Невер был по меньшей мере всадником Апокалипсиса. — Или опять стеклянный гроб с проводами?

— Не то и не другое, — Невер переступил порог, прикрывая за собой дверь. — Поступил приказ высокого начальства. Собирай вещи, будешь переселяться в штаб.

В последнее время организации вообще «везло» на монстров, атакующих не столько тело, сколько разум. Тварь, которая отправляла жертву в бесконечно повторяющийся кошмар, им уже встречалась. Теперь на очереди был ее полный антипод — существо, воплощающее самые сокровенные желания своих жертв и после долгой подготовки буквально запирающее тех в выверенно-идеальных мгновениях.

«Кастрианские истории».

Старая как мир история: представитель одной из враждующих сторон вынужденно узнает другую сторону ближе. И это узнавание не остается односторонним.

Все, кто хоть один раз перемещался в прошлое, утверждают, что в криокапсуле они не видят снов.

Перемещение во времени — сложный процесс. Тело «отматывается» назад, становясь моложе — казалось бы, целиком. Но память сохраняется, а значит, сохраняются и нейронные связи — тоже целиком.

В условиях подобной вакханалии мозг просто не должен, не может выдавать хоть что-то внятное. Но — выдает.

Что нужно для того, чтобы в условиях апокалипсиса за пять минут угнать самолет?

Неизвестное существо родом из Закулисья оказывается ядовитым и в буквальном смысле питающимся эмоциями своих жертв.

Но вот оно убито и в прошлом тоже, Илья ранен, а противоядия и в неслучившемся настоящем не существовало…

Расширяя пределы известного и своих возможностей, они уходили на другую грань реальности все глубже.

Их было двое. А потом стало четверо.

Соседняя галактика, куда так стремился Третий капитан, оказывается действительно… другой. И проблемы у Союза человеческих миров такого масштаба, что Содружеству и не снилось.

— Генри! — окликнул Тернера-младшего от подножия холма хорошо знакомый голос, и он резко обернулся, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

— Отец? — так редко используемое слово сорвалось с его губ.